На прошлой неделе был отправлен в отставку директор Центрального разведывательного управления Джеймс Вулси. Своей отставкой он обязан коллеге по ЦРУ — Олдриджу Эймсу, которому служебные успехи принесли два с половиной миллиона долларов и пожизненное тюремное заключение.
Агент 008
Мария дель Розарио Эймс, улыбчивая супруга вашингтонского чиновника, была до чрезвычайности любима соседями и друзьями. Стройная эффектная интеллектуалка родом из Колумбии делала стремительную академическую карьеру.
Она писала литературоведческо-философские труды о смутных веяниях в европейской и американской поэзии Нового времени. Бодлер, Гарсиа Лорка, Элиот, а заодно и Гегель, были предметом ее ученых изысканий. Она интересовалась мистикой, гадала на картах Таро и внимательно следила за показаниями своего гороскопа.
Кроме того, она была весьма и весьма состоятельна. Продолжение образования в Джорджтаунском университете стоило 25 тысяч долларов в год. Однако ее высокопоставленная колумбийская семья не была стеснена в средствах. Мария дель Розарио обожала одежду от престижных европейских кутюрье и дорогие автомобили. Содержание одной лишь гувернантки для сына — Пола обходилось семейному бюджету в 11 тысяч долларов ежегодно.
Ну и, разумеется, муж. Он где-то там работал, утром уходил, вечером возвращался, вечно таскал с собой портфель с документами. Служил по казенной части.
Семья часто отправлялась путешествовать. В Италию, в Колумбию — к родственникам, в Мексику. Для отдыха и перемены обстановки. Благо, финансовые обстоятельства позволяли.
И только сотрудники американского Центрального разведывательного управления знали, как сказал бы Ефим Копелян в известном телесериале, — что за всем этим кроется.
Очаровательные супруги были профессиональными разведчиками.
Общий стаж работы Рика Эймса на американскую разведку в 1994 году составил 32 года. Более того, он был потомственным разведчиком — его папа тоже работал на Управление. Агентом ЦРУ Рикки Эймс стал в год своего совершеннолетия, еще при Гувере.
Пик его карьеры пришелся на 1985 — начальник отдела, координировавшего контрразведывательную деятельность ЦРУ в Советском Союзе.
Звучит, разумеется, весьма детективно. На практике, впрочем, это не означало. что Олдридж Эймс самолично прокрадывался по укромным закоулкам советской столицы в черных очках и просиживал московские вечера возле здания на Лубянке с наушниками.
В несколько более прозаичном интерьере собственного кабинета в штаб-квартире ЦРУ он проводил дни, водрузив ноги на стол, в неизменной американской манере, и анализировал депеши оперативных агентов, изредка снисходя до того, чтобы лично завербовать кого-нибудь из советских дипломатов.
Колумбийскую супругу он тоже завербовал сам. Если только она уже не была завербована до их знакомства. Так или иначе, уже в 1985-м она работала в Мексике культур-атташе посольства Колумбии, подрабатывая по совместительству в ЦРУ.
Вскоре Мария дель Розарио стала законной супругой Олдриджа Эймса.
Тройная бухгалтерия
21 февраля 1994 года среди сотрудников ЦРУ воцарился траур, а среди циничных газетных карикатуристов — неистовое веселье. И у тех, и у других день выдался до чрезвычайности хлопотный.
Эймс сидел на чемоданах и готовился вылететь по маршруту Анкара-Будапешт-Франкфурт-Москва. Целью его путешествия было, разумеется, совместное с российскими спецслужбами совещание, посвященное борьбе с международной наркомафией. Поездку санкционировало самое высокое начальство.
В этот момент конкурирующее ведомство (ФБР) арестовало и Рика Эймса, и его супругу. По в высшей степени уважительной причине.
В течение девяти лет — с 1985 по 1994 годы Олдридж Эймс, высокопоставленный чиновник американской разведки, имеющий доступ к информации любого уровня секретности, был агентом КГБ. Его супруга, как раз заканчивающая диссертацию о философии Хайдеггера, — тоже.
После того, как расследование было закончено, и Эймс водворился в уютную тюремную камеру, которая теперь принадлежит ему пожизненно, ЦРУ признало, что это был самый крупный оперативный провал за все годы существования американской разведки.
Самая серьезная неприятность заключалась в том, что никто в Управлении даже отдаленно не мог себе представить, сколько конкретно и какую именно информацию успел продать Олдридж Эймс. Теоретически — любую. Возможностей и времени у него было предостаточно.
Вероятные размеры постигшего американскую разведку несчастья были таковы, что кто-то из самых главных в истерическом припадке потребовал на шестьдесят дней прекратить все финансовые операции между США и Россией, пока не будет определен денежный ущерб от деятельности семейства.
