2032 год. Несколько триллионов рублей, лихорадочно потраченных на реконструкцию Транссиба, строительство дорог и мостов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и прочее развитие инфраструктуры, по большей части осели на швейцарских счетах чиновников и подрядчиков. А тех денег, что все же дошли до конечного адресата, оказалось недостаточно для того, чтобы удержать связи региона с остальной Россией. Большая часть бизнеса уже давно в руках китайских компаний.
Хабаровское экономическое чудо, которое последовало за тем, как в 2018 году впервые губернатором стал этнический китаец, так ошеломило жителей соседних областей, что за считанные годы там почти не осталось русских чиновников. И хотя регион еще входит в Российскую Конфедерацию, соцопросы показывают, что это почти формальность. Местные жители уже давно не склонны считать себя россиянами, однако референдум о присоединении к КНР провалился: сино-руссы недолюбливают чрезмерно авторитарную политическую систему своего южного соседа и опасаются того, что это отрицательно скажется на темпах экономического роста.
Впрочем, Дальний Восток стал одним из немногих регионов, хотя и не единственным, который смог серьезно выиграть от образования в 2020-м Российской Конфедерации. Тогда, после восьми лет бесплодных попыток модернизировать систему местного самоуправления и межбюджетных отношений, многих лет почти безостановочных митингов протеста и нескольких попыток военного переворота, стареющий Владимир Путин решил, что ему больше по душе роль отца нации, а доверить вертикаль власти никому из окружения нельзя.
Главной идеей Больших Реформ-2020 стали его слова "Живите как сможете". В подчинении Кремля осталась лишь федеральная гвардия, главной функцией которой стала охрана трубопроводов и обеспечение поступлений единственного сохраняющегося федерального налога — экспортных пошлин на нефть.
Вопреки паническим страхам части элит ни гражданской войны, ни всеобщей кровавой смуты не последовало. Если, конечно, не считать того, что в первые месяцы после этого решения большинство губернаторов были подняты на вилы разъяренными толпами или повешены на воротах своих резиденций. Но довольно быстро выяснилось, что российские граждане вполне способны к самоуправлению, а новые местные власти продемонстрировали способность вести дела удивительно прозрачно и честно.
Самостоятельность окончательно выявила то, о чем многие догадывались задолго до 2020 года. Российские регионы зажили той жизнью, которая им была по плечу и по карману.
Постиндустриальная, как казалось ветеранам Болотной и Сахарова, Большая Москва пережила короткий бум: ее население в какой-то момент превысило 30 млн человек. Но никакие федеральные вливания не смогли удержать ее инфраструктуру от дезинтеграции и катастрофического снижения качества жизни. А децентрализация, лишившая московских клерков возможности паразитировать на федеральных финансовых потоках, привела к массовому оттоку населения. К тому же, как и можно было ожидать, деградация образовательной системы обернулась тем, что на мировом рынке идей и наукоемкой продукции российской столице предложить было просто нечего. И даже резко подешевевшая московская недвижимость — хоть это и разорило несколько сотен тысяч рантье — не смогла привлечь в город новых обитателей, кроме вконец отчаявшихся беглецов с самых бедных национальных окраин. Москва-2032 все больше напоминает город, захваченный варварами, чем столицу великой державы.
Похожая судьба постигла Питер, Калининград и еще несколько крупных городов. Впрочем, Северо-Западный регион не погряз в стагнации и разрухе благодаря тому, что столичные жители то ли ехидно, то ли завистливо прозвали немецко-финской оккупацией. Там сделали ставку на размещение выводимых из Европы сборочных производств, умерили претензии на великодержавность, открыли сотни ПТУ. Эстонского уровня жизни добиться еще не удалось, но местные власти справедливо обещают, что к 2050 году это получится.
Зато неожиданно расцвели некоторые регионы центральной и южной России. Где-то самостоятельность подхлестнула "новую индустриализацию": всего через какие-нибудь 15 лет после того, как Калуга объявила ее своим приоритетом, "калужское качество" стало всемирным брендом. Где-то выяснилось, что, если применить на российской почве аграрные технологии, известные в мире с конца 60-х годов прошлого века, урожайность вырастает в несколько раз, сельское хозяйство становится сверхприбыльным. А на доходы от экспорта зерна, подсолнечника, мяса и овощей можно обеспечить не только высокий уровень жизни крестьян, но и вполне современную социальную систему в городах, обеспечивающих их разнообразными услугами.
Впрочем, часть других регионов практически обезлюдела и постепенно заселяется мигрантами из других стран. Что в них происходит, известно плохо: дороги практически разрушены, связь работает с перебоями, а сообщения местных СМИ больше похожи на отрывки из странных антиутопий.
Сложнее всего самостоятельность далась национальным окраинам, особенно Северному Кавказу. В некоторых из них в ближайшие годы, вероятно, будет легализована монархия, в других российское право уже заменено шариатом. Беженцы из тех мест проявляют удивительную еще несколько лет назад склонность к ассимиляции.
Особенно от этого выиграли Краснодарский край и город Сочи, который все чаще называют русским Гонконгом. Именно здесь, а не в Москве, спонтанно, а не по решению Кремля возник международный финансовый центр, который вот-вот войдет в пятерку крупнейших в мире.