Бессон — культовая фигура по крайней мере в двух странах — во Франции и России. Правда, во Франции воцариться в этом качестве режиссеру было труднее. Не считая фильма-дебюта "Последний бой", все остальные его картины более или менее презирались французскими интеллектуалами. Одни — за "отсутствие предмета" ("Подземка"). Другие — за бюджетную гигантоманию: "Пятый элемент" стоимостью 90 миллионов долларов, открыв в этом году Каннский фестиваль, тут же был разнесен в пух и прах критиками. "Голубая бездна" и "Леон" — за то, что сняты по-английски и, согласно новым правилам, не могут считаться французскими фильмами.
Даже нашумевшая "Никита" получила "Сезаров" (высший французский киноприз) не во всех номинациях, а только в одной. Бессон еще больше раззадорил прессу, отказавшись предоставить перед премьерой материалы об этом фильме — кроме одной фотографии, на которой ничего не было видно. Высоколобый киножурнал "Кайе дю синема" напечатал этот снимок, перечеркнув его черной краской. "Премьер" поместил иронический репортаж с первого показа картины.
Теперь, надо признать, времена изменились. "Кайе дю синема" называют Бессона "ставкой 90-х годов", мифологическим айсбергом, "современным неандертальцем", полным первобытной веры и силы. В России все было проще с самого начала: Бессон дошел до нас, когда постмодернистские игры стали в кинематографе привычными, и режиссеру не пришлось доказывать, что он имеет некоторые права. Не самовыражаться. Не считать себя принадлежностью высокой культуры. Рассказывать незатейливые сказочные истории, полные саспенса, романтики и сентиментальности. Нравиться неискушенной публике.
Бессон принадлежит "новой новой волне" или "новому барокко", но отринул многие ценности первой, более элитарной и синефильской "новой волны", прошумевшей на рубеже пятидесятых-шестидесятых. Тех называли выросшими в киноархивах "синематечными крысами", а Бессон до одиннадцати лет вообще не был в кино. И все-таки он остается незаконным сыном "новой волны", ее выросшим вне цивилизации "диким ребенком" (был когда-то такой фильм у Франсуа Трюффо). Бессона объединяет с предшественниками идея романтического бегства от рутины, а также понимание кино как образа жизни.
Бессон, родившийся в 1959 году, провел детство на море, между Грецией и Югославией. Его отец и мать работали инструкторами подводного плавания. Десятилетний Бессон как-то вечером поплыл за дельфином и в течение трех часов кувыркался с ним в открытом море. Режиссер признавался, что именно тогда в виде двухсоткилограммового дельфина встретил идеальную модель жизни — беззаботной, всегда готовой к игре, дружбе, любви.
После несчастного случая Бессону запретили нырять. Но он все же снял "Голубую бездну" — потрясающий гимн морю. Летом 1988 года у спасателей на французских пляжах было по горло работы. Из воды вытаскивали десятки подростков, пытавшихся побить рекорд героя фильма — гениального ныряльщика Жака Майоля, способного останавливать свое сердце. Бессон открыл новый наркотик и выразил чувства "поколения Голубой бездны" — поколения, утратившего перспективу в реальной жизни и устремленного к иной.
Культовыми стали и персонажи "Подземки", "Никиты", "Леона". Войдя — хотя бы ненадолго — в жизнь Бессона, стали воплощениями его странных фантазий такие разные исполнители, как Изабель Аджани, Кристоф Ламбер, Жан-Марк Барр, Анн Парийо. Почти срослись с режиссером актер Жан Рено и композитор Эрик Серра. Последний написал и полуторачасовой саундтрек "космической музыки" для фильма "Пятый элемент". Но остальная часть команды заметно американизировалась — ее возглавили Брюс Уиллис и Гарри Олдман. Жан-Поль Готье, гордость французской моды, создал для фильма более 100 оригинальных костюмов. Компания Swatch в качестве спонсора выпустила специальные часы "Пятый элемент", а крупные компьютерные фирмы помогли со спецэффектами. Только на каннскую премьеру картины фирма "Гомон" потратила $3 млн.
В этом фантастическом опусе Бессон возвращается к жанру своего фильма-дебюта "Последний бой". Но если тогда, по признанию режиссера, он "играл во взрослого", теперь Бессон возвращается к своему детскому естеству. Игрушки Бессона, надо заметить, становятся все более дорогими.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