Выяснить, какой именно убыток понесли Соединенные Штаты, следователям, впрочем, так и не удалось. В чем они бесспорно преуспели, так это в расследовании финансовых успехов самого Рика Эймса.
Эймсы купили собственный дом в Арлингтоне и заплатили за него 54 тысячи долларов (часть из этой суммы наличными). Honda, на которой ездила Мария дель Розарио, стоила двадцать тысяч, а Jaquar Рика — около сорока.
По пятьдесят тысяч долларов ежегодно супруги тратили только со своих официальных кредитных счетов. Прочие расходы уточнению не подвластны.
Заработки простого американского шпиона, пусть даже и очень высокопоставленного, отнюдь не способствуют подобным излишествам. Другое дело — заработки шпиона-совместителя.
Как высокопоставленный сотрудник ЦРУ Рик Эймс получал 70 тысяч долларов в год. Что, за пресловутые девять лет, составило бы, учитывая налоги, менее 600 тысяч долларов.
В качестве сотрудника КГБ он получил за тот же самый период два с половиной миллиона долларов. Тоже, в общем, не слишком много за такую нервную работу.
Однако всегда и на все вопросы финансового свойства Эймс неизменно повторял рассказ о супруге, унаследовавшей в Колумбии значительное состояние.
Эта непревзойденная по своей наивности и чистоте история, на которую в шпионском романе не попался бы даже ребенок, обеспечивала ему личную безопасность на протяжении изрядного времени.
Помимо дома, автомобилей и гувернантки, которые были у всех на виду, семейство Эймсов делало и более законспирированные капиталовложения. Секретность их, впрочем, тоже была относительной. Эймс, как разведчик-профессионал, не слишком высоко ценил меры предосторожности и полагал, что известное разгильдяйство гораздо эффективнее защищает от нескромного любопытства коллег, чем самая изощренная конспирация.
В общей сложности у Эймсов было 12 счетов в различных банках — один в Италии, три в Швейцарии и восемь в США. Единственная мера предосторожности, которой супруги не пренебрегали — они никогда не вносили на счет более 9000 долларов за раз. О переводах больше, чем на десять тысяч, банк в США обязан проинформировать налоговое ведомство. Платить же американские налоги с денег КГБ было бы, по-видимому... как бы это выразиться точнее... цинично, что ли.
Кроме того, время от времени чета приобретала недвижимость в разнообразных райских уголках. Квартира в Боготе, поместье в Картахене, ранчо на Карибском побережье.
Как могло случиться, что все это девять лет оставалось незамеченным в штаб-квартире ЦРУ, под окнами которой Эймс ежедневно парковал свой коммунистически-алый Jaguar. Нет ответа.
Охота на кротов
На языке любой страны двойной агент, который работает против собственного ведомства, называется очаровательным словечком "крот". Поскольку роет, понятное дело, втихую и изнутри. Ловля кротов — любимое занятие мировых разведок.
Рик Эймс был "кротом" совершенно классического образца. Его провал нанес непоправимый ущерб именно американской разведке еще и потому, что сделал ее объектом издевательств. Издевательства посыпались, как только стало известно, с какой анекдотической небрежностью Эймс обустраивал свои "подземные" контакты.
Он открыто брал секретные документы, которые не имели к его деятельности никакого отношения.
Он оставлял дискеты, на которые перегонял информацию, валяться, в буквальном смысле слова, где попало.
Перепечатывая информацию для КГБ на машинке, он не трудился уничтожать ленту и копирку. Да, да, копирка тоже существовала — Эймс скрупулезно коллекционировал вторые экземпляры любой отправленной в Москву информации. Для отчетности, что ли?
Он открыто заходил в советское посольство и не утруждал себя докладами по этому поводу начальству, хотя докладывать был обязан.
Свои встречи с курьером, забиравшим информацию, он назначал, поставив мелом крест на некоем почтовом ящике возле самой оживленной магистрали.
Его супруга чрезвычайно невысоко ценила его конспиративные таланты и вечно придиралась к его небрежности. Что стало известно после того, как ФБР все же заподозрило в нем перебежчика и стало прослушивать все разговоры в доме.
По логике событий, господин Олдридж Эймс не то что девяти лет — девяти дней не должен был оставаться безнаказанным.
Эймс не был агентом в литературном смысле этого слова. Он был разведчиком-бюрократом. Соседи и знакомые, предполагавшие в нем безобидного госслужащего, в сущности, не слишком заблуждались. В эпоху технического прогресса, когда секретная информация в основном извлекается путем взлома компьютерных сетей, разведка превратилась в профессию программистов и чиновников.
