Холмс вразнос

Практически одновременно состоялись премьера фильма "Шерлок Холмс: Игра теней" Гая Ритчи с Робертом Дауни-младшим, запуск второго сезона сериала BBC "Шерлок" с Бенедиктом Камбербэтчем и начало съемок российского "Шерлока Холмса" Андрея Кавуна с Игорем Петренко. Фильмы о Холмсе с 1908 года снимаются чуть ли не ежегодно и каждый раз получаются разными.

МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ

В этот ряд удобно ложится и премьера "Девушки с татуировкой дракона" Дэвида Финчера. Ведь кто такие Микаэль Блумквист и Лисбет Саландер, убедительные порождения фантазии Стига Ларссона, как не поменявшиеся половыми ролями Холмс и Ватсон новейшего времени? А на роль Мориарти вполне сгодится инфернальный отец Лисбет, не упустивший в жизни ни одной возможности согрешить: от шпионажа и измены родине до убийств и торговли живым товаром.

Что это: зимнее обострение или новое слово в экранной холмсиане?

Можно счесть ложной саму постановку вопроса: ничего сверхъестественного не происходит, фильмы о Холмсе с 1908 года снимаются чуть ли не ежегодно. Не считая пастишей и передразниваний, где Холмс представал в обличье то мышки-норушки с Бейкер-стрит, то ушастого пса, то средневекового сэра Баскервиля ("Имя Розы" Жан-Жака Анно, 1986), он стал героем более чем 250 фильмов.

Тщетно было бы искать какую-нибудь закономерность в нарастании или упадке интереса кинематографа к Холмсу, например всплеск интереса к великому сыщику накануне каких-либо исторических катаклизмов. Хотя некоторые геополитические странности все же прослеживаются. Например, самую нежную — после англосаксов, естественно — любовь к Холмсу традиционно испытывают немцы. Причем градус этой любви прямо пропорционален градусу вражды с Британией. Так, в годы Первой мировой войны Холмс стал героем десятка "тевтонских" лент. А в конце 1930-х, на фоне нагнетаемой нацистами ненависти к островной "плутократии", немецкое кино отметилось и уважительной экранизацией "Собаки Баскервилей" (1937) Карла Ламача, и одной из первых, добродушных пародий на холмсиану — "Человек, который был Шерлоком Холмсом" (1937) Карла Хартла.

Третье, почетное место занимает Россия, для которой Холмс воплощает несбывшийся идеал разумного, викторианского мироустройства. А французы — что с них взять — ограничились лишь порновещицей "Минеты для Шерлока Холмса" (1989).

Ответ на вопрос, какой оригинальный текст Конан Дойля чаще всего переносится на экран, не очень интересен. Ну, "Собака Баскервилей" — не менее 19 экранизаций. Для сравнения: "Знак четырех" экранизировали не более десяти раз. Оно и понятно. "Собака" — самая "готическая" вещь Конан Дойля, на грани искусства ужасов и на фоне романтических пейзажей.

Вместе с тем отношения кинематографа с Холмсом как литературным героем беспрецедентны. Понятно, что любой экранный "Оливер Твист" или "Айвенго" основывается на тексте Диккенса или Вальтера Скотта. Фильмы же о Холмсе в основной, если не подавляющей своей массе никакого отношения не имеют к первоисточнику, откуда позаимствованы лишь герои-маски.

Пионером такого подхода стал еще в 1908 году датчанин Вигго Ларсен, в фильмах которого Холмс расследовал гибель людей, увидевших призрак некой "дамы в сером", и встречался с "джентльменом-грабителем" Арсеном Люпеном. Но это были еще цветочки по сравнению с тем, что ему еще предстояло. Возвращаться в детство в "Молодом Шерлоке Холмсе" (1985) Барри Левинсона. Вновь и вновь гоняться за Джеком Потрошителем. Разоблачать венесуэльских вампиров, лох-несское чудовище и секту адептов Осириса. Лечиться от наркомании у доктора Фрейда. Оказываться спившимся актером, нанятым истинным гением сыска — Ватсоном, в "Без единой улики" (1988) Тома Эберхардта. Дважды подвергаться глубокой заморозке, из которой его выводила в конце ХХ века наследница Ватсона. Быть воскрешенным в XXIII веке потомком Лестрейда, чтобы вести расследования на пару с Ватсоном-роботом. Искать колье Клеопатры. Встречаться с Зорро и Бэтменом.

Ничего кощунственного в этом нет. Холмс — персонаж пусть и самой яркой, но бульварной, фельетонной культуры, санкционирующей любые издевательства над героем.

