Чего ждать от деноминации?
Сообщение пресс-службы президента с текстом заявления Бориса Ельцина о деноминационной денежной реформе распространялось вчера с грифом "Строгое эмбарго до 12.00 4 августа". Наших читателей, однако, эмбарго не затронуло. 2 августа "Коммерсантъ-Daily" разгадал тайну встречи Бориса Ельцина с Сергеем Дубининым в "Волжском утесе".
Заявление о денежной реформе и фактически повторяющий его президентский указ внезапны лишь на первый взгляд. На самом деле реформа — вполне логичный этап российской финансовой и денежно-кредитной политики, проводимой с 1995 года. Введение же в оборот купюры в 500 тысяч рублей можно теперь оценить как военную хитрость. Тем не менее именно в 1995 году ЦБ на деле отказался от прямого кредитования дефицита государственного бюджета и зажал денежную массу. Это была весьма болезненная прививка против инфляционных ожиданий. Естественно, денежное голодание не могло применяться слишком долго, его оборотная сторона — дальнейшее падение производства, неплатежи и денежная партизанщина. И уже с конца 1995 года денежная масса стала сначала скромно, а в 1996 и 1997 годах откровенно полнеть. При всех минусах проводимой политики (а в экономике не бывает патентованных лекарств без побочных осложнений) она оказалась вполне успешной. Инфляция образца 1997 года не имеет ничего общего с масштабами роста цен до 1995 года, доллар безвылазно прохлаждается в выстроенном для него валютном коридоре. Эти цели достигнуты, конечно, не только за счет манипуляций с денежной массой. Свою роль сыграл и рынок государственных долговых обязательств, который снял рубль с качелей: денежная эмиссия — падение валютного курса — новая эмиссия.
С конца 1996 года за счет расширения денежной массы при контроле за инфляцией в российской экономике складывается принципиально новая ситуация. Вице-премьер Яков Уринсон решительно говорит о начале экономического роста. Правда, его оптимизм разделяют далеко не все: Александр Лившиц, например, считает некорректным апеллировать к теневой экономике, подтягивая статистические показатели к искомому ответу. Но с тем, что низшая точка экономического кризиса пройдена, согласны в Белом доме и на Старой площади все. Переход же к активной поддержке экономического роста предполагает решительное оздоровление бюджетной политики (прологом которого должен стать секвестр бюджета-97) и решительное обновление налоговой системы, что связывается с Налоговым кодексом, в котором есть элементы поддержки инвестиций в реальный сектор: новое обложение прибыли, ускоренная амортизация, появление института консолидированного налогоплательщика. При этом, естественно, важно не выпустить из рук контроль за ситуацией на денежном и валютном рынках.
Именно эту задачу и предстоит решить деноминации, которая, строго говоря, реформой не является. Цель — ничего принципиально не меняя, облегчить ЦБ проведение нынешней политики. Суть того, что должно в итоге произойти, выражают следующие фрагменты заявления президента: "реформа не будет конфискационной" и "инфляции больше не будет".
На макроэкономическом уровне все выглядит вполне безоблачно, особенно если вспомнить украинский опыт, где деноминация денег прошла относительно бесконфликтно в куда более плохих условиях. Однако успокаиваться не стоит.
Строго говоря, деноминация, каким бы парадоксом это ни казалось, может фактически означать ускорение эмиссии. Как правило, бывает наоборот — и купюра в 500 тысяч рублей была явным знаком расширения денежной массы. Но если принять во внимание два факта: спорность возможностей правительства провести через Федеральное собрание свою версию бюджета-98 и конечность таких возможностей латания бюджетных дыр, как распродажа госпакетов акций, то предположение, что выпуск новых дензнаков фактически может привести к расширению денежной массы, становится вполне оправданным. Во всяком случае ни в заявлении президента, ни в последовавшем указе ничего не говорится о механизмах контроля за объемом выпуска новых денег. Тем более, что реальный рост цен в начале будущего года можно будет легко объяснить техническими причинами вымывания мелких расчетных единиц.
Есть в деноминации и еще один поворот. С одной стороны, обмен может стимулировать развитие разных схем отмывания денег. С другой — неконфискационный характер реформы не спасет владельцев крупных сумм от разговора с фининспектором. По мере приближения срока обостряется проблема выбора: менять рубли на рубли, будучи готовым платить налоги с объясняющих объем обмена доходов, или укрыться под зеленой крышей. Так что налог на покупку валюты оказался более чем кстати. Хотя и его можно обойти (например, за счет конвертации депозитов), а если эти каналы удастся расширить, то фискальная угроза может привести к тому, что деноминация даст старт новому забегу от рубля.
АНДРЕЙ Ъ-БАГРОВ