Ричард Бренсон начинал в шестнадцать лет с выпуска студенческого журнала, не приносившего ни цента прибыли. Через четверть века он увеличил собственный капитал до 180 миллионов фунтов стерлингов. Сегодня Бренсон владеет второй по величине британской авиакомпанией, несколькими телеканалами, сетью музыкальных магазинов, самым популярным лондонским клубом для гомосексуалистов и небольшим заводом, который выпускает 40 миллионов презервативов в год.
Богатство Ричарда Бренсона вполне сопоставимо с его авантюризмом. Он едва не погиб, перелетая на воздушном шаре через Атлантику, пару раз тонул, серьезно рисковал, лично спасая английских заложников в Ираке.
Бренсон — человек года издания 1968, эпохи антивьетнамских демонстраций и сексуальной революции. Он одевается с присущим всем хиппи безвкусным демократизмом, носит волосы до плеч и редкую бородку на манер Брайана Джонса. Живет на барже. Все свои миллионы, как золото из известного камня, он извлек из воздуха, из чистого пафоса — из молодежного бунта шестидесятых годов.
Наживка для знаменитостей
"Могу вам предсказать, молодой человек: вы окажетесь в тюрьме, или станете миллионером," — сказал юному Бренсону директор Staw-school, частной привилегированной школы.
Отец Ричарда был потомственным юристом, а мать — стюардессой. Чтобы поступить в Оксфорд, ему следовало учиться еще пару лет. Но он счел, что его ожидают дела поважнее.
В шестьдесят седьмом в Великобритании все говорили о либерализации образования. Считалось, что молодежь, во-первых, ущемлена и, во-вторых, ей есть, что сказать.
Бренсону пятнадцать, и он уже готов действовать. Он составляет программу реформ Staw-school. Директор вынужден похвалить его за рвение.
Иллюзии юности, помноженные на бешеный энтузиазм, требуют незамедлительного воплощения. Бренсон бросается в "издательский бизнес". Цель: журнал для учащихся английских школ тиражом 35 тысяч экземпляров.
Отсутствие опыта с лихвой компенсировалось напором и нахальством. Из справочника Who is who были списаны адреса и разосланы письма всем знаменитостям без разбора: от кинозвезд до членов парламента, от архиепископа Кентерберийского до президента США Линдона Джонсона.
Ответы повалили валом. Каждый, буквально каждый, норовил как можно обстоятельнее высказаться о молодежных проблемах и приветствовал создание журнала.
Ричард убеждает родителей, что ему необходимо уйти из школы и жить в Лондоне. Первый номер "The Student" вышел в январе 1968 года.
Ванесса Редгрейв, Джон ле Карре, Генри Мур, Жан-Поль Сартр — любое издание могло позавидовать этой россыпи имен. Собственно качество статей интересовало юного редактора в последнюю очередь: лишь бы поострей и поживее.
Внезапно юноша становится широко известен. Vogue публикует о нем статью в рубрике "Британские таланты и их успехи". Журналисты умиляются его молодости и энергии: маленький студент, его телефон звонит, не умолкая. Грандиозный успех!
На самом же деле Бренсон блефует: озорно, но почти умело. Во время интервью приятели названивают из ближайшего автомата, тираж своего журнала он, распахнув пошире глаза, преувеличивает в десятки раз. Сколько экземпляров реально продано, не знал вообще никто. Пожалуй, что и он сам.
Редакция жила за счет рекламодателей, которые выкладывали деньги за редкое обаяние юного нахала: даже по телефону он был способен убедить кого угодно.
"Я — Ричард Бренсон. Мне восемнадцать. Я издаю журнал, цель которого — сделать что-нибудь действительно полезное для молодежи," — эта затверженная как молитва формула, произнесенная, однако, с неординарной живостью (и это в двести сорок восьмой раз!), открывала перед ним двери и... некоторые кошельки.
Появились влиятельные друзья. Среди прочих — актриса Ванесса Редгрейв. Вместе с ней во главе десятитысячной демонстрации против войны во Вьетнаме Ричард прогулялся однажды к американскому посольству. Толпу разогнала конная полиция.
Через пятнадцать лет Ванесса Редгрейв, знаменитая к тому же еще и редким постоянством в борьбе за всевозможные права, попросит у Бренсона денег для Революционной рабочей партии, но он деликатно откажет.
"Я придерживаюсь левых взглядов ровно до тех пор, пока полагаю их здоровыми и рациональными," — объяснит он тем же самым журналистам, которые через завалы мусора пробирались в тот из закоулков его редакции, где юный Ричард "играл в телефон".
