В 2006 году к своему 75-летию Михаил Горбачев выпустил очередную полумемуарную книгу — "Понять перестройку", в которой среди прочего как бы невзначай упомянул, что, еще работая первым секретарем крайкома в начале 70-х, он определил четыре ключевых направления развития Ставропольского края: образование, здравоохранение, доступное жилье и сельское хозяйство. Наверняка это была правда, но к моменту выхода книги горбачевское воспоминание выглядело явным желанием доказать, что именно он придумал то, что к тому времени стало официально называться приоритетными национальными проектами,— 1 января началась их реализация, и это была первая в постсоветской России настоящая советская кампания типа брежневской Продовольственной программы или горбачевского "Жилья-2000". Сформулированная президентом Путиным идея нацпроектов — "Концентрация бюджетных и административных ресурсов на повышении качества жизни граждан России" — звучала как политический лозунг и, в общем, им и была. Комментаторы, не скованные пропагандистскими обязательствами, сходились в том, что единственная цель проектов заключается не в повышении качества жизни граждан, а в предоставлении электорально выгодных возможностей одному из двух потенциальных преемников Путина — Дмитрию Медведеву, который был назначен ответственным за нацпроекты и в этом качестве на протяжении всего года мелькал в телевизоре, то открывая новые отделения в сельских больницах, то проводя интернет в самые отдаленные школы страны. Основное свойство советских кампаний — запускаются шумно, заканчиваются тихо — применимо и к национальным проектам. Спустя год о них еще говорили, спустя два года уже просто не вспоминали, а в президентско-правительственной риторике они уступят место модернизации, инновациям и прочим вещам, успешность которых оценить гораздо труднее, чем в случае с проектом "Доступное жилье", который по итогам кампании стоит считать наиболее провалившимся (об остальных можно спорить, но, например, увеличение средней продолжительности жизни в России принято связывать с закупленными в рамках нацпроекта "скорыми", которые действительно стали приезжать быстрее).
Вкус к кампаниям советского типа у Кремля, вероятно, пробудился именно тогда, потому что уже летом 2006 года началась еще одна — "народные IPO". Это был тоже своего рода нацпроект — повторить опыт ваучерной приватизации с учетом всех прошлых ошибок и сформировать в стране почти директивным способом класс мелких частных инвесторов, которые, как задумывалось, и станут основой того нового среднего класса, на повышение качества жизни которого были направлены нацпроекты. Первой на "народное IPO" с акциями по 203 руб. за штуку вышла "Роснефть", следом — Сбербанк и ВТБ, и программа "Время" показывала, как у здания Манежа в Москве толпится очередь из пенсионеров и рабочих, готовых вложить деньги в бумаги крупнейших госкорпораций. "Она купила мне акции госкорпорации",— пела популярная в те годы панк-группа "Жопа", и эту песню могли спеть 115 тыс. "народных" акционеров "Роснефти", 30 тыс. (акции были дорогие) акционеров Сбербанка и 124 тыс. акционеров ВТБ.
Потом начнется кризис, и "народные" акционеры вдруг обнаружат (программа "Время" об этом почему-то никого не предупреждала), что акции имеют свойство дешеветь. Собрания акционеров "Роснефти" с участием новых миноритариев станут публичным дебютом Игоря Сечина, а главным их героем — бывший аппаратчик партии "Яблоко" Алексей Навальный, полемика с которым вынудит Сечина в конце концов пересмотреть регламент собраний, исключив возможность прямого диалога акционеров с председателем совета директоров. Но будет поздно: получая на правах акционера финансовую отчетность госкорпораций, миноритарий Навальный станет самым знаменитым разоблачителем злоупотреблений в "Роснефти", "Газпроме", "Транснефти", ВТБ и очень быстро превратится в самого, кажется, популярного несистемного политика страны. Это, в общем, и будет единственный полноценный итог "народных IPO" 2006 года, о котором программа "Время", конечно, тоже не расскажет.