Homo postsoveticus

"Класс" — определение бессмысленное вне целей того, кто его определяет. Революционеры ищут эксплуатируемых, маркетологи — мидл-класс. Ну а мне в России любопытен HPS, homo postsoveticus

Дмитрий Губин

Что ни говорите, а тон жизни в СССР задавался никаким не рабочим классом, колхозным крестьянством или трудовой интеллигенцией, а совком, homo soveticus. Этот тип, как жук-скарабей, умудрялся уютно прилаживать свою жизнь к навозной куче: кричал "ура" на первомайской демонстрации, пил водку, вешал на стенку чеканку, добывал голубой чешский кафель и верил, что в Америке притесняют негров. А сейчас его наследник вступает на работе в опять же правящую партию, дома ругает жуликов и воров (занявших все места на парковке под окнами), мечтает об отдыхе в Таиланде, ненавидит передачи с "Ксюшей" Собчак (но смотрит), а в машине врубает группу "Банд'эрос". Не претендуя на полноту, хочу все же кое-какие свойства класса описать.

Статус

Главное, что отличает postsoveticus от предшественника,— это не открытость взгляда, не известная смелость в выборе стиля жизни, а озабоченность статусом. Если бы книгу британского популяризатора философии Алена де Боттона "Тревога статуса" (Status anxiety) перевели на русский — стала бы бестселлером.

Хотя, может, и не стала бы, поскольку тревоги постсоветикуса не в том, достаточно ли он уделяет времени детям, аккуратно ли подстригает газон и что скажут по этому поводу соседи, а в том, убедительное ли он производит впечатление крутизны. Все ли поверили в этот обман. То есть, прибегая к аналогиям из "Кин-дза-дзы", постсовок, нося зеленые штаны, мучительно мечтает о желтых, потому что перед их обладателем пацаки приседают и говорят "ку!" не один, а два раза.

Иногда это буквально: офисный планктон поголовно жаждет однажды одеться в Hugo Boss, среднее звено — в Brioni, а высшее — заказать индпошив на Сэвил-роу; и все поголовно — грезят о швейцарских часах. Причем обладатель кварцевых Tissot страдает от отсутствия механических Omega, и так до бесконечности. Но носить дешевенький "свотч" (как британская королева) или 50-долларовый "таймекс" (как младший Буш) они не станут ни за какие коврижки: вдруг не за тех примут (то есть примут как раз за тех). Отсюда же и пресловутая 24-часовая нарядность постсоветских женщин, способных и на пикник на траве поехать на шпильках: "Мы — королевы".

Автомобили

Главный тотемный предмет в среде HPS — автомобиль. Как сказал мой друг, модный фотограф Мигель, вылезая из бегемотистой Toyota Land Cruiser: "Машина, батяня, должна быть большой и черной, иначе в этой стране ты никто".

Потому главный враг постсовка, ненавидимый им до налитых кровью глаз,— это гаишник. Не оттого, что гаишник — типичный совок. И не потому, что берет взятки: все взятки, суммарно выплаченные за всю жизнь гаишникам, вряд ли превысят размер денег, данных военкому или члену приемной комиссии вуза. Но гаишник, остановив крутого постсовка на черном "лендкрузере" (да хоть и на "ренджровере"), мгновенно показывает, что его статус — ничто. Что на самом деле homo postsoveticus — лагерная пыль и любой слуга государев сделает с ним что угодно.

Постсовка бесполезно убеждать, что большой город и большой автомобиль несовместимы; что передвигаться удобнее на велосипеде или метро. "Лучше три часа в пробке, чем час позора в метро" — отличительный знак homo postsoveticus moscovitus.

Оно и понятно: HPS детство и юность провел в очередях — и теперь обменял время, бессмысленно теряемое в очередях, на время, бесполезно убиваемое в пробках. Для него это — выгодный обмен.

Деньги и мораль

Важно, что способ получения дохода и мораль — для HPS вещи, лежащие в разных плоскостях. То есть добыча денег вообще не имеет отношения к морали, зато моральному осуждению подвергается ситуация, в которой невозможно много заработать. Например, работодатель, платящий мало,— это жулик и вор.

По большому счету, постсоветикус — наемный вымясосущий, которому неважно, чье вымя сосать: коровы, верблюдицы или волчицы. По той же причине для постсоветикуса нет разницы между информацией и пропагандой, журналистикой и PR.

