Андрей Колесников о Маше и Ване

Отношения брата и сестры, Маши и Вани, оставляют на первый взгляд желать лучшего. То есть Ваня спокойно говорит Маше:

— Я тебя ненавижу.

Он не вкладывает в эти слова никакого величественного смысла. С таким же выражением, а вернее, безо всякого выражения он может сказать:

— Мама, дай мне, пожалуйста, воды.

Сейчас-то Маша относится к его словам очень спокойно, даже, можно сказать, безразлично. Это год назад она, содрогаясь от рыданий, подбегала ко мне и еле-еле могла выговорить:

— Он... Он! Он ненавидит меня!

— Почему ты так решила? — спрашивал я.

— Потому что он сам так сказал!

— У него был какой-то повод? — допытывался я.

— Да! — рыдала Маша.— Я взяла его шапочку для плавания!

Я пытался убедить ее в том, что Ваня все это не всерьез и что он не понимает, что значит слово "ненавидеть".

— Понимает, папа. Еще как понимает! — повторяла она.

— С чего ты взяла?

— Я сама ему объяснила.

— И что ты ему сказала?

— Сказала, что "ненавидит" — это значит не желает видеть рядом вообще никогда.

— Все?

— И что значит не любит.

— А он?

— А он сказал, что как раз это и имеет в виду! — еще больше разрыдалась Маша.

Через полчаса они уже мирились. Впрочем, Ваня и не обижался на сестру. Просто говорил, что ненавидит. Мальчик-то и в самом деле беззлобный.

Постепенно Маша привыкла к тому, что ее ненавидит родной брат. Я запретил ему употреблять это слово.

— Почему? — спросил он.

— А если я тебе скажу, что ненавижу? — поинтересовался я.

Он нахмурился:

— Ну давай, говори.

— Нет, я не могу.

— Ну вот, а я могу,— обрадовался он.

Вчера они заявили, что хотят в кино. Они на днях посмотрели "Историю дельфина". Этот фильм потряс не только их, но и меня. Может, я давно не смотрел фильмов про детей и животных (а может, и никогда). Но я сидел и сдерживал слезы. А потом перестал и только старался, чтобы они не заметили. Но они, конечно, заметили и были сильно удивлены. Ваня потом целый день ходил угрюмый и не разговаривал ни с кем. На мои вопросы не отвечал. Погрузился мальчик в себя. А уже ночью подошел ко мне и спросил:

— Скажи, почему мне так жалко этого дельфина? Мне никого никогда не было так жалко, папа. Даже вас с мамой.

Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели, хотел сказать я, да раздумал.

— Папа, я даже заснуть не могу,— признался Ваня.

— Взрослеешь,— сказал я ему.

— То есть когда я буду еще старше, я буду еще больше жалеть? — осторожно спросил Ваня.

— Думаю, да,— сказал я.— Надеюсь.

— Понятно,— вздохнул он.— Ну ладно. Только я свою работу (раз в год они пишут исследовательские работы на свободные темы.— А.К.) не буду писать про развитие роботов.

— Почему? — удивился я.

— Буду писать про дельфинов,— сказал Ваня.

И вот теперь они звали меня утром пойти и посмотреть "Историю дельфина" еще раз. А я не мог утром, вообще никак не мог, уезжал в командировку.

— Да может, уже и не идет этот фильм,— с сомнением сказал я.

— Ну и ладно,— рассердилась Маша.— Ты не можешь, мама не может... Мы сами пойдем.

— Конечно,— ответил я.— Только у вас денег нет.

— Найдем,— прошептал Ваня.

— Уже нашли! — крикнула Маша.— У нас есть две тысячи!

Ваня искоса посмотрел на нее.

— Откуда у вас две тысячи?

— А мы нашли в доме в Протвино!

Ваня вздохнул.

— Как это? — удивился я.

— А вот так! Ты потерял. А мы нашли!

— И где?

— В одном месте.

— То есть украли? — уточнил я.

— Нет! Ваня в тумбочке нашел около своей кровати!

Я был в шоке. Мои дети воруют у меня мои деньги.

— Ваня, это правда? — спросил я.

— Правда,— сказал он.

— И где же ты все-таки их нашел?

— Это неважно,— сказал он.— Я тебе их отдам. Мы ничего не истратили.

Он посмотрел на сестру открытым и честным взором, а не таким, каким должен смотреть мальчик, укравший у отца две тысячи рублей.

— Маша,— сказал Ваня.— Я тебя ненавижу!

И на этот раз он вложил в эти слова всю свою душу.