"Вы тут думаете, что вы депутаты Государственной думы?"

1 декабря партии "Единая Россия" исполняется 10 лет. В августе "Власть" уже напоминала читателям о том, кому эта партия обязана своим рождением*. К юбилею не грех напомнить еще раз: "Власть" публикует фрагменты из вышедшей в издательстве "Эксмо" книги "Операция "Единая Россия"".**

*См. материал "Кремлевский искатель" в N34 от 29 августа.

**Книга написана журналистами Ильей Жегулевым и Людмилой Романовой.

Бывший телеведущий ОРТ Сергей Доренко рассказывает, как пришел в то время к Березовскому в больницу (у Бориса Березовского в 1999 году был обнаружен гепатит.— "Власть"), захватив ради приличия "дурацкий пакет с мандаринами".

— А он под капельницей, желто-зеленый. Лежит и бредит: "Мы всех вые..ем!" — вспоминает ведущий.

— Боренька, может, капельницу поменять? — съязвил Доренко.

— Ты не понимаешь! Мы все равно всех вые...ем,— настаивал Березовский и тут же взял собеседника в оборот.— "Медведь" — хорошее название? Придумай, какой он: белый? бурый? Как он выглядит? Понятно, что не как на конфетах. В нем должна быть стать и мощь, но не агрессивная. Медведь как хозяин, но не злой. В нем должна быть потенция одной лапой снести все, но отсутствовать интенция к этому...

Армия Березовского бросилась на поиск "героев". "У меня была идея: крепкий хозяйственник, солдат и Родина-мать",— вспоминает Шабдурасулов (Игорь Шабдурасулов, назначенный по просьбе Березовского первым замглавы администрации президента специально для курирования проекта "Единство".— "Власть") свои соображения по поводу тройки лидеров "Единства". О простой русской женщине думал и Березовский. "Мне нужна баба!" — бредил он на больничной койке. Но ни одна из предложенных кандидатур не устроила его взыскательный вкус. В итоге решили обойтись чисто мужской компанией. Интуитивно все понимали, что лидеры должны быть новыми. Например, кинорежиссер Никита Михалков, четыре года назад поднимавший популярность "партии власти" Виктора Черномырдина, очень хотел послужить Кремлю и в этот раз, но он категорически не годился. "Если мы строим новое, оно должно выглядеть как новое",— рассуждал Александр Любимов, отвечавший в штабе за рекламу движения на телевидении.

Однажды политтехнолог Юлия Русова спросила у своего штабного идеолога Якова Розина:

— А кто у нас из правительства популярен в народе?

— Шойгу.

— А еще?

— Еще раз Шойгу,— настаивал Розин.

Березовский внушал Шабдурасулову: звони всем губернаторам и проси "самого пло-о-о-охонького" ответственного за "Единство" и помещения, но непременно в здании администрации,— вспоминает Сергей Доренко. Разговор с оппозиционными регионалами должен был строиться примерно так.

У губернатора звонит кремлевская вертушка. На связи Шабдурасулов.

— Нам нужен парень на "Единство".

— А что это такое?

— Это то, что Владимир Владимирович с Березовским мутят.

— Ну, старик, ты же знаешь, я в другом лагере. Зачем мне эти проблемы? Будет ревность, нажалуются Примакову, он мне по голове настучит...— начинал возражать независимый губернатор Х.

Вот тут-то и должен был сработать ход Березовского про "плохонького".

— Ну ты дай нам какую-нибудь каморку, где сейчас уборщица швабру хранит. Где-нибудь между трансформаторным щитком и туалетом. И посади туда никчемного человечка. А перед своими отчитаешься: мол, мне Кремль руки выкрутил, но я им дал полное говно.

— Нам главное воткнуть свой флаг на холме,— пересказывает Доренко стратегию Березовского.— С точки зрения феодального сознания это не может не сработать. Один флаг будет у ОВР: они сильные, но имитируют Кремль. Другой — у "Единства", оно — настоящее. И даже если имитаторы сильные, а настоящие — слабые, выберут настоящих. Главное, чтобы холм был один. И Березовский оказался прав.

В кремлевском кабинете у Шабдурасулова была полка, на которой выстраивались бутылки с разнообразной водкой: каждый регион России обязательно делает свою сувенирную продукцию. Водку губернаторы привозили с собой на переговоры в знак того, что будут вести себя нейтрально. "Эти бутылки у нас были символом захвата территории",— рассказывает Любимов.

Когда-то в середине 1990-х у сигарет L&M появился более дешевый "двойник" F&M — тот же шрифт, похожая пачка. В чем там разница — не разберешь. Примерно так же было и с губернаторской массой для "Единства". Сначала появилось коллективное заявление 39 губернаторов, осуждавших "политическую истерию" и призывавших к единению и честным выборам. "Демагогия примелькавшихся предвыборных блоков и движений снова заполнила страницы газет и журналов, а лица их лидеров — экраны телевизоров. Мы отказываемся участвовать в этих, мягко говоря, сомнительных играх, но и не намерены более наблюдать за унижением достоинства страны и людей",— негодовали подписанты. О создании нового губернаторского блока в тексте не было ни слова, а честных и чистых выборов хотели многие. На словах обращение поддержал даже лидер ОВР Евгений Примаков. Изложенные идеи оказались близки также и члену блока ОВР омскому губернатору Леониду Полежаеву. Подписались под ним и астраханский губернатор-ОВРовец Анатолий Гужвин, и N3 в списке НДР, саратовский губернатор Дмитрий Аяцков на пару с новгородским соратником по партии Михаилом Прусаком, ставропольский коммунист Александр Черногоров и 4-й в списке КПРФ Аман Тулеев. Первый шаг был сделан.

Параллельно чукотский заводила "Единства" губернатор Александр Назаров заявляет о том, что группа губернаторов работает над созданием своего избирательного блока. Политически заинтересованной аудитории предлагается самостоятельно "соединить точки": рождается миф о том, что подписанты "Обращения-39" и есть основа нового блока. То есть губернаторов в нем уже 39. И не беда, что, например, свердловский губернатор Эдуард Россель твердил журналистам, что никуда входить не собирается. Дело времени! "Когда мы обзвонили их по первому кругу, их и вовсе было пять. Приходилось блефовать, говорить, что "вас уже несколько десятков"",— вспоминает один из членов штаба "Единства".

Обращение сработало как пророчество. С помощью административного ресурса правительства и администрации президента, конечно. Неделю спустя уже 32 губернатора подписывают обращение, в котором обязуются помочь лидеру нового блока "собрать силу, способную победить на декабрьских выборах", что, впрочем, не означало их выхода из других предвыборных списков.

Губернаторское обращение стало фактическим стартом избирательной кампании "Единства". Однако оставалось еще множество формальностей, без которых оно не могло быть допущено собственно к выборам. По закону учредителями предвыборного блока должны были выступить как минимум пять общественных организаций. Этим вопросом технологи занялись за две недели до окончания регистрации. Все приличное к тому моменту, понятно, уже было разобрано. В поисках пригодных для дела остатков технологи подробно изучили данные регистрационной палаты.

— А что такое "Поколение свободы"? — интересовалась Русова.

— Клевые ребята, оставляй! — отвечали штабисты, путая движение секс-меньшинств с движением МЖК, реализовавшего в СССР идею доступного жилья для молодежи.

Первый же "слет" "Единства" показал безвыходность "медвежьего" положения.

В зал вошли качки Александра Карелина, за ними появились афганцы Франца Клинцевича — кто-то хромал, кто-то ехал на инвалидной коляске. Далее показались мусульмане из движения "Рефах" в сверкающих бархатных тюбетейках, тут же следом строевым шагом промаршировали сумрачные полковники МЧС — группа поддержки Сергея Шойгу. И вот наконец первый нормальный образ. В распахнувшуюся дверь вошла дама со светлыми локонами, в кружевном жабо. Мужчины бросились придержать дверь, дама повернулась, очевидно, чтобы поблагодарить, и оказалось, что у обладательницы прекрасных локонов на лице растет борода. Вслед за хозяином бороды появилась и его свита из "Поколения свободы",— вспоминает Ирина Заринская.

Пиарщики смотрели на эту вакханалию, схватившись за головы. Что будет, если все это покажут по телевизору?!

Съезд срочно решили сделать закрытым для прессы. "Конспирация, кругом враги и конкуренты",— объясняли недоумевающим журналистам будущие "единороссы". Впереди их ожидала отчаянная выборная кампания, чудовищная по темпам и рискам.

Регистрационные документы "Единства", как и само движение, собирались буквально на коленке. То, что они вообще были одобрены ЦИКом, можно считать почти чудом. Официальный штаб приступил к работе в начале сентября — на составление списков и сбор документов отводилось полтора месяца. "Весело было с самого начала,— вспоминает сотрудник штаба аналитик Игорь Черный.— Чисто поле, старые щербатые столы, нехватка стульев — я их лично собирал по этажу, дефицит бумаги, ручки свои, телефон один на комнату, раздобытый собственными усилиями в соседних беспризорных пока кабинетах, ближе к октябрю на весь штаб выделили 2-3 машины".

Предвыборная установка гласила: народ устал от примелькавшихся политических лиц, нужны новые и честные. Черный был как раз одним из тех, кто собирал документы для регистрации в ЦИКе — проверял, всего ли хватает, нет ли явных ошибок или откровенно лживых сведений. Работы было невпроворот, учитывая, что людей в список набирали разве что не с улицы. Мог затрещать факс, и из него на чистом листе вылезало что-то типа "Сидор Задрищенский. Вроде Пермь", или звонил телефон, и оттуда чей-то самоуверенный голос говорил:

— Внесите в список Переплюйкина!

— А кто говорит?

— Я!

Наверное, это был единственный раз, когда "медведи"-депутаты были так похожи на своих избирателей. Но даже тогда выражать в Госдуме мнение народа, судя по разговорам в штабных коридорах, никто не стремился. А вот пафоса в манерах хватало уже на старте. "Считайте, что вы все уже уволены! Как вы разговариваете с будущим депутатом Госдумы?! Вон отсюда!.. Эй, стой... Куда пошел?" — такие вопли слышались на Воздвиженке по нескольку раз за день, вспоминает Черный.

Фамилии людей, рекомендованных администрацией президента, приходили в штаб с отдельной пометкой, на бланках и с печатями от губернаторов. Для последних право предложить в список своих кандидатов было своеобразной платой за лояльность. Аналогичный бонус получали и учредители блока, правда, отстаивали "своих" в списке по-разному. Например, Клинцевич бился за "афганцев" почти как на войне. "Ну что, сколько надо выкинуть?" — интересовался он у штабистов после их очередного визита в Кремль для промежуточного согласования списков — такое случалось в среднем раз в неделю.

— Пятерых как минимум, Франц Адамович! — слышал он в ответ неутешительное.

— А троих никак нельзя? — это подкупало, и нередко оказывалось "можно".

Не в пример Клинцевичу "Народные дома" Сергея Попова подали всего несколько кандидатур, их-то лидер и "сдал" на этапе сокращения списков: "Их вычеркните, оставьте меня". Попову это не помогло. В конце октября из штабного факса выползла бумага с фамилией главы администрации Каширы Олега Ковалева, которую нужно было в обязательном порядке поставить на третье место по Московской области. Теперь Ковалев — рязанский губернатор. А в 1999-м именно он оттеснил Попова на непроходное четвертое место, и того пришлось спешно трудоустраивать в сенат в знак благодарности за проделанную на выборах работу. В Думу он попал лишь в 2003 году.

Момент передачи финального списка в штаб Шабдурасулов не помнит. Приехавший же за ним на Старую площадь Игорь Черный описывает эту процедуру так. Вместо того чтобы просто передать ему папку, Шабдурасулов устроил театр мимики и жеста с минимумом слов. Вслух фамилии кандидатов называл Черный, а первый замглавы президентской администрации после сверки с листками, пришедшими с проверки, просто кивал головой или делал неопределенный жест — это значило, что кандидата "можно оставить"; кивал посильнее — "оставить однозначно"; мог указательным пальцем нарисовать в воздухе крест — "вычеркнуть к чертовой матери", но тот же палец мог показать, что человека надо просто опустить пониже. Иногда чиновничья голова молча спрашивала у штабиста совета: мол, а ты что думаешь по поводу этой кандидатуры? Шабдурасулов предохранялся: если бы запись разговора, где он рассказывает, кого оставить кандидатом, а кого выкинуть, попала на то же НТВ — разразился бы огромный скандал. "Единство" не позиционировало себя как партия, создающаяся в Кремле, и такая слава ему была не нужна.

Лишь один раз Шабдурасулов перешел с пантомимы на устную речь, громкую и по большей части непечатную, вспоминает Черный. Дело дошло до калининградского списка: из шести кандидатов пятеро были от губернатора Горбенко, причем на четверых из них, по данным спецпроверки, были кровь или "особо тяжкие". Да и к пятому имелись вопросы по налоговой части. Под следствием они не находились, но оперативные данные однозначно свидетельствовали об их активном участии в околопортовой мафии.

— Да что они, совсем, что ли, о***ли?! Вашу мать, "доверенные люди"!!! — взорвался Шабдурасулов.

Посреди кампании рейтинг замер. У Путина к тому моменту было около 20%, и "медвежьи" технологи начали вступать в спор с премьерскими: стоит ли Путину поддерживать "Единство"? Решили — стоит. 24 ноября премьер сообщил, что ему, как простому человеку, "медведи" очень даже симпатичны — на следующий день рейтинг движения взлетел с 8% до 15%.

К тому моменту журналисты уже не вспоминали в каждой заметке про "Единство" о Березовском — было много других поводов. И вот в декабре в штаб "медведей" приехал их первый только что отпечатанный предвыборный плакат. Вроде бы все неплохо. Первая тройка списка в лучшем виде, серьезные и надежные Шойгу--Карелин--Гуров на фоне русской природы... Но прямо по центру плаката — береза! "Знаем мы эту манеру творческой интеллигенции показать хозяину кукиш в кармане",— вспоминает бывший партийный идеолог Розин. Технологи от души посмеялись и пустили весь тираж под нож.

Не все "единороссы" строго выполняли рекомендации по голосованию. Вольности позволяли себе Александр Агеев из Волгограда, Лиана Пепеляева из Новосибирска, Анатолий Ермолин и еще человек пятнадцать, в том числе лоббисты других крупных компаний. Это были не бунтари, штурмующие баррикады. Просто, когда они были категорически не согласны с тем, как предлагал голосовать Кремль, они нажимали кнопку "воздержался" вместо кнопки "за".

Внутри парламента с депутатами никто не спорил и не отчитывал их, и когда летом 2004 года их вызвали в Кремль, они шли туда с ощущением гордости. "Это же почетно, вас вызывают в Кремль. Ни у кого не было и задней мысли, что сейчас нам будут вставлять по полной",— говорит Ермолин. Депутаты перешли Красную площадь, и вот уже знакомые кремлевские коридоры и переговорная Суркова. Депутаты расселись, обмениваясь шуточками. Появился Сурков. Нахмуренный, он прошел через весь кабинет на свое место, не пожав никому руки. "У нас к вам большие претензии",— начал чиновник. Затем он объяснил суть проблемы: депутаты голосуют не так, как надо. В качестве показательной жертвы для битья он выбрал самого молодого, 27-летнего депутата Агеева.

— Ты кто такой, ты как кнопки жмешь? Тебе что, непонятно что ли: что написано в табличке — так и должен нажимать. Вы тут думаете, что вы депутаты Государственной думы? — Сурков обвел взглядом присутствовавших.— Каждый из вас лично мне обязан! Я за каждого из вас просил, поручался. Будете делать то, что я вам скажу,— пересказывает Ермолин.

Депутаты притихли, вжав головы в плечи. Впервые с ними так разговаривали. Пепеляева попробовала несмело вступиться:

— Владислав Юрьевич, а если закон, за который нам предлагают проголосовать, непрофессиональный? Если не только мы как депутаты подставляемся, голосуя за этот закон, но и фракция, партия?

— Не ваше дело! — рявкнул Сурков.— Голосуйте как вам написано. Без вас разберемся, как надо законы писать. Ваша задача — правильно на кнопки нажимать.

Для пущей убедительности Сурков припугнул: "Кто не понял, посмотрите и объясните своим руководителям, что сейчас происходит с ЮКОСом".

Когда Ходорковский спросил своего тренера, нет ли у него на примете хороших ребят, каратист посоветовал ему Суркова и Косьяненко. Новый охранник с черными как смоль волосами и дерзким взглядом производил довольно неординарное впечатление. "Он точно не соответствовал уровню охранника. Сразу было видно: человек думающий и креативный,— рассказывает партнер Ходорковского Невзлин.— И в достаточной степени гуманитарно развитый". Ходорковский любил экспериментировать с молодежью и растить в них таланты. И если в Косьяненко он сразу разглядел и стал развивать торговца (позже тот стал основателем и председателем правления сети "Перекресток"), то в Суркове — пиарщика. Поэтому охранником Сурков проработал не больше полугода и в итоге возглавил рекламный отдел сначала НТТМ, а затем и банка МЕНАТЕП.

Перед начальством он выглядел "стеснительным интеллигентным парнем, который смущался и краснел". Но после работы Сурков расслаблялся. Он любил Мельпомену, постоянно выпивал с актерами и музыкантами, вел ночной образ жизни. На работу вставал с трудом и часто появлялся к часу или к двум. Сурков уже тогда любил одеваться с иголочки и на работу приходил всегда в костюмах. "Он был очень собранным, когда работал, но были и последствия. То в милицию попадет, то драку какую-нибудь устроит".