В этот период свой деятельности он получал мизерную прибыль, но колоссальный опыт. Жизнь ненавязчиво подсказала ему тактику его дальнейшего бизнеса. Все последующие годы он будет, в сущности, точно так же делать "что-нибудь полезное для молодежи".
Тогда же он открыл в себе дарование побуждать людей работать совершенно бесплатно. Он как-то так неназойливо все умел обустроить и нечто такое, особенное, произнести вслух, что ему были готовы услужить из симпатии или солидарности.
Рынок молодежных услуг
В 1994-м году мировая рок-общественность праздновала двадцатипятилетие Вудстока. Этот фестиваль под Нью-Йорком собрал в августе 1969-го 400 тысяч человек, которые три дня в свое удовольствие просидели в грязи, не обращая внимания на переполненные уборные, три смерти, два рождения и четыре выкидыша.
Фестиваль 1970-го года количеством колючей проволоки напоминал уже концентрационный лагерь. Социальный бунт шестидесятых близился к концу.
Точнее, он менял природу: хиппи стали приезжать на фестивали не столько послушать музыку, сколько поторговать. Их сборища стали напоминать восточные базары. Самым прибыльным здесь бизнесом стала торговля пластинками.
В это время одна из подружек Бренсона оказалась беременной — он был вынужден устраивать ее на аборт. Бюрократические сложности, сопровождавшие эту процедуру, натолкнули его на мысль открыть консультационный центр для молодежи. У дверей редакции сразу выстроилась очередь из будущих матерей, алкоголиков, геев и лесбиянок.
Ежедневно почтальон доставлял сотни посылок с анализами мочи. Вчерашние издатели превратились в психологов и юристов. Центр существует и по сей день. Он оказался самым долгосрочным проектом Ричарда Бренсона.
Следующей затеей стала продажа грампластинок по почте с 10-15-процентной скидкой. Ричард мало понимал в музыке, зато умел договориться о выгодных оптовых закупках.
Стив Льюис, пришедший к Бренсону работать музыкальным консультантом, вспоминает: "Иерархии в фирме не было вообще, я ощущал себя как бы в банде, во главе которой — Ричард. Это была не работа, а наслаждение".
Дымок марихуаны приятно разнообразил процесс упаковки пластинок. Вскоре были открыты два магазина на Оксфорд-стрит. К тому же, Бренсон занялся продажей одежды для хиппи.
Потенциальный покупатель не мог не отнестись благосклонно к фирме, директор которой расхаживал с длинными нечесаными волосами и в засаленном цветастом свитере.
Тогда же компания обрела свое имя — Virgine — "девственность". Оно показалось ужасно забавным приятелям Ричарда. Пожалуй, это было единственное, чего в его фирме хронически не хватало.
Первый миллион
Его принес Virgine человек с глазами спаниеля, мать которого страдала маниакально-депрессивным синдромом (мальчик вырос болезненным и замкнутым).
Мальчика звали Майк Олфилд. Сегодня — это культовая фигура рока. В 1971-м году ни одна из фирм не желала выпускать его пластинку.
Бренсон, вечно путающий рок-звезд с оборванцами, звонившими в дверь, чтобы получить милостыню — был совершенно очарован и Олфилдом, и его сочинениями.
Он носился с Олфилдом буквально как с писаной торбой, поселил в Мейоноре на своей студии звукозаписи и через два года выпустил его первую пластинку "Tubular Bells". Колоссальный успех!
Джон Пил, один из суперавторитетов в рок-критике, написал в Listener: "пластинка такой силы, энергии и подлинной красоты представляется мне первым крупным достижением, созданным рок-музыкантом, в истории музыки".
"Tubular Bells" принесли Бренсону первый миллион фунтов стерлингов, который питал Virgine на протяжении трех лет.
После такого куша Бренсону даже хватило наглости предложить контракт Rolling Stones (те согласятся сотрудничать с Virgine только пятнадцать лет спустя).
Получив отказ, глава фирмы решил сам пестовать новых звезд. Те оказались на редкость невоспитанными детьми.
Поздравляю с Новым годом. Надеюсь, он будет плохим
Так терроризировал Ричарда Бренсона его новый подопечный Мак Ларен — менеджер Sex Pistols — группы, которой суждено было стать символом новой, пришедшей на смену хиппи, панк-культуры.
Мак Ларен был свято убежден, что так называемое "буржуазное общество" совершенно необходимо третировать при посредстве темпераментных скандалов. И случаются времена, когда именно на "скандалитете" можно неплохо заработать.
Ричард Бренсон охотно присоединился к этому мнению и предложил Sex Pistols контракт. Его не остановило даже то, что к тому времени уже две фирмы звукозаписи добровольно отказались от музыкантов, несмотря на необходимость выплатить им неустойку в 100 тысяч фунтов стерлингов.
Sex Pistols называли Бренсона "этот кислый мистер" и полагали ниже собственного достоинства связываться с бывшим хиппи. Очевидно, они все же преодолели в себе этот дорогостоящий, в данном конкретном случае, предрассудок.
Презентация альбома God, Save the Queen завершилась арестом музыкантов. Женщины на фабрике отказывались упаковывать пластинку. Газетчики задохнулись от возмущения.
Благодаря скандалу стотысячный тираж пластинки раскупили за неделю.
Следующая пластинка (в несколько вольном переводе) — "Наплевать на муды" — спровоцировала судебное разбирательство.
Изворотливый Бренсон сумел найти эксперта-филолога, объяснившего суду, что английский аналог слова "муды" в XVIII-м веке был прозвищем священников. (Язык у них, согласно этой версии, был как-то нестандартно приделан к небу, и они постоянно несли всякую околесицу, за что и были так рискованно прозваны своими соотечественниками и современниками).
Объяснение показалось правосудию Великобритании вполне убедительным. Словоупотребление сочли возможным, а дело закрыли. Скандал же в очередной раз "подогрел" продажи.
Бренсон выжал из Pistols все, что те способны были принести. Группа не стала вторыми Rolling Stones. Однако фирма Virgine шагнула в обнимку с Sex Pistols в новое десятилетие и избавилась от навязчивого имиджа шестидесятых, переставшего приносить доходы.
Магазины по торговле вещами "hippie's second hand" Ричард Бренсон закрыл. Зато прикупил пару островов в Карибском море, заодно с сотней певцов с Ямайки — для ямайкского хора.
Летайте самолетами Virgine Atlantic
Единственное, чему Бренсон не научился с годами, — разумному риску. Кажется, степень его авантюризма только возрастает соразмерно его успехам в бизнесе.
Три женитьбы и двое детей не сделали его ни менее темпераментным, ни более рассудительным.
Бренсон ненавидит снобов и как бы всегда доступен публике. Все еще обожает интервью, его хобби — водить журналистов за нос.
Один из посетителей его дома-баржи был изумлен легкомыслием, с которым Бренсон отказался от светского ланча с участием герцога Эдинбургского — как будто речь шла о паре кружек пива в пабе. У Бренсона, как обычно, были дела поважней.
Когда он купил ночной гей-клуб, расположенный как раз напротив его банка, общественность сочла это неуместной шуткой. Между тем, спекуляции на ставшей модной сфере не могут не приносить доходы.
Когда Бренсон вознамерился приобрести авиакомпанию, в его окружении не было ни одного человека, не выступившего бы против. Являться на неведомый тебе рынок услуг, где, к тому же, все роли давно распределены — это всегда отдает некоторым безумием.
Возможно, Бренсоном, кроме редкого нахальства и чутья, двигали и сантименты — его мать в юности была стюардессой.
Уже через четыре месяца после формального приобретения авиакомпании состоялся первый рейс Virgine Atlantic по маршруту Лондон — Нью-Йорк.
На борту: 70 корзин с шампанским, куча знаменитостей и даже несколько обычных пассажиров с билетами. В полете Бренсон успел дать сотню интервью.
Идея дешевого авиапутешествия (билеты продавали по демпинговым ценам) помогла VA втиснуться между крупными корпорациями. Имидж трансатлантического автобуса был, однако, крайне невыгоден в финансовом отношении. Позднее компания стала специализироваться на бизнес-классе и дальних маршрутах.
Сегодня Virgine Atlantic обслуживает 30% британских трансатлантических рейсов и оценивается в 250 миллионов фунтов стерлингов.
В отличие от многих его сверстников, Ричарду Бренсону ничуть не повредили ни сонные семидесятые, ни сумбурные восьмидесятые.
Сегодня, как и тридцать лет назад, он триумфально воплощает особую ипостась человека шестидесятых годов — с толком устраивающего свое материальное благополучие под шумок чужих и собственных патетических словес.
ЛЮДМИЛА ЛУНИНА