HPS не умеет и не любит копить, откладывать, урезать, экономить (в этом, кстати, причина того, что бизнес-ланчи ценой от 200 до 250 рублей пользуются популярностью даже среди офисного планктона, хотя вынимают из его кармана чуть не половину зарплаты). А дорвавшись до сколько-нибудь существенных денег, постсоветикус не инвестирует их в будущее, но тратит на удовольствия, прежде всего — на хобби, за которыми обычно скрываются игрушки, недоступные в юности.

Если HPS встает на горные лыжи, то для покатушек на Пухтоловой (при)горке под Петербургом покупает себе костюм с мембраной gore-tex, способный противостоять снежной буре в Альпах. Если увлекается боулингом — то фирменные туфли на нескользящей подошве. А если HPS любит музыку — его устраивает только аппаратура класса Hi-End, гигантские акустические колонки которой с трудом помещаются в стандартной трешечке на окраине. Зато соседи счастливы, когда слышат за стеной раздающихся в идеальном качестве "Песняров" — и даже практически видят.

Общество

Соседи для постсовка существуют только тогда, когда входят в его дружеский круг. HPS — отнюдь не общественное животное, и он не столько индивидуализирован, сколько атомизирован. Он игнорирует собрания собственного ТСЖ, но если пришел — не слушая других, рвется выступить сам, обычно чтобы рассказать, где был и что видел (мысли о том, что следует потратить личное время на адаптацию увиденного к своему жилтовариществу, в его голову доступ закрыт). Для HPS существует лишь ближний круг — то есть атомы, с орбитами которых его собственная пересекается на работе или отдыхе. В этом, кстати, прогресс по сравнению с миром soveticus, где существовали абстрактная "страна" и конкретная семья: за интересы своих внучатых племянников, дядьев, шуринов, кумов, золовок совок порой был готов биться не на шутку.

Для постсовка физика близких траекторий заменила мистику родной крови.

Принцип же христианского равенства постсовку смешон. В поезде "Сапсан" я каждый раз наблюдаю картину, бросающую в дрожь иностранцев: после просьбы отключить телефоны, дабы не мешать отдыхать соседям, все тут же начинают кому-то звонить и сообщать, что вот, отъехали, и что вот, приедут. И разговоры в купе ночных поездов — нередко с появлением фляжечки "Хеннесси" — постсовки ведут, не обращая внимания на пытающихся заснуть соседей. Что, тратить деньги на поход в вагон-ресторан, чтобы не мешать отдыху каких-то попутчиков?! Это выше слабых сил постсовка.

Жилье

Если сравнивать postsoveticus c европейским мидл-классом (которым HPS любит прикинуться, параллельно ругая жизнь где-нибудь в Финляндии или Швейцарии за "такую та-а-аску!"), то в отношении к недвижимости эта разница особо заметна.

Расположение — location,— определяющее не только цену, но и, главное, смысловую нагрузку европейского жилья, мало что значит в России. Постсоветикуса, обремененного семьей и той самой "камри", мало волнует район, где он живет. Тип дома волнует больше, и уж в священный трепет ввергает мысль о подземном гараже, а также о "качественном евроремонте", подразумевающем снос и перенос стен плюс закупку мебели с гнутыми ножками.

Жизнь внутри своей парцеллы для HPS важнее жизни снаружи. Причем интерьер строится не по принципу комфорта, наличия средств или, на худой конец, фэн-шуя — а по принципу декорации к истории, которой никогда не было. Вот почему в Бирюлево-Товарной запросто устраиваются дворцы с колоннами и статуями из полистирола, а в Питере на улице Дыбенко расписываются ангелами потолки высотой два сорок. Любимый фальшак — "вечная классика", как бы ненавязчиво подразумевающая, что сами-то мы из дворян (а может, чем черт не шутит, и выше). Вон, в Европе свои корни чтут, а мы что, хуже?

При этом поверить, что англичанин-аристократ свое происхождение скрывает, а существование королевы нередко полагает разорительным для бюджета пережитком, HPS не в силах.

Заграница

Заграница для постсовка — вроде дальнего дядюшки с чудинкой: придурковат, но ведь, зараза, богат. Обязательно надо проведать. Даже если HPS владеет языками (в этом владении — важное отличие от совка), то с теми, кто языкам не обучен, его роднит нежелание понимать чужое жизнеустройство. Типа, люди всюду те же — ну а разные цивилизации у Тойнби или Хантингтона он не читал. Только если совок, не зная заграницы, себе заграницу придумывал, то постсовок, не зная заграницы, полагает ее сферой обслуживания себя самого.

