О том, почему правых у нас любят меньше, чем левых, Наталье Башлыковой рассказала заведующая кафедрой социологии и психологии политики факультета политологии МГУ, доктор философских наук Елена Шестопал.
Как бы вы сегодня оценили партийную систему России? Почему избиратели голосуют за одних и игнорируют других?
Я бы, наверное, начала с того, что мы вообще понимаем под словом "партия". У меня такое ощущение, что почти все они, за исключением КПРФ,— это квазипартии. Потому что при классическом определении предполагается, что партия — объединение, отражающее настроения и чаяния определенного круга людей, социального слоя. Но все наши партии построены совершенно по другим принципам: это либо проекты Кремля, либо спойлеры, которые появлялись на протяжении многих лет постсоветского периода. В обоих случаях это искусственные образования. Как правило, они отражают интересы своих спонсоров, бизнес- или политических структур, но не населения. Второй момент — идеология: левые и правые. Я бы сказала, что в России это больше психологические измерения, начиная еще с Петра I, который ввел принцип "сено — солома" (когда его солдаты, путаясь, где право, где лево, привязывали к одной ноге сено, к другой солому). Я бы сказала, что у нас эта путаница с правым и левым — особенность национального сознания. Кроме того, то, что у нас называют левым или правым, в других странах таковым не считают. Посмотрите, кто такие правые во Франции. Это националисты, это Ле Пен, это люди, которые борются за национальный суверенитет. А кто такие либералы? В нашем понимании это правые, а, скажем, в США это люди, скорее, с левыми убеждениями.
И как эти особенности отразились на результатах последних выборов в Госдуму?
Успехи КПРФ, "Справедливой России" и ЛДПР обусловлены протестным голосованием против тех консервативных ценностей, которые были заявлены "Единой Россией". Ведь единороссы себя определяют как консерваторов, другое дело, что их идеология крайне невнятна. За год до выборов мы зафиксировали, что ценность стабильности у нас разделяют всего 2% населения. Это удивительно, поскольку именно на этой идее Владимир Путин пришел к власти в 2000 году и переизбрался в 2004-м. Он удовлетворял именно тому запросу, который шел от граждан, уставших от бардака 1990-х и желавших этой стабильности. Но за это время "Единая Россия" не удосужилась серьезно разработать идеологию, которая отвечала бы запросу большинства. Поэтому говорить о ней как об идеологической партии я бы не стала. За нее голосуют как за партию власти.
А какой тип избирателя доминирует в нашем обществе?
Сказать однозначно сложно, у нас мозаичная структура. Ведь, собственно, что такого произошло за последнее время, что население вышло на протестные митинги? Что Путин совершил такого? Ничего. Изменилось общество. Произошла очень серьезная перестройка его социальной структуры. Не так давно Институт социологии РАН презентовал большой доклад по своему исследованию, которое проводилось на протяжении нескольких лет. Там очень интересные цифры. Совершенно отчетливо видно, что вся социальная структура выглядит не так, как пять-семь лет назад, и тем более не так, как в советское время. Мы привыкли, что есть рабочий класс, крестьянство, интеллигенция, но этого давно уже нет. На Болотную и Сахарова вышли люди интеллектуального труда, но назвать их интеллигенцией я бы не решилась. Прежде всего там были технари, студенты, офисные рабочие, мелкие предприниматели. То есть это абсолютно новая структурная единица общества. Дело даже не в том, хорошее они получили образование или плохое, а в том, что это люди, владеющие новыми формами коммуникации. Это люди, сидящие в социальных сетях в интернете, люди с другим стилем жизни. Но на самом деле ими тоже очень легко манипулировать — можно сказать, что ничуть не меньше, чем неграмотными или малограмотными. Мы с вами говорим о многих партиях, а на самом деле, как кто-то недавно сказал, в России их сегодня только две: партия интернета и партия телевизора. Так вот на улицы вышла партия интернета. А партия телевизора устами нижнетагильского рабочего сказала Путину: вы что там, не можете навести порядок?..
За какие ценности сегодня готовы голосовать избиратели?
В течение нескольких лет мы проводили исследования по их замеру. На протяжении 1990-2000-х годов ценности свободы, прав человека, индивидуальной автономии стали более популярными, но при этом ценности равенства, справедливости никуда не ушли, а сейчас даже вышли на первый план. И, собственно говоря, люди, вышедшие на Сахарова и Болотную, даже если они не принадлежали к среднему классу, выходили, потому что выборы им показались несправедливыми и нечестными. Это не ценности правых. То, что правые пытаются сесть на хвост этим событиям,— недоразумение или политическая манипуляция, что в общем-то в политике дело обычное.
Впрочем, если вы возьмете программу любой партии у нас или за рубежом, там обязательно все ценности есть. Вопрос заключается в том, в какой последовательности они будут там представлены. В свое время я была знакома с политическим социологом Бернардом Криком, который помогал готовить новую программу Лейбористской партии Великобритании. Так вот там были перечислены те же свобода, равенство, индивидуальная автономия, стабильность. Но вопрос в том, какие они хотели сделать акценты. То есть можно сказать, что в любой идеологии представлены общечеловеческие ценности, вопрос в том, что для вас на первом месте, а что — на последнем. Традиционно у нас левые ценности — равенства, справедливости — выше, чем ценности правого толка — свободы, индивидуального предпринимательства. И эти приоритеты до сих пор остаются.
