Владислав Листьев.
Убит.
Ночью у его дома собралось человек шестьсот. Когда "скорая" увезла его в морг под номером 1, люди еще приезжали. Улица была забита машинами. Стали разъезжаться одни, начали подъезжать другие. У "Останкино" в день панихиды люди выстроились в двухкилометровую очередь. Два вопроса у каждого: "Кто? И за что убил Владислава Листьева?"
Александр Политковский: "Еще месяц с лишним назад, когда ему предложили эту должность, я сказал ему, что его "завалят". Не знаю почему, наверное, ж..-ой чувствовал," — (отвернулся и замолчал). "Теперь-то его будут крутить (кивает на телевизор, где показывают старую программу "Взгляда")... Я говорить не хочу об этом. Меня сейчас вызвали на совещание в "Останкино", поехали, по дороге поговорим..."
И по дороге он ничего не сказал. Не мог просто. В "Останкино" поднялись в кабинет к Разбашу.
Андрей Разбаш, директор творческого объединения "Эксперимент", подразделения "Останкино", один из соратников Листьева.
Разбаш в белой рубашке и светлом галстуке (крутит на мониторе передачу о Листьеве, которая должна быть в эфире в день панихиды, в кабинете — сотрудники Разбаша и Политковский): Что думаете?
1-й сотрудник: Нормально...
2-й сотрудник: Слишком героически...
Политковский: Оставьте его человеком!..
1-й сотрудник: Да, помягче надо...
Разбаш (послушав телефон): Я вас оставляю, Ельцин уже приехал. Саша, ты пойдешь?..
Политковский: Надо, но не могу. Не спал всю ночь. Вечером приеду...
Вечером 2 марта в "Останкино" был вечер для журналистов, посвященный памяти Владислава Листьева.
Разбаш спустился в концертный зал. Ему туда надо было, положено.
...Портрет Листьева в черной рамке на большом экране телевизора. Потом заставка исчезает. Начинает выступать Ельцин. Там, где-то внизу, в концертном зале "Останкино". Лицо президента России переполнено скорбью. Политковский посматривает то на экран, то в окно. Там, вверху — серое небо, внизу — пруд и лысые деревья. Комментариев к выступлению никаких. Кроме скупых матерных...
Показали, как сел Ельцин. Как встал Александр Яковлев и попросил у президента разрешения объявить минуту молчания. Даже по телевизору было видно, что все и так молчали. Без разрешения...
Ельцин уехал. Поднялся Разбаш:
— Саша, ты вечером обязательно должен выступить. Любимов еще не приехал из-за границы.
— Да, я приеду. Ты лучше поговори с коллегами...
Разбаш на наши вопросы:
— Возможно все. Но рекламная версия маловероятна. Их же (рекламные агентства-посредники) тогда сюда никто на порог не пустит... (его прерывает телефонный звонок — абонент просит о пропуске на панихиду). Лисовский вряд ли замешан. Версий очень много, но для того, чтобы разобраться в них, надо знать телевидение (телефонный звонок о времени панихиды)...
Политковский уехал спать. Разбаш на вопрос о том, сгинут ли программы Листьева (и о развитии ТВ, и вообще), посмотрел недоуменно и по трем телефонам рассказывал, где и когда будет проходить панихида. На столе его к этому времени уже звонили чуть ли не все телефоны. Разбаш был занят организацией проводов...
Валерий Горохов, технический директор "Останкино" (1 марта 1995 года, ночь): "Нас всех это известие застало врасплох. Я звонил своим товарищам, мы даже и не знаем, что думать. Это удар даже не по всем нам, а по "Останкино". Скорее всего, весь вопрос в деньгах. "ВИД" — это же очень непростая компания... Я даже не знаю, о чем думать. Давайте встретимся завтра. Будет хоть какая-то определенность..."
Валерий Горохов (2 марта 1995 года, день): "Ельцин уехал только что. У нас было совещание. И главным вопросом, наконец-то, стал вопрос о защите наших сотрудников. О защите журналистов. Ошибка наша в том, что не думали об этом раньше. Нет, Листьев не был инициатором зажима рекламы. Там ведь все вопросы решаются коллегиально (больше — меньше). Да и вообще он на этой должности и осмотреться не успел. Я не был на том совещании, но совершенно точно знаю, что зажим рекламы — это не инициатива Листьева. Мало того, он был даже равнодушен к этой проблеме. И учтите — решение не было окончательным, все участники совещания договорились, что в прессу интервью по этому поводу давать не будут. А когда информация просочилась, доходы "Останкино" от рекламы сократились чуть ли не в три раза. Это миллионы долларов. А в нашей стране не то что за миллионы, за тысячу убьют.
Скандал с Лисовским? Я — свидетель. Скандала не было. Был достаточно обстоятельный разговор, в результате которого мы достигли компромисса. Возможности для решения этих проблем были. Речь идет о другом. Нам всем сейчас, и мне в том числе, страшно стало оставаться на своих постах. И не только потому, что убили Листьева. Нужно знать телевидение..."
Владимир Молчанов, телепублицист (3 марта 1995 года, панихида): "Я здесь, в "Останкино", очень давно не работаю, почти никого не знаю. Но после убийства Влада понимаю, что на телевидении людей, делающих телевидение, теперь почти не осталось".
Валерий Горохов (2 марта 1995 года, день):"Взгляд", переросший в "ВИД", создал столько структур, контролировать которые очень тяжело. Я отвечаю только за одно — дать аппаратуру, забрать аппаратуру. У "ВИДа" возможности свои..."
"ВИД" стал первой независимой компанией, отпочковавшейся от государственного ТВ и купившей почти все необходимое оборудование для создания своих ТВ-программ на свои деньги.
Один из руководителей ОРТ, не пожелавший назваться:
"Нам всем сейчас страшно. Кто-то из нас работает здесь по 20 лет, кто-то побольше. Никакой ревности к Владу мы не испытывали. Даже, наоборот, шли навстречу. Говорят, что убийцу надо искать среди претендентов на пост коммерческого директора "Останкино". Глупости все это. Нам страшно потому, что некие, скажем так, коммерческие структуры настолько глубоко проникли в "Останкино", настолько прочно повязали своими деньгами "крупных" людей, что они до сих пор в долгу у этих "структур". Даже я. И речь теперь идет даже не о Листьеве, а о сохранении нашей жизни. Если говорить откровенно, телевидение практически перестало распоряжаться собой. Есть фирмы и люди, закупившие нас вперед. И дело даже не в нас, а в законодательстве, оставившем нас без защиты. Поймите верно, в чем страх. Даже ко мне сюда приходят люди, утверждающие, что я им должен эфирное время за то, что они якобы моему бывшему заму предоставили недвижимость в Подмосковье. У них вроде бы между собой были такие договора..."