А поскольку заграница, прилежно русского туриста обслуживая, мало ценит все то, что HPS ценимо (большой автомобиль, дорогие часы и даже за гигантскими чаевыми усматривает low profile дающего), то HPS за границей образуют гнездовья по типу птичьих базаров. Русские за границей, открывающие отель для русских за границей,— грамотные сборщики яиц с этих гнездовий.

Вообще, в отношении к загранице лучше всего виден дуализм сознания постсовка, который можно назвать и трансцендентальным единством апперцепции, и социальной шизофренией. С одной стороны, Россия — это Европа. С другой стороны, Европа по сравнению с нами — да тьфу. Как-то раз по прилете в Лондон, в очереди на паспортный контроль я услышал: "А вот будут копошиться — мы им газ перекроем!" Все весело засмеялись: мысль о том, что перекрытый газ повлечет обнищание смеющихся, им в голову не приходила.

Семья и половая жизнь

Если постсоветикуса спросить, что он думает о семейных ценностях, то HPS ответит, что семейные ценности, понятно, для него превыше всего. Но на практике его поведение по отношению к семье напоминает поведение верховного HPS (все чаще называемого "главой действующего президента"). Тот, утверждая семейные ценности, при этом российский День семьи, отмечаемый 8 июля, проводит с чужими семьями, а в собственной семье его не видел никто.

Реально же HPS разделяет не идею семейных ценностей (состоящую в том, что семья требует работы над собой, уступок, переплавляющих в конечном итоге страсть посторонних людей в родство близких душ), а идеи американо-европейской сексуальной революции 1960-х. All you need is love. Любовь превыше всего. В упор не замечая того, что именно эта идея губительна для семьи: влюбился — женился, полюбил другую — развелся. К 40 годам мало кто из HPS живет в первом браке.

Интрижку на стороне (когда она не связана с чувствами), постсоветикус спокойно объясняет причинами либо физиологическими (HPS, на словах возмущаясь проституцией, де-факто проститутками пользуется, особенно на корпоративах в сауне), либо, не решаясь самому себе признаться, статусными (да, мне за 40, но со мной юная чертовка!)

Однако, мирволя к промискуитету, постсовок практически всегда гомофоб. Говорят, что гомофобию используют как щит, для прикрытия собственных интенций. Но скорее всего гомосексуалист, сделавший coming-out, раздражает HPS тем, что ради своих внутренних убеждений он готов сносить поношения. А людей, готовых отстаивать убеждения не за деньги, но ради идеи, HPS боится и глухо ненавидит, понимая, как проигрывает им.

По этой причине Новодворская в глазах постсовка (точно так же, как и совка) — "выжившая из ума девственница", Лимонов — "ищущий молодых телок козел", журналисты — "продажные твари". То есть за любым сложным действием HPS хочет видеть простой мотив: похоть, желание прославиться или разбогатеть, то есть те самые, которые движут им самим.

Культура. Еда. Спорт. Музыка

Здесь я должен был написать, что "культуру" (которая для HPS есть "кино-театр-выставки" минус литература, потому что книг он давно не читает и, случайно зайдя в книжный, застывает между Стивеном Фраем и Максом Фраем, ибо доселе слышал лишь что-то про Макса Фриша, и в итоге покупает Довлатова) — так вот, что эту "культуру" постсоветикус потребляет точно так же, как автомобили или костюмы.

Он даже в ресторане потребляет не еду, а поход в ресторан, где навороченный интерьер составляет важную часть потребления (вот почему наш турист так разочарован французскими кафе, где главное — еда, а вовсе не выставленные на улицу столики, одинаковые во всех ресторациях).

И еще я должен был написать, что постсовок в музыкальных пристрастиях свернул от "Битлз" в сторону русской попсы, приняв наследство потреблявших советскую попсу родителей (но отринув также завещавшуюся филармоническую музыку как "заумь").

Но потом понял, что решительно не укладываюсь в размеры текста.

Потому что точно так же homo postsoveticus потребляет и спорт, и медицину, и медиа, и жизнь вообще. Лучше всего сказать, что для него жизнь есть потребление представлений о долженствующем ему статусе.

Это основа основ.

Все прочее вы легко можете дополнить сами.