О намерении создать "настоящую" правую партию заявили уже с десяток политиков. Но поддержит ли ее население?
Тот факт, что их много, запутает население окончательно. Лидеры правых не понимают, что пока они не сделают одну-две партии, людям очень трудно будет понять, о чем идет речь: чем, например, "Демвыбор" будет отличаться от СПС, а СПС — от партии Алексея Кудрина. Если вы множите сущности, то у людей картинка начинает двоиться, четвериться и пятериться. Это не способствует достижению цели. На мой взгляд, им нужно сесть и договориться о том, что они создают одну правую партию. Но с этим как раз самая большая проблема. Почему они не могут договориться, например, что на президентских выборах будет один кандидат, за которого они все будут агитировать? Неважно, пусть там будет четыре или пять партий, но они все будут голосовать за одного. Но они на это не способны. Причем это старая история, идущая еще с 1990-х годов.
Глава "Левада-центра" Лев Гудков считает, что проблема правых еще и в том, что власть размывала их идеологию, а лидеры были дискредитированы...
При всем уважении к Льву Гудкову, лидеры правых сами сделали все для того, чтобы дискредитировать эти идеи. Они не могли договориться и внятно сформулировать свою программу.
Если допустить, что новый правый проект появится, какой процент населения он сможет привлечь?
Наш недавний опрос показал, что примерно 33% населения сегодня считают себя демократами. Неплохо, правда? Но если разобраться, одни окажутся ближе к левым, другие — к правым. Собственно либералами назвали себя 17%. То есть у правых в принципе есть потенциал, который они пока что реализовать не сумели. Только за счет того, что левые гораздо более договороспособны, они оттянут на себя изрядное количество голосов тех, кто осознает свои собственные, если говорить по-старому, классовые интересы. Почему, например, человек, работающий в бюджетной сфере, должен голосовать за правых, которые отстаивают интересы миллионеров? Я этого не понимаю. Хотя правые могут убедить граждан, что они такие продвинутые, прогрессивные (есть давно опробованная манипулятивная технология), но в целом я думаю, что их время еще не пришло.
Почему?
В стране, где разрыв между богатыми и бедными в сотни раз, правая идея — экзотика. Для России гораздо органичнее левая идея, хотя надо сказать, что наши левые имеют те же недостатки, что и правые. То есть при партийном строительстве там тоже очень много сложностей. Я бы сказала, что в России сегодня больше востребована социал-демократическая партия. Ее пытался создать Сергей Миронов, а до него Михаил Горбачев.
Почему у них это не получилось?
Это отдельная история, которая тоже имеет серьезные психологические подвохи. Во-первых, у нас до сих пор люди боятся возрождения КПСС, во-вторых, все умеренное в России плохо растет. У нас либо радикальные справа, либо радикальные слева. Причем наши правые — они ведь тоже большевики. Они гораздо в большей степени большевики, чем сами о себе думают. Это то, о чем писал Путин, что часть нашей элиты все время хочет революционных изменений. Она нетерпелива. Она не хочет ждать, не хочет потихонечку строить, она хочет здесь и сейчас. Это менталитет наших лидеров. Они не умеют и не хотят работать с людьми. Они хотят вбросить деньги и сразу получить результат, а так не бывает. Партия — такой же живой организм, как растение или человек, она не выстраивается одномоментно. Для этого нужно вести очень много серьезной работы. Наша политическая элита еще в начале постсоветского периода сделала ставку на манипулятивные технологии. Они считали, что, если есть контроль над телевизионной кнопкой, можно не заботиться о том, чтобы в чем-то убеждать людей. С концом всеобщей власти телевидения эта технология и дала сбой. Так вот, мне кажется, что давно пора отойти от этой технологии и начать с людьми разговаривать и убеждать. Но для того, чтобы убеждать, нужно что-то иметь — я говорю о партийной программе. А у кого она сегодня есть?
Например, у КПРФ.
Это единственное исключение. Причем я бы сказала, что там есть идеологическая традиция. Она, конечно, меняется, трансформируется, но она существует. Кроме того, там есть люди, которые способны создавать новую программу, и они ее создали. Другое дело, что с ней можно соглашаться или не соглашаться. Но это старая школа, которая сегодня нуждается в адаптации к новым условиям. У правых же, по-моему, такая проблема даже не поставлена.
Получается, что правым в России ничего не светит?
У правых есть потенциал, но в стране, где преобладает левая традиция, большого успеха, как я полагаю, они иметь не будут. Главная идея правых: мы будем развивать крупный бизнес, а он, в свою очередь, решит проблемы общества. Но нигде в мире такая модель не была реализована. Более того, наиболее продвинутые страны, такие как страны Северной Европы,— они не правые, а левые. А правая страна — например, США: там очень серьезное расслоение общества и серьезные экономические проблемы. Можно сказать, что правая стратегия в последние годы себя во всем мире дискредитировала. Мы же, как всегда, по моим ощущениям, догоняем проигравшего.