Гораздо интереснее — в свете новых фильмов о Холмсе — другое. Кого еще из друзей и недругов Холмса — кроме, само собой, Ватсона, миссис Хадсон и Лестрейда — снова и снова воскрешает кинематограф? Ответ на этот вопрос, возможно, позволяет найти некую закономерность в киношной биографии сыщика.

Знакомые все лица. Если обратиться к первоисточнику, то лица эти — маргинальные, появляющиеся в считаных текстах Конан Дойля. Другое дело — на экране. Начиная с 1908 года доктор Мориарти сходился на дуэли с Холмсом 44 раза. Майкрофт Холмс принимал участие в делах брата 21 раз: впервые — в 1922 году, а затем наступил перерыв до 1965 года. Ирэн Адлер смущала сердце Холмса 14 раз, впервые — в 1921 году.

С одной стороны, это продиктовано самой логикой массовой культуры. Что греха таить, большинство дел, которыми Холмс занимался по воле Конан Дойля, мелковаты для столь могучего ума: все эти "Голубые карбункулы" или "Шесть Наполеонов". Сыщику номер один нужен соразмерный ему враг, который — в зависимости от времени съемок — работает на нацистов или мечтает отравить героином весь мир. Ирэн Адлер — тоже понятно. Ну что за герой без дамы сердца — зрительницы не поймут.

В последних фильмах Мориарти и Адлер в целом сохранили свои функции. Но только в целом: есть нюансы. Присутствие женщины требуется теперь не столько для того, чтобы утеплить Холмса, сколько для обострения вопроса о его сексуальной природе. В эпоху, когда мужская дружба еще не попадала автоматически под подозрение, этот вопрос вообще не стоял. Впервые на эту тему сострил Билли Уайлдер — единственный великий режиссер, когда-либо обращавшийся к холмсиане,— в "Частной жизни Шерлока Холмса" (1970). Там, помнится, русская балерина мадам Петрова сулила сыщику скрипку Страдивари, если он сделает ей ребенка. Холмс же уклонялся, двусмысленно сославшись на то, что его "компаньон" — Ватсон.

Теперь же природа отношений между сыщиком и летописцем стала едва ли не важнее, чем ответ на вопрос, спасется ли Холмс со дна Рейхенбахского водопада. В телефильме BBC миссис Хадсон невозмутимо интересуется, одна или две спальни потребуются ее постояльцам. В "Игре теней" Холмс вообще идет вразнос: наряжается то в трико, то в женские тряпки; выбрасывает из окна поезда миссис Ватсон и приглашает на танец ее мужа. Интересно, как решится половой вопрос в фильме Андрея Кавуна?

Мориарти же, похоже, превратился из "просто" врага человечества, "профессора преступного мира", в воплощение едва ли не главной паранойи современного мира — паранойи заговора. Согласитесь, что Холмс, по поводу и без повода восклицающий: "Я знаю! Это он! За этим стоит Мориарти!" — смахивает на параноика, о чем вслух говорят би-би-сишные полицейские. Мориарти вполне бескорыстен, им движет скука или невинный интерес: а что будет, если разжечь мировую войну? Он уже не нацист и не торговец героином, он — стихийная, нелогичная (несмотря на его математический гений) сила, которая, как кажется современному человеку, определяет ход событий в мире.

Самый же интересный персонаж — Майкрофт. В первоисточнике он, с одной стороны, мозг на ножках, не покидающий клуба "Диоген", этакий воплощенный "звонок другу", который совершает Холмс, сбившись с толку. С другой стороны, государственный человек, блюдущий интересы Британии. В современных интерпретациях Майкрофт гораздо шустрее, но не это главное.

Государственным мужем он остался, но каким-то странным. В сериале его так просто до поры до времени принимаешь за Мориарти. В фильме Ритчи он (бесподобный Стивен Фрай) занят в основном тем, что достает брату приглашения на саммиты, где кого-нибудь должны убить. Но вот чьи интересы блюдет этот "брат мой, враг мой"? В сериале это, безусловно, не британские интересы. Британских интересов, похоже, вообще не осталось. Майкрофт, как и Мориарти, воплощает некую абстрактную — мягко говоря, глобалистскую — интригу. В золотую Викторианскую эпоху никто не мог усомниться в том, что государственная воля — благая воля. Теперь же ни в чем нельзя быть уверенным.

Поэтому так и неуютно современным Холмсам. Исчезла ясная картина мира, которую Холмс штопал, когда ее нарушали негодяи.