А ЦРУ, маниакально озабоченное чистотой своих рядов, по-прежнему разыскивало перебежчиков, пользуясь детективными стереотипами.
Сотрудников проверяли на пресловутом детекторе лжи. За годы работы на советскую разведку Эймс прошел такую проверку в ЦРУ дважды — и оба раза ее выдержал. Что не удивительно. Служащих ЦРУ, оказывается, специально обучают, как обмануть несчастный детектор. На случай, если их заловит КГБ и попытается выведать правду. Трогательная предусмотрительность.
Кроме того, исходя из послевоенного опыта, ЦРУ разыскивало идеологически неустойчивых сотрудников, которые могли бы попасться на коммунистическую удочку. Типа всем нам памятного Кима Филби, боровшегося в рядах разведки Соединенного Королевства за коммунизм во всем мире.
Эймс идеологически был совершенно безупречен. Он боролся только за собственный двухэтажный домик с тремя спальнями, садом и гаражом.
Короче говоря, искали Штирлица, а следовало искать нечистого на руку бухгалтера.
КГБ знает, что ЦРУ знает, что КГБ...
Хорошо, конечно, быть умным задним числом. Дело было, разумеется, все же несколько сложнее. Два события сыграли в нем решающую роль. Одна отставка и один побег.
Эймсу поспособствовал, а американской разведке сильно подгадил один из самых известных деятелей ЦРУ послевоенного времени по имени Джеймс Джизус Энглтон.
Именно Энглтон отвечал в ЦРУ за "ловлю кротов". Будучи подозрителен от природы, в разведке он превратил это природное свойство в манию. Он с какой-то особой надсадностью влезал во все щели, предполагая буквально в каждом предателя, и разрушил карьеру десяткам ни в чем неповинных сотрудников Управления. Если бы он все еще занимал свой кабинет в 1985 году, у Эймса не было бы шансов на совместительство.
Но Энглтона отправили на пенсию. Не то, чтобы он оказался как-то особенно стар или немощен. Просто "достал" всех в ЦРУ до чрезвычайности. Сотрудники Управления объявили Энглтона параноиком и стали прятать от него любую информацию, которая могла показаться ему подозрительной. То есть, практически всю.
Вскоре последовала почетная отставка.
В ЦРУ воцарился вольный дух школьной перемены. Сказочка Рика Эймса про наследство жены сошла с рук.
Второе событие, которое сильно облегчило Эймсам их семейный бизнес, состоялось в том же 1985-м. Оно и придает истории собственно детективную окраску.
В августе 1985 года, через несколько месяцев после того, как Рик Эймс перевел на свой банковский счет первые девять тысяч долларов неизвестного происхождения, ЦРУ получило прямо-таки бесценный подарок.
Виталий Юрченко, сотрудник КГБ, ведавший контрразведкой в США и Канаде, сбежав из Москвы, отправился непосредственно в штаб-квартиру ЦРУ. Он заявил, что готов работать на американцев.
Встречать самолет, который доставил Юрченко в Вашингтон, отправили побледневшего от недобрых предчувствий Эймса.
Больше всего на свете один "крот" боится другого "крота" — пришедшего с противоположной стороны. Эймс справедливо полагал, что первым делом Юрченко объявит своим гостеприимным хозяевам все, что ему известно о советских шпионах в Америке.
Советский крот немедленно "сдал" ЦРУ одного двойного агента — Эдварда Ли Говарда. Но об Эймсе не сказал ни слова. Более того, проторчав в Америке три месяца, внезапно объявил, что передумал и хочет в Москву, на родную Лубянку. Просьбу не без изумления исполнили. Юрченко прощально помахал гостеприимной Америке с трапа лайнера "Аэрофлота" и отбыл на родину. Где его не только не расстреляли, но взяли обратно в разведку. Наказав, впрочем, понижением в чине.
Эффект от этого события оказался двойным. Во-первых, все сомнительные случаи в деятельности ЦРУ были надолго списаны на пресловутого Эдварда Ли Говарда. Он, кстати, успел предусмотрительно исчезнуть и, говорят, с тех пор благополучно обитает на хорошо охраняемой подмосковной даче.
Во-вторых, с Эймса были косвенно сняты возможные подозрения — он месяц работал с Юрченко в качестве следователя и тот ни словом не обмолвился, что знает о его деятельности в качестве информанта Лубянки.
По сию пору аналитики ЦРУ ломают голову над тем, что означала эта причудливая гастроль. Передумал ли Юрченко на самом деле? Был ли послан специально, чтобы подставить пешку-Говарда и отвести подозрения от ферзя-Эймса?
Тогда, в 1985, голову себе никