Вы думаете, что для покупки квартиры вам нужны только деньги и время? Увы, это заблуждение. Большие деньги и большое время? Ближе к делу, но и это не все. Понадобится еще и терпение. И бесконечная снисходительность ко всем, с кем вам придется общаться. Еще чувство юмора, а также — немного простого человеческого везения, ибо, как поется в песне, — "знать не можешь доли своей...". Никому не ведомо, в каком акте этого драматического действа выстрелит пресловутое ружье, и выношенный вами вполне надежный план рухнет из-за какого-то не лезущего ни в какие ворота стечения обстоятельств. Нашему корреспонденту, купившему квартиру, избавиться от возникших проблем до сих пор не удалось.
Это история о жизни Мустафы, Наэли и их четверых детей — Шамсуддина, Марата, Акима и маленькой Раузы. И еще о том, как я покупала у них квартиру.
Если бы в тот момент, когда я стояла перед обшарпанной дверью без номера, с глазком, расположенным на такой высоте, что посмотреть в него могла только собака — и то не очень большая, и процарапанной гвоздем надписью:"Гады - не люди", кто нибудь сказал мне, что через некоторое время пространственные перемещения дворника Мустафы из Казани и его столичной жены, а также состояние их здоровья, отношения с их многочисленной родней окажутся для меня важнее всего на свете! Кажется, это называется внутренним голосом или шестым чувством — короче, они оба меня оставили. Потому что ни о чем, кроме покупки квартиры, я в это время думать не могла. И нажала на кнопку звонка.
Несмотря на то что за дверью явно шла напряженная жизнь — слышался истеричный собачий лай, детские вопли, перекрывающий все низкий женский голос:"Сколько раз сказано - не бейте собаку по морде бутылкой!", дверь мне не открывали. Я позвонила еще раз. И еще — пока не сообразила: звонок не работает. Я начала колотить по двери кулаком.
Дверь распахнулась. На пороге стоял огромный мужик в тельняшке и спутанными буйными кудрями. Увидев меня, он явно обрадовался.
— Живи, — сказал он через плечо хорошенькой стройной женщине с чуть оплывшим лицом и, как мне показалось, слегка нетрезвой. Показалось. Чуть погодя я поняла, что она пьяна в стельку.
Несмотря на свирепый вид, Мустафа, как потом выяснилось, был добрейшим человеком, и, хоть и грозился всех поубивать, с женой управиться он не мог.
— Ревнует, - объяснила мне Наэля, проводив меня в кухню. На столе, застеленном клеенкой, стояла почти пустая бутылка водки и грязные тарелки. — А чего ревновать-то? Мы уж развелись. Разъезжаться надо.
Деловая часть моей беседы с бывшими супругами оказалась молниеносной: я покупаю квартиру Наэле и ее четырем детям в Зеленограде — там у нее живет вся родня, весь семейный клан. А Мустафе нужна комната — все равно какая, все равно где. Расселив их, я и получаю их трехкомнатные стометровые хоромы на "Войковской". Во время переговоров несколько раз звонил телефон — на том конце провода, как я поняла, были какие-то проблемы с варежками.
Мустафа проявил удивившую меня галантность, проводив до автобусной остановки. В ожидании автобуса он внес в договор некоторые поправки: на самом деле комнаты ему не надо — он у брата будет жить. Брат, между прочим, большой человек — начальник охраны в солидной фирме. Так вот, будет лучше, если я деньги прямо Мустафе и отдам. "Сколько?"- спросила я. И тут Мустафа назвал какую-то смешную сумму. Дурачить это простодушное и пьющее дитя столь нагло я не могла и предложила на треть больше.
На следующее утро, ровно в шесть тридцать меня разбудил телефонный звонок.
— Екатерина Евгеньевна? Это Ваиз Юсупович беспокоит.
Имя мне ничего не говорило.
— Мустафа сказал, что вы договорились о деньгах. Хочу вас предупредить: ему в руки деньги не давайте. Пропьет. Оформление документов я беру на себя.
Сестра Наэли — Маэль не работала в охране и поэтому позвонила часом позже. Квартира должна быть на одной улице с ней — "за Наэлькой глаз и глаз нужен".
Ну, с такими родственниками я не пропаду, подумала я.
Дальше все сложилось как нельзя лучше. Через фирму по продаже недвижимости мы довольно быстро (и, кстати, не очень дорого) нашли квартиру для Наэли и детей — в одном доме с ее сестрой Маэль. Ваиз Юсупович конвоировал Мустафу по всем конторам, приходя к открытию ровно за четверть часа и везде оказываясь первым. Документы Ваиз Юсупович предусмотрительно держал у себя.
Итак, квартира в Зеленограде была куплена. Деньги для Мустафы вручены Ваизу Юсуповичу.
Вообще-то меня умные люди предупреждали, что не стоит платить деньги, пока все не выпишутся из покупаемой квартиры. Несколько моих знакомых влипли в довольно неприятные истории, связанные именно с выпиской. Нестыковка закона, по которому я имею право на то, что купила, и закона о прописке сулит разнообразные и труднопредсказуемые гадости — человек, прописанный в квартире, имеет на нее не меньшие права, чем тот, кто у него эту квартиру купил. Но я-то прекрасно видела, что имею дело не с жуликами, не с жлобами, не с сумасшедшими. Раз Ваиз Юсупович сказал, что выпишет всю команду завтра, — значит, так оно и будет. И потом, мои партнеры по сделке могли бы с таким же правом сказать мне: мы-то выпишемся — а вдруг ты после этого денег не отдашь. Тут, что называется, никаких гарантий — только договор и обоюдное выполнение обязательств.
Передав все деньги, я сама поймала для суровых мужчин машину. "На выписку завтра в восемь ноль-ноль",- отрапортовал Ваиз Юсупович, погрузив Мустафу на заднее сиденье. Он хлопнул дверью, а я помахала ему рукой.
Ну вот наконец-то мое многочисленное семейство вздохнет свободно. Мама и отец отдохнут от детей, а ребята в новом доме получат отдельную комнату. Наконец-то я буду работать не на кухне, где компьютер и хлебница стоят на одном столе.
Ваиз Юсупович позвонил на следующий день — как всегда в шесть тридцать.
— Екатерина Евгеньевна, я должен вас огорчить, - утробным голосом произнес он, — когда мы вчера ехали в машине, Мустафа вытащил у меня часть денег.
- И?!
- Он в наркологической больнице в Домодедове. В коме. Что я могу сделать для вас? Я могу привезти его паспорт, могу выкрасть его из больницы. Но, боюсь, это не поможет.
Всю следующую неделю мы с Ваизом Юсуповичем провели в Домодедове. В больнице его встретили как родного - оказывается, Мустафа здесь уже не в первый раз, но такого тяжелого состояния у него еще не было. Врач продиктовал мне список лекарств и сказал, что, как показывает его практика, это минимум на полгода. Если не начнутся необратимые процессы в мозге — тогда Мустафа из наркологической больницы переедет в психиатрическую. У алкоголиков со стажем это бывает.
Следующую неделю я доставала импортные лекарства, которых в этой стране просто не могло быть (мне кажется, так не лечили даже последних советских вождей), ездила в Домодедово, вела переговоры с врачами, консультировалась с наркологическими светилами. И совершенно упустила из поля зрения Наэль. Подспудно у меня было ощущение, что, оказавшись в купленной мной зеленоградской квартире рядом с многочисленной родней, она изменит своей привычке напиваться каждый день. Короче, через две недели я обнаружила, что Наэль тоже не выписалась.
Я начала звонить по всем телефонам. В новой квартире в Зеленограде телефон не отвечал. В "моей" квартире тоже никого не было. Я начала обзвон моих новых родственников и наконец наткнулась на Маэль. Она с сочувствием выслушала историю моих злоключений с Мустафой. "Я вам говорила, я вас предупреждала",- приговаривала она.
- А где Наэль?"- спросила я.
- А она уехала в Тюмень.
Шок, столбняк, кома — я не знаю, как называется то, что скрутило меня. Обретя дар речи, я выяснила детали. Наэль уехала в Тюмень. Оказывается, она зарабатывала себе на жизнь перепродажей тряпок. Долгожданная партия варежек была ею наконец получена, и она улетела туда, где они с варежками были остро необходимы — в Тюмень.
- Может, она оставила какие-то документы, доверенность?
- Единственное, что я могу вам предложить, - сказала Маэль, - это ее четверо детей. Они остались со мной.
С тех пор прошло полгода. Я переехала в купленную квартиру, перетащив вещи непутевого семейства в одну из комнат. Все эти полгода я каждую неделю звоню Наэли, и на вопрос: "Не было ли известий от сестры?" — выслушиваю ворох семейных новостей.
Неожиданно выяснилось, что Наэль в Москве набегами — но появлялась. И приезжала именно для того, чтобы выписаться. Выяснила я это, когда в очередной раз пришла к начальнику паспортного стола. Он встретил меня как родную. "Да, приходила она к нам на днях - пьяная в дым. И без единого документа. Я ей говорю:"Паспорт принеси - в пять минут выпишу". Она меня просклоняла и ушла за паспортом." Через полтора месяца Наэль опять пришла выписываться — сцена повторилась один к одному. Еще через месяц — опять. С одной стороны, эти наезды Наэли обнадеживали — все-таки она понимала, что выписываться надо, и, кажется, не собиралась тянуть с пропиской, точнее с выпиской. Но однообразие сцен приводило меня в черную тоску. Я оставила у начальника паспортного стола все свои рабочие и домашние телефоны.
Оставила я телефон и в наркологической больнице в Домодедове. Врач, лечивший Мустафу, если не стал мне за это время другом, то уж хорошим знакомым — это точно. Звонил на минувшей неделе: "Поздравляю, ваш Мустафа уже, как мы говорим, "ходячка". Смотрите теперь за ним, чтобы ни капли. А то он уже к санитарам подходил, просил за бутылкой сбегать. Я-то, какие могу меры принять, приму. Но вы бы обдумали это дело с Ваизом Юсуповичем." А нельзя, спрашиваю, погрузить Мустафу, раз он уже "ходячка", на машину и привезти на выписку. Нельзя, оказывается. Потому что свидетельства о дееспособности Мустафы ни один врач не подпишет - только по выходе Мустафы из больницы. Если Мустафа сейчас и выпишется - выписка эта будет недействительна, и он с полным правом сможет претендовать на свою старую квартиру.
Обдумывая идиотскую историю, в которую попала, я прикидывала и так и этак: что надо было делать? Не давать денег? Не отпускать никого из действующих лиц от себя ни на шаг, нанять для каждого персонального охранника? Бред. Не покупать квартиры заранее? Возможно. "Не иметь дела с алкоголиками", — жестко сказал мне сослуживец, которому я излагала свои беды.
И добавил: "Но тогда на их месте мог бы оказаться жулик".
Я, конечно, ни минуты не сомневаюсь, что Мустафа - дай Бог ему здоровья (говорю от всего сердца!) — не заявит своих прав на купленную мной квартиру с глазком для собачки и предупредительной надписью гвоздем "Гады - не люди". Но на выписку я его до врачебного освидетельствования не повезу — появления Мустафы на пороге (или повестки из суда в почтовом ящике) я уже не перенесу.
...Утренний звонок, как обычно в шесть тридцать:
— Екатерина Евгеньевна? Это Ваиз Юсупович. На следующей неделе у нас врачебное освидетельствование. Даю слово: из больницы — сразу на выписку. Я доставлю. Не волнуйтесь...
Я же говорила, что с такими родственниками не пропаду.
ЕКАТЕРИНА ДАНИЛОВА