Создатель поп-арта Энди Уорхол любил зарабатывать миллионы и коллекционировать безделушки. Наследство Уорхола, которое по самым скромным подсчетам составило 120 миллионов долларов, а по самым смелым — около 600 миллионов, перешло к арт-дилеру Фреду Хьюзу. Последний предпочитал безделушкам антикварную мебель и портреты монархов, преимущественно английских.
Хороший тон предписывает гению быть нищим, проматывать последний грош в кабаке, запивать остатки засохшего сыра последним глотком вина и экономить огарок свечи, при свете которой пишутся, как известно, бессмертные полотна.
Так, во всяком случае, представлен творческий процесс в мифологии искусства.
Энди Уорхол, если и не гений, то очень смахивающий на гения художник, имел собственную мифологию, которая напрочь исключала поэзию корок и огарков.
Уорхол создал поп-арт и стал не только самым популярным, но и самым богатым художником двадцатого века.
Это не спасло его от безвременной кончины — в 1987 году, пятидесяти восьми лет, он скончался от сердечного приступа, вызванного операцией желчного пузыря.
Похоже, что богатство и бедность в равной степени вредны для здоровья. Хотя дело, разумеется, не в здоровье, а в принципе.
Money makes the world go round
Больше всего на свете Уорхол любил деньги. Об этом он пишет в своей книге "The Philosophy of Andy Warhol" с непосредственностью, которую хочется назвать детской.
Он не выносил кредитных карточек, чеков и прочих суррогатов. Его благоволением пользовались только и исключительно деньги в самом непосредственном, буквальном смысле слова. Зеленые американские доллары.
Уорхол любил доллары, потому что доллары были универсальны и всеми любимы. Такими же универсальными и популярными он мечтал сделать свои картины.
Фред Хьюз был тем человеком, который помог Уорхолу сильно преуспеть в этом намерении.
Уорхол был сыном чешских эмигрантов, со всеми вытекающими из такого происхождения мытарствами. В число мытарств входило, среди прочего, и окончание института, почему-то Технологического.
Хьюз же происходил из вполне благополучного семейства и получил строгое католическое воспитание в колледже города Хьюстона, а затем и в хьюстонском университете.
Католицизм на американскую почву привился самым что ни на есть причудливым образом. Впоследствии Хьюз утверждал, что фантастическая в своем безумии жизнь богемы не может сравниться с сюрреализмом юности в католическом колледже.
Так что, окунувшись с легкой руки своих хьюстонских покровителей — коллекционеров де Менилей — в нью-йоркскую художественную жизнь, Хьюз быстро пошел в гору. Помогло ему то, что он был невероятно обаятелен, ироничен, в университете изучал историю искусств, а знакомство с де Менилями дало к тому же некоторые практические навыки и прекрасные связи в мире арт-бизнеса.
Семейство де Менилей сделало состояние на продаже оборудования для нефтедобывающих компаний. Обычно американские промышленники после первого же нажитого миллиона превращаются в самозабвенных поклонников английской одежды, европейских традиций и академической живописи.
Де Менили предпочитали авангард и радикальную современность.
Стены их дома украшали полотна, от которых у нормального хранителя какого-нибудь солидного художественного музея волосы встали бы дыбом. Они с удовольствием субсидировали развеселое существование американской богемы и спонсировали балет-модерн Мерса Каннингема.
А юного Хьюза устроили дилером в галерею, продававшую работы классиков-авангардистов Макса Эрнста и Рене Магритта.
В 1967 году на одном из приемов, где выступала легендарная группа Velvet Undrerground, его представили Уорхолу.
Уорхол к тому времени вел нормальную жизнь художника, щедро пропитанную безденежьем, наркотиками, политической левизной и духом коллективизма. Снимал качественные авангардные фильмы, не имевшие проката, и продавал свои картины через галерейщика Лео Кастелли, который, как любой уважающий себя галерейщик, безбожно наживался на искусстве, получая с художников в виде комиссионных 50 процентов гонораров.
Хьюз очаровал Уорхола тем, что предложил всего 10-20 процентов комиссионных и завалил его престижными заказами.
Для начала он уговорил де Менилей заплатить двадцать тысяч долларов за производство уорхоловского фильма "Sunset", что произвело на Энди совершенно ошеломляющее впечатление.
Стараниями Хьюза все семейство меценатов превратилось в страстных коллекционеров Уорхола.
После этого Хьюз в лихорадочном темпе организовал для Уорхола заказы от персон, чьих имен было вполне достаточно, чтобы поддержать любую художественную репутацию.
