Как видит суть нынешних разногласий России и Европы по поставкам газа Еврокомиссия (ЕК), "Ъ" рассказал главный энергокомиссар ЕС ГЮНТЕР ЭТТИНГЕР.
— В октябре инспекторы ЕК провели ряд проверок офисов "Газпрома" и его партнеров в Европе. В чем была причина этих проверок? Какие последствия для "Газпрома" они могут нести?
— Пока никаких последствий нет. Но, как вы знаете, у "Газпрома" есть долгосрочные отношения с клиентами в Европе, и наша задача — контролировать эти отношения, чтобы быть уверенными, что все идет как надо. И, если мы видим хотя бы признаки попыток нарушить внутреннее законодательство конкуренции, мы обязаны провести проверки. Сейчас анализируем собранную информацию о поставках российского газа ЕС.
Не о чем волноваться или злиться — уверяю вас, что мы заинтересованы в поддержании хороших, теплых отношений с Россией как с партнером. Самый лучший пример этого — недавний запуск газопровода Nord Stream. Конечно, у нас с "Газпромом" и российскими официальными лицами есть пара серьезных тем для обсуждения — например, проект South Stream и еще ряд вещей, но мы всегда были открыты для диалога. Однако конкурентное законодательство ЕС и правила рынка должны соблюдать все — Россия в том числе.
— Что конкретно вы расследуете?
— Честно говоря, я бы предпочел это не комментировать. Пока все в процессе. Мы должны много чего проверить, и, таким образом, нам нужно еще немного времени, чтобы все закончить. Рано или поздно мы расскажем рынку о результатах расследования.
— Во время проверок инспекторы ЕК получили доступ ко всей информации о поставках "Газпрома" в Европу, в том числе конфиденциальной. Вы сейчас лоббируете политику speaking with one voice, которая предполагает в том числе участие представителей ЕК в переговорах "Газпрома" с его клиентами в Европе. Скажите, ЕК собирается использовать полученную в ходе обыска информацию для давления на "Газпром" в переговорах?
— Нет, таких намерений у нас нет. Не стоит слишком волноваться из-за этих проверок — для Европы это типичная процедура. Еврокомиссия не собирается влиять на коммерческие отношения сторон и тем более делиться конфиденциальной информацией "Газпрома" с его конкурентами. Мы анализируем контракты, а проверки — это был просто некий первый шаг. Ни больше ни меньше.
— Россия давно пытается получить статус TEN для газопровода South Stream. Инициатива блокируется ЕК. России вообще стоит и дальше пытаться получить для South Stream этот статус или это бесполезно?
— По South Stream мы пока не можем принять никакого определенного решения, потому что слишком многих деталей о нем не понимаем. У нас нет намерения противодействовать South Stream. Nord Stream уже запущен, решение о его поддержке было принято давно. Но поддерживать South Stream пока рано. Мы готовы лишь стать модераторами дискуссии вокруг этого газопровода, потому что в этом проекте много неясного.
— Что, например?
— Например, до конца не утвержден маршрут поставок газа. Непонятно также, станет ли South Stream просто трубой для диверсификации действующих поставок или же она будет наполнена газом из какого-то нового источника. Много неясного. Нам потребуются месяцы, чтобы все понять.
— Но вы не думаете, что все это вместе — обыски в "Газпроме", проблемы с South Stream, намерение ЕК искать дополнительные источники газа для Европы вне России — только усиливает антагонизм? Российские чиновники уже намекают на то, что в перспективе хотели бы сделать основным рынком сбыта для газа Азию в ущерб Европе.
— Это утверждение ошибочно. Евросоюз получает из России 125 млрд кубометров газа в год, доля России на нашем газовом рынке составляет 25%. Так было десятилетиями, и мы хотели бы видеть Россию в качестве одного из ключевых поставщиков и в будущем. Нет никакого антагонизма. Мы приветствуем интерес России к нашему рынку и готовы поддерживать ее инициативы. Китай может стать дополнительным партнером для России — почему нет? Но ответ тут должен быть не "Китай или Европа", а "Европа и Китай".
— Что же необходимо сделать России, чтобы увеличить поставки газа в еврозону?
— ЕС нужно все больше и больше газа. Наши собственные резервы подходят к концу, и мы определенно будем покупать больше газа из России. Я уверен, что за десять лет Россия сможет нарастить свои поставки с 125 млрд до 130-140 млрд кубометров. Но опять же нам необходимо диверсифицировать поставки. Норвегия и Алжир были нашими партнерами годами, и теперь мы хотим проанализировать возможность импорта газа из Туркмении и Азербайджана.
— Летом вы сказали, что хотели бы видеть на газовом рынке ЕС независимых поставщиков газа из России, например НОВАТЭК. Зачем вы это сказали?
— Потому что я уверен, что конкуренция полезна для всех. Россияне наверняка довольны тем, что могут выбирать между Mercedes и Audi. Конечно, "Газпром" останется поставщиком номер один на длительное время, но в будущем должен появиться кто-то еще.
— Есть ли какие-то переговоры на этот счет?
— Нет. Российская сторона должна сама принимать решение о том, как организовывать экспорт своего газа.
— Тогда зачем вы это говорите? Вы не думаете, что это лишний раз будет раздражать "Газпром", который вполне доволен своей экспортной монополией?
— Я уверен, что это так и есть. Всех устраивает положение монополиста, в этом нет ничего удивительного. Но мы все-таки за правила свободного рынка.
— "Газпром" недавно приобрел 100% акций "Белтрансгаза" и говорил, что заинтересован в газовой инфраструктуре Украины. Как Европа на это смотрит?
— У нас довольно неплохой диалог на эту тему с Москвой. Конечно, Nord Stream запущен, South Stream — это некая опция. Но нам необходима какая-то дополнительная база для дальнейших долгосрочных отношений. Ею может стать газотранспортная система Украины. Которой, конечно, необходима модернизация — и чем быстрее мы решим, что с ней делать, тем лучше.