Занимательная математика

У выставки в парижском Fondation Cartier pour l`art contemporain два названия — английское "Mathematics, A Beautiful Elsewhere" и французское "Mathematiques — Un depaysement soudain". По-русски мы бы тоже придумали какое-нибудь свое, залихватское "Математика — царица наук". Хотя лучшим названием здесь была бы какая-нибудь математическая формула. Как-никак язык цифр остается единственным эсперанто, на котором реально говорит человечество. Жаль, что понять этот язык суждено немногим, хотя его и преподают в школах и институтах.

Выставка в Fondation Cartier, проходящая под патронажем ЮНЕСКО, и есть вольный перевод с математического. Ее создали девять знаменитых ученых и девять знаменитых художников, решившихся рассказать о науке языком современного искусства. Начинали математики, работающие в разных серьезнейших научных центрах мира вроде Европейского космического агентства или женевского CERN c его Большим адронным коллайдером. Продолжали художники (среди них Раймон Депардон и Клодин Нугаре, Жан-Мишель Альберола, Хироси Сугимото, Беатрис Милазес), попытавшиеся понять, о чем им толкуют, и продемонстрировать это зрителям.

Работа заняла три года, и до сих пор непонятно, удалось ли воплотить задуманное или же затея была с самого начала обречена на фиаско. Во всяком случае, художественные критики хранят по поводу выставки испуганное молчание. Что вполне понятно: математика и сделана для того, чтобы вопросы формы свелись к набору данных, не интерпретируемых никаким иным образом, кроме самой математики. Она сама себя комментирует и сама собой манипулирует. В каком-то смысле "царица наук" — прямой путь к заразительному безумию, о чем и твердят нам все последние фильмы про гениальных математиков: "Игры разума" с Расселом Кроу, "Пи" с Шоном Гуллеттом или "Доказательство" с Энтони Хопкинсом. В эти дебри может зайти только очень сильный и специально образованный человек, а современные художники категорически не любят чувствовать свою неполноценность. Они прекрасно понимают, что математики — куда более радикальные художники, чем они сами. Отказались бы Дэмиен Херст или Джефф Кунс от премиального миллиона? Да никогда и ни за что. А Григорий Перельман отказался, как ни уговаривали.

Главным профессором на выставке был 69-летний Misha Gromov, он же знаменитый в очень узких кругах Михаил Леонидович Громов, уроженец Бокситогорска и гражданин Франции, действительный член нескольких мировых академий. Его главным партнером стал знаменитый в самых широких кругах 67-летний американский режиссер Дэвид Линч. Тем не менее нет никаких сомнений в том, кто здесь был ведущим, а кто — ведомым.

Срежиссированная Линчем выставка имеет несколько роскошных кульминационных моментов и несколько нестерпимых длиннот, как и во многих его фильмах. Первый ударный эпизод — "Библиотека тайн". Это замкнутая в круглых стенах то ли гостиная с покойными красными креслами, то ли храм со стройными белыми колоннами, где в камине горит мультипликационный огонь, а на экране проходят цитаты из математических классиков — от Архимеда до Пуанкаре. Это, так сказать, история вопроса и подготовка к экзамену, который ожидает нас в следующих залах.

Установка, названная "Сангаку",— главная часть инсталляции "Комната четырех загадок". Речь идет о названных кураторами-учеными четырех тайнах света: природе законов физики, зарождении жизни, мыслительных функциях мозга и загадке математических структур, связанных с простыми числами. Сангаку — деревянные дощечки с геометрическими задачами, которые вешались в XVII-XIX веках в Японии при входе в синтоистские храмы. Как итог решения или как вызов для паломников. На парижской выставке это нечто вроде круглого экрана, на который проецируются разнообразные геометрические узоры. Они тоже соответствуют неким реальным задачам, но едва ли доступны для решения посетителей. Это вход в храм науки, которая остается непознанной как божественное провидение, хотя это провидение и состоит на первый взгляд из простой геометрической чешуи. А рядом находится разноцветный коллаж "O, Paradiso" бразильской художницы Беатрис Милазес, представляющий геометрию в окружающем нас мире. Это самая что ни на есть прикладная математика, которая кроется в человеческом теле, в беге зверя, в расцветке леопарда и в узорах павлиньего хвоста.

Очереди стоят к "Цветочному полю" — инсталляции, иллюстрирующей возможности мозга. Речь идет об "искусственном любопытстве". Огромное белое яйцо заключает в себе пять крошечных роботов, которые со смешными гримасками двигаются в зависимости от того, кто заглядывает в их стерильно белое гнездо, напоминающее школьный класс, и какие звуки он при этом издает. Любопытные маленькие роботы выполнены научным отделом французской компании электронных технологий INRIA, и это не выставочный экземпляр, а чуть подработанный художниками исследовательский материал.

Этажом ниже находится карта звездного неба, каждое из созвездий которого названо именем великого математика, возможно, еще и для того, чтобы мы видели, как интернационален математический небосвод. Рядом на экране можно увидеть руку, которая выводит формулы, показывая родство математической графики с каллиграфией и иероглифическим письмом. Понятно, что это буквы, выражающие главную мудрость и главную тайну мира, о чем обмолвился участник выставки художник Хироси Сугимото: "Я думаю, что математика и религия служат одной цели — помочь нам объяснить вещи, которые мы не понимаем". Но кто сказал, что математические абстракции не переводятся прямо на язык искусства? Есть пропорции в архитектуре, есть вписанное в круг классическое изображение человеческой фигуры, есть узоры и орнаменты. Об этом как раз работа Сугимото — написанная на стене формула стереометрической фигуры воспроизведена рядом в виде металлической скульптуры.

Здесь связь между математикой и инсталляцией самая прямая. В других случаях не так легко разобраться в процессе, который привел художника от констатации научного факта к произведению искусства. Что не мешает выставке быть достаточно зрелищной. Можно ведь, даже не зная законов физики, насладиться зрелищем вольтовой дуги. Когда устроители пристают к математикам, пытаясь добиться от них отчета, какие картины предстают перед их умственным взором и видят ли они математические сны, они получают забавные ответы. "Мне не надо для этого закрывать глаза,— говорит один,— но то, что я вижу, не представить визуально". "Самый математический сон, который мне снился,— говорит другой,— это математик, пляшущий в костюме кролика".

Тревожно ощущение людей, выходящих с этой выставки. Они обнаружили, что их окружают цифры. Математика прячется повсюду — всплывает на потолке, подмигивает из камина, лежит в суповой тарелке и смотрит на тебя глазами миниатюрного робота. Так чувствует себя школьник, которому впервые показали в микроскоп, как вокруг него роятся и множатся микробы. И точно так же посетитель пытается забыть это тревожное ощущение, поскольку цифры и числа оказываются вовсе не тем, что он привык контролировать на спидометре машины или на банковском счете. Ощущение, обещанное названием "depaysement", чувство потерянности, шок от непривычного, гарантировано.

Вряд ли случайно в дни выставки в том же здании марка Cartier провела заседания своего Fine Watchmaking Club. Это чистая терапия. Главная часовщица Cartier Кароль Форестье-Казапи выступает в роли великого утешителя. Как бы сложны ни были законы математики, человек научился сводить их в привычную и удобную форму — механические часы, являющиеся моделью мира и геометрическим феноменом, ничуть не менее важным от того, что он умещается на ладони.