Теперь Уорхол портретировал, среди прочих, наследника Ротшильдов, Элен Роша, баронессу Вальднер и Ива Сен-Лорана, немецкого промышленника Гюнтера Закса и его тогдашнюю супругу Брижитт Бардо.
Andy Warhol Factory
Через двадцать лет Хьюза спрашивали, сколько в общей сложности заплатили коллекционеры, дилеры, хозяева галерей, музеи за картины Уорхола. Хьюз никогда не называл конкретных цифр, но давал понять, что речь идет о десятках миллионов.
Разумеется, имелись в виду только работы, проданные при посредничестве самого Хьюза.
История крупных и стремительно нажитых капиталов на мировом арт-рынке знает много впечатляющих примеров. Но этот случай был и остается особенным. Дело было не в суммах, вернее, не только в них.
Наши герои оказались не просто удачниками, которым посчастливилось создать новую моду. Будь это так, "рынок Уорхола" просуществовал бы от силы несколько сезонов.
Художник и его дилер реализовали нечто под названием "Уорхол". Это самое "нечто" можно, в принципе, описывать в любых терминах, называть культурным институтом, направлением в современной живописи, самым значительным явлением в искусстве двадцатого века. Все сказанное будет справедливо в равной степени.
Что заставляет публику, критику и коллекционеров буквально сходить с ума, наслаждаясь зрелищем многократно повторенной и аляповато раскрашенной Мерилин Монро или двадцатью тысячами воспроизведений американского доллара — предмет для научных исследований, которые, кстати, давно уже написаны.
Уорхола уже назвали гением, шарлатаном, творцом новой мифологии, убийцей классической культуры и пр.
Самого Уорхола, как и Хьюза, его "серого кардинала", больше интересовал не анализ, а результат.
Уорхол создал понятие-кентавр "искусствобизнес", или "бизнесискусство", как вам будет угодно. Он принципиально интересовался только тем, что приносит успех и богатство, отказывая всему остальному в праве называться современным искусством.
Он рисовал то, что безошибочно ассоциировалось с деньгами, могуществом, славой. В этом заключалось одно из открытий поп-арта — люди готовы платить деньги за то, что напоминает о деньгах.
И похоже на то, что это свойство человеческой натуры вообще, а не какого-то одного поколения ценителей прекрасного. Так или иначе, звездная слава и сказочное благополучие самого Уорхола надолго пережили его и, похоже, переживут его наследников.
В 1968 году, уже через год после знакомства, Хьюз и Уорхол создали фирму, которую назвали Factory ("Фабрика") — в пику "фабрике грез" — Голливуду. Фирма мгновенно стала не только бизнес-резиденцией Уорхола, но и его личными апартаментами, мастерской, съемочной площадкой, местом всеобщих встреч, романов и скандалов.
Уорхол получил блистательную возможность делать художественную и светскую карьеру и культивировать эксцентричные повадки короля богемы, которые, в свою очередь, приносили ему популярность. И все те же деньги.
В 1975 году Хьюз уговорил Уорхола написать завещание. Уорхол спровоцировал примерно десяток скандалов с сексуальной подоплекой, но так и не удосужился обзавестись семьей. Поэтому сделал Хьюза своим душеприказчиком — распорядителем состояния, а также президентом фонда Andy Warhol Foundation for Visual Arts.
После этого сам Уорхол и "Фабрика" просуществовали еще двенадцать лет, исправно производя картины, которые так же исправно становилась художественным событием.
Финансовую сторону его деятельности в полной мере удалось оценить лишь после его смерти.
Le roi est mort
Уорхол скончался в феврале 1987 года. В апреле Хьюз организовал огромную поминальную службу в соборе св. Патрика, которому по такому случаю пришлось вместить 2000 приглашенных.
Первое, что сделал свежеиспеченный душеприказчик — нанял адвоката и вызвал охрану. Он опасался, что фанатичные поклонники, которых Уорхол с упоением коллекционировал всю жизнь, растащат то, что осталось в его доме.
Затем началась инвентаризация, которая длилась год.
Дом Уорхола был буквально забит всякой всячиной. Бесценный антиквариат и безделки, не имеющие вовсе никакой ценности, громоздились вперемешку, наводя на мысль о пещерах Али-Бабы, в которых по ошибке обосновался блошиный рынок.
И, разумеется, картины — картины самого Уорхола. По приблизительной оценке общая сумма наследства в тот момент достигала 297 миллионов долларов, из которых 250 миллионов составляла стоимость картин.
В 1988 году инвентаризация закончилась и началась грандиозная распродажа.
В апреле 1988 года Sotheby's провел аукцион работ Уорхола, который продлился десять дней, был оснащен шестью каталогами и принес 25,3 миллионов долларов прибыли.
В мае того же 1988 ранняя работа "210 бутылок Coca-Cola" преодолела отметку в миллион долларов и была продана за миллион четыреста тридцать тысяч на том же Sotheby's.
В ноябре 1988 работа "20 Мерилин Монро" побила все рекорды предыдущих аукционных продаж Уорхола — 3,9 миллионов долларов.
В декабре 1988 оставшиеся после Уорхола драгоценности ушли с аукциона за 1,64 миллиона.
В 1989 году этот марафон продолжился. Положение Хьюза на арт-рынке было сравнимо лишь с положением продавца контрольного пакета, например, General Motors на нью-йоркской бирже.
К несчастью, ему пришлось больше думать о здоровье, чем о богатстве.
Через месяц после похорон Уорхола у Хьюза, которому едва исполнилось 45, появились симптомы рассеянного склероза. Через год он превратился в инвалида.
За полмиллиона он выкупил дом, принадлежавший Уорхолу, и велел оборудовать его подъемниками и пандусами. Теперь здесь можно было передвигаться в инвалидном кресле на колесах.
Хьюз на глазах терял свою веселость, превращаясь в деспотичного и подозрительного неврастеника. Лежа в больнице, он заставлял своих сотрудников присылать ему корзины цветов с открытками, якобы подписанными Миком Джаггером и Джекки Онассис. Он боялся, что в противном случае сиделки будут недостаточно внимательны к его капризам.
Характер, неожиданно ставший чудовищным, привел его к скандальным разбирательствам с членами правления Andy Warhol Foundation.
Никто так и не смог определить, какие картины Уорхола относятся к его частному собранию и полностью подчинены Хьюзу, а какие принадлежат Фонду. Хьюз продолжал продавать, продавать и продавать.
В 1993 году он чуть не подорвал "рынок Уорхола", выставив на аукцион сразу десять его картин. К тому же, происхождение восьми из них было небесспорно.
До этого был продан еще один хрестоматийный шедевр, в очередной раз побивший все ценовые рекорды. Shot the red Marilyn принес 4,07 миллиона.
Доходы от продаж позволили Хьюзу, во-первых, оплачивать расходы на врачей и круглосуточный уход, которые достигли 30 тысяч долларов в месяц.
Во-вторых, он оказался коллекционером. Продавая работы Уорхола, Хьюз получил возможность без помехи удовлетворять собственную маниакальную страсть к собирательству.
Энди Уорхол набивал свое жилище всем, что попадалось под руку. Он любил самые дорогие вещи, но мог увлечься и пластиковой безделушкой. Ему доставляло несказанное наслаждение то, что в его спальне валялись разбросанные по полу бриллианты. Но ему не пришло бы в голову заняться систематическим коллекционированием драгоценностей.
К сожалению, у Хьюза в высокой степени оказалось развито присущее коллекционерам свойство, которое Уорхол находил тошнотворным — хороший вкус.
Силами Хьюза спустя восемь лет после смерти Уорхола хороший вкус окончательно воцарился в его бывшем доме. Обивка стен, антикварная мебель, бесценные фотографии и акварели на стенах — все это подчинено совершенно очевидно существующей системе.
Дом, служивший пристанищем самой развеселой богемы шестидесятых-семидесятых-восьмидесятых, превратился в замок с привидениями. С иронией, не лишенной мрачности, Хьюз водрузил в холле позолоченное чучело летучей мыши.
Главным призраком здесь, увы, являлся сам новый хозяин.
Он колесил в своем инвалидном кресле по этому некогда очень оживленному дому, рассматривая приобретения последних лет, за которые заплатил по примерным подсчетам никак не меньше десяти миллионов.
Самая рафинированная и самая безумная из его страстей — страсть к монархии и ее раритетам.
На протяжении двадцати лет Хьюз был подданным самой веселой и безумной державы — королевства Энди Уорхола. Но его король, увы, мертв.
В холле его особняка выставлен огромный портрет принца Чарльза. Работы, разумеется, Уорхола. Последний тоже любил монархию и монархов. Но исключительно за то, что они прирожденные звезды — как и он сам.
Ангелина СИРИНА