3 сентября в Грозном проходит публичный расстрел. Москва клеймит бесчеловечность чеченцев и одновременно устами Сергея Ястржембского признается, что у нее нет рычагов воздействия на "варварскую республику". Генпрокуратура заводит заведомо бесперспективное уголовное дело по факту казни "двух российских граждан". В ответ вице-президент Чечни Ваха Арсанов заявляет, что ему "плевать на Россию" и объявляет, что на правительство России тоже заведено уголовное дело — по "факту геноцида чеченского народа"; виновные "будут расстреляны".
Спустя пару дней российское правительство разражается заявлением, в котором требует от руководства Чечни официального опровержения высказываний Арсанова "до начала переговоров" по широкомасштабному договору между Россией и Чечней, которые намечены на 13 сентября. Автор заявления — Рамазан Абдулатипов. Он сообщает "Коммерсанту-Daily", что до получения извинений переговоры не начнутся. СБ России, главный участник переговоров с Чечней, угрюмо молчит. Причем, по данным "Коммерсанта-Daily", молчит вполне осознанно.
Борис Немцов, комментируя взрыв машины с российскими строителями, заявляет о готовности обсудить вопрос о строительстве нефтепровода в обход Чечни. Чеченцы говорят, что извиняться не будут.
Несмотря на это, 13 сентября в Дагомысе проходят переговоры. Иван Рыбкин и Мовлади Удугов выходят после них рука об руку (и в этот момент секретарь СБ воспринимается скорее как представитель Чечни на переговорах с Россией, а не наоборот) и вместе выговаривают "представителям органов власти" за "резкие заявления и откровенно враждебные выпады в адрес друг друга".
И хотя потом Рыбкин оговаривается: "Если в Москве кто-либо из руководителей позволяет себе резкие заявления в адрес Чечни, то его немедленно поправляет президент России; в Чечне же получается, что вице-президента республики Ваху Арсанова некому поправить",— совместное рыбкинско-удуговское заявление воспринимается как удар, нанесенный Борису Немцову.
В СБ это заявление почему-то считают "мягким извинением" Чечни.