Роберт Нигматулин, академик РАН:
— Кое-какое доверие, конечно, есть, я же должен уважать власть. Но власть ведь это не только президент, а вся система. А системе отбора кадров я не доверяю, она очень неэффективна. Чтобы сделать ее эффективной, нужно сделать две вещи. Во-первых, результаты выборов должны контролировать представители избирающихся партий, а не назначенцы. Во-вторых, всякий баллотирующийся на должность должен проводить дискуссии с оппонентами, а в случае отказа сниматься с выборов.
Сергей Гуриев, ректор Российской экономической школы:
— Осталось. К Навальному, Прохорову, Кудрину. Они делают то, что говорят. Доверие вызывают Быков, Акунин, Парфенов. А вот как относиться к решению тандема поменяться местами, пока не знаю, ведь они долго обещали, что "сядут и договорятся", а потом признались, что давно все решили.
Владимир Слатинов, политолог:
— Ноль. Путин говорит, что мы не создали экономики, способной обеспечить суверенитет и процветание... А чем он занимался 12 лет?! Он заменил собой почти все институты, превратив доверие в главную проблему власти. Есть некоторое доверие к лидерам гражданского движения — Быкову, Парфенову, Акунину, особенно на фоне людей, строем пошедших в доверенные лица Путина. От некоторых я такого никак не ожидал.
Марк Розовский, народный артист России:
— Слава богу, меня нет среди доверенных лиц. Я не против Путина, я против Сталина, сидящего в Путине. Мне нужна власть, которая не потерпит национализма и фашизма. Но на митинге за Путина выступали недоделанные фашисты и националисты — Дугин, Проханов, Кургинян и прочие. Они тянут Россию в сталинщину и лагеря. При этом власть говорит о демократии. Пусть она определится — или будет как в последней статье Путина или так, как говорили на том митинге. А прохвостам я не доверяю.
Андрей Романенко, президент группы компаний Qiwi:
— Есть доверие к группе людей, с которыми я лично знаком и прошел какой-то путь. Это доверие основано на том, что мы все здесь родились, начали с нуля собственный бизнес и связываем свое будущее с Россией. Политика для меня не на первом месте. К протестам на Болотной и Сахарова я отношусь нейтрально — я туда не ходил, а занимался работой, что для меня важнее.
Ирина Хакамада, общественный деятель, писатель
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Ирина Хакамада, общественный деятель, писатель:
— Во власти я никому и никогда не доверяю. Власть и общество строят отношения не на доверии, а, наоборот, на абсолютном недоверии. Только в этом случае возникают независимые суды и органы, контролирующие власть. Выбор Путина мне понятен, он работает в рамках своей среды — среды, освещенной ореолом власти. И туда пристраиваются те, кому хорошо жить с этой властью: власть к власти, деньги — к деньгам.
Максим Виторган, актер:
— Безусловно, осталось доверие к гражданским активистам. Таким как Ольга Романова, Акунин, Парфенов, к "Лиге избирателей". В Думе есть депутаты, которым я доверяю. А к людям, участвующим в президентской гонке, доверия нет. Я никогда особо не доверял власти, а с 1996 года не доверяю совсем и голосую против, а не за.
Андрей Воробьев, зампред Госдумы ("Единая Россия"):
— Я доверяю Путину и гражданам России, способным делать ответственный выбор. И я никогда не доверял настроениям узкой группы лиц, призывающей к радикальным действиям. Они пытаются раскачать ситуацию, и мы совместно должны не допустить оранжевых сценариев.