Фестиваль / кино
На Берлинском кинофестивале показали уже несколько конкурсных фильмов, из них впечатление произвел только один — "Цезарь должен умереть" братьев Тавиани. Кое-что любопытное нашлось за пределами конкурса. Из Берлина — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Берлинский фестиваль совмещает три задачи: привлечь голливудских звезд, задать политически правильный курс и продемонстрировать любовь к искусству. Иногда одним выстрелом удается убить сразу если не трех, то хотя бы двух зайцев.
Метко выстрелил включенный в программу спецпоказов режиссерский дебют Анджелины Джоли — фильм "В краю крови и меда". Сюжет, напоминающий "Ночного портье" (любовь надзирателя и узницы-боснийки в сербском концлагере), разыгран по правилам американской военной драмы, где полутона допускаются в минимальной дозе и где заранее известно, кто хорошие ребята, а кто — плохие. Фильм начинается с идиллической сцены мирной жизни в довоенной Боснии. На дискотеке флиртуют Даниэль и Айла, еще не подозревая, что скоро они встретятся совсем в других обстоятельствах. Вспыхивает война, и сербские ополченцы, вечно разгоряченные алкоголем, разворачивают террор против мусульманского населения, насилуют женщин, выбрасывают из окон детей. Эти ужасы на высоком градусе эмоций разыграны сербскими и боснийскими актерами, многие из которых помнят недавнюю войну. Даниэль берет под свое покровительство помещенную в лагерь Айлу и признается ей, что стыдится насилия, творимого его соплеменниками. Но, находясь под влиянием фанатичного отца-генерала, он так и не сумеет спасти свою любовь.
Анджелина Джоли все же попыталась представить иную, сербскую, точку зрения и дать понять, что трагические события боснийской войны стали отражением другой — Второй мировой. Отец главного героя пострадал в свое время от фашиствующих мусульман и на всю жизнь пропитался ненавистью. В остальном Джоли как сценарист и режиссер, а также посол доброй воли ООН, много занимающаяся проблемами беженцев, следует официальной западной точке зрения на югославский конфликт. Еще до выхода фильма на экраны Сербии интернет заполнили протесты тамошних националистов, рассказывающих, что сербская цивилизация возникла раньше римской и теперь единственная противостоит жидомасонскому миропорядку. В Берлине этот конфликт одной глупости с другой вряд ли способен многих затронуть, зато визит Анджелины Джоли вызвал уличные беспорядки в районе Потсдамер Плац.
И другие берлинские фильмы, затрагивая события большой истории, демонстрируют или крайнюю наивность, или крайнюю искусственность. Любимец Берлинале Кристиан Петцольд в третий раз участвует в конкурсе — на сей раз с фильмом "Барбара". Красавица Нина Хосс играет гражданку ГДР, подавшую заявление на выезд из страны и за это сосланную в провинцию. В свободном мире ее ждет возлюбленный, который уже разработал для нее план побега на лодке через Балтийское море. А пока Барбара живет под надзором спецслужб и работает в больнице в отделе педиатрической хирургии, где вместе со своим коллегой Андре пытается помочь юной беженке из трудовой колонии — ярой противнице режима. Сочные детали (типа сотрудницы "Штази" в резиновых перчатках, производящей личные досмотры Барбары) и моменты атмосферного саспенса, увы, нейтрализуются натяжками в сюжете и преувеличениями, которые изобличают в Петцольде такого же умозрительного знатока нравов ГДР, каким можно считать Джоли в качестве эксперта по балканскому менталитету.
Вне конкурса показали фильм "Жутко громко и запредельно близко" Стивена Долдри — режиссера, которого тоже давно привечают на Берлинале. Кино, снятое по мотивам бестселлера Джонатана Сафрана Фоера, отсылает к трагедии 11 сентября 2001 года, воспринятой глазами девятилетнего еврейского мальчика, чей отец (Том Хэнкс) в этот день погибает в башнях-близнецах, а сам он остается с матерью (Сандра Буллок) и с преследующим его кошмаром, который пытается преодолеть с помощью авантюрных фантазий. Долдри, доказавший своими предыдущими работами, что умеет лихо экранизировать книги и находить харизматичных юных исполнителей, на сей раз перемудрил и снял чересчур искусственный, головной фильм. Не слишком помог даже Макс фон Сюдов в роли тайного деда мальчика, пускай за эту роль ветеран и номинирован на "Оскара".
Тем более свежо прозвучала картина других ветеранов, Паоло и Витторио Тавиани, "Цезарь должен умереть". Формально это документальное кино о заключенных самой охраняемой римской тюрьмы Ребиббия, которые готовят спектакль по "Юлию Цезарю" всего в нескольких километрах от авансцены исторических событий. Фактически же перед нами удивительный эксперимент, проливающий свет на отношения жизни и искусства, которые в финале полностью сливаются. Проведя шесть месяцев в тюрьме среди очень простых людей из южных провинций Италии, Тавиани оставили за кадром и условия содержания узников, и преступления, совершенные ими в прошлой жизни (о них сообщают лишь лаконичные титры: наркотики, каморра). Все внимание направлено на то, как процесс приобщения к трагедии Шекспира высвобождает из глубины души человека бурю подавленных эмоций, которые больше не загнать внутрь. Тема фильма — искусство как освобождение: оно может казаться иллюзорным, но становится вполне реальной, материальной силой, если это искусство истинно, а не прикидывается таковым.
Анджелина Джоли: я хотела, чтобы зритель чувствовал себя некомфортно
Блицинтервью
АНДЖЕЛИНА ДЖОЛИ ответила на вопросы АНДРЕЯ ПЛАХОВА.
— Когда шла война в Боснии, вы были совсем юной. Тогда вас интересовали эти события?
— Я жила в то время в Италии и наслаждалась своей молодостью. Только потом поняла, что в 45 минутах лета от нас происходили такие чудовищные вещи, и никто их вовремя не остановил. Даже сейчас, поработав послом ООН, общаясь со многими умными людьми, я не смогла ни от одного из них получить ответ, как такое оказалось возможно. Мне стыдно за это невежество и равнодушие, и когда я почувствовала ответственность...
— ...вы решились на личное высказывание в форме фильма? Мы знаем, что, например, Стивен Спилберг очень долго шел к "Списку Шиндлера" и говорил потом, что для этого фильма ему пришлось набрать большой опыт...
— Именно во время боснийской войны все говорили о "Списке Шиндлера" и обсуждали тему массовых убийств, и это не помогло остановить новые военные преступления. Говоря об опыте, могу сказать, что многое поняла, когда ездила по лагерям беженцев. Читала книги, смотрела документальные фильмы. Помог мне и опыт работы с такими прекрасными режиссерами, как Клинт Иствуд и Майкл Уинтерботтом. В чем-то я брала пример со своих героинь, способных на поступки.
— В вашем фильме доминирует женская точка зрения, это так?
— Я не стремилась создать подобное впечатление, но, наверное, так вышло. Когда речь идет о войне, больше всего страдают женщины, которых не только убивают, но и насилуют.
— Вы, вероятно, знаете, что ваш фильм вызвал разную реакцию, в том числе и негативную...
— Я не претендую на показ проблемы со всех сторон. Ни один фильм не может этому требованию соответствовать, к тому же это не документальная, а игровая картина. Но я хотела, чтобы зритель чувствовал себя на просмотре некомфортно, и готова к любым возможным реакциям.
— Вы не обнародовали свое имя, когда шли кинопробы, все происходило в обстановке анонимности. Почему?
— Не хотела ни на кого влиять. Мне было важно узнать, что люди по-настоящему думают об этом сценарии. И только когда я почувствовала, что актеров это цепляет, тогда вышла из тени.
— Вы довольны своими артистами?
— Очень довольна. Особенно им удались сцены смерти: они так прекрасно и естественно умеют умирать! Я этого не умею.
— Вы упомянули Иствуда и Уинтерботтома как режиссеров, у кого вы научились профессии. А какое впечатление осталось от Тимура Бекмамбетова?
— Это настоящий художник. В самом прямом значении слова: он мыслит картинами, визуальными образами, что нечасто бывает среди режиссеров. Я бы сказала: это человек Ренессанса.
— В интернете писали, что вы собираетесь снять следующий фильм про Афганистан. Оттуда же пришли слухи, что вы вообще не собираетесь продолжать режиссерскую карьеру...
— И то, и другое правда. (Смеется.) Я бывала в Афганистане и написала кое-что об этом, но пока никому не показывала. Не знаю, получится ли на этом материале фильм. Но даже если я не сделаю больше никакой другой картины, никогда не пожалею, что сняла эту.