Реформу ждали, хотя все, как всегда, хранилось в строжайшей тайне. Когда слухи о замене денег стали особенно настойчивыми, народ бросился скупать все что можно. Товары стремительно исчезали с прилавков.
Наконец однажды в сентябре знаменитый диктор Юрий Левитан примерно тем же тоном, каким он читал сводки "Информбюро" во время войны, объявил о денежной реформе.
При этом уточнялось, что все купюры обязаны принимать в магазинах и сберкассах без всяких ограничений и препятствий в соотношении 1:10. Конфискационной реформа была по отношению к тем, у кого на счету в сберкассе были крупные суммы денег. В соотношении 1:10 менялись только 3 тысячи рублей, следующие 3 тысячи обменивали 1:2, остальное — 1:1.
В газетах необходимость реформы народу объясняли тем, что немцы во время войны напечатали слишком много фальшивых денег, которые требуется изъять. Обмену подлежали только бумажные деньги. Вся мелочь оставалась в обращении. В ходу была шутка, что на этом разбогатели нищие.
Евгений Чуковский, внук знаменитого писателя, рассказал, что подобным образом обзавелась капиталом его сестра. Она собирала в школе комсомольские взносы по 20 копеек, и, поскольку ей не хотелось таскать мешки с мелочью в райком, она бросала их в тумбочку, а взамен относила бумажные деньги.
Были и "злоупотребления". Например, если деньги были "в пути" со счета на счет, то доходили они до получателя уже уменьшенные в десять раз. В том числе и на личные счета в сберкассе.
Реформа 1947 года была значительно более конфискационной, чем в 1961 году. При Хрущеве одновременно цены были снижены а десять раз, а в 1947 году — только в три.
Новые купюры были гораздо больше по размеру дореформенных. Здесь отчетливо проявились претензии Сталина на императорский стиль. Известно, что он во многом подражал Александру III, в эпоху которого родился. Например, он ввел погоны для военных, одел всех чиновников в мундиры. И новые купюры были очень похожи на александровские, в том числе цветом.
Многие ожидали, что на них появится портрет Сталина, однако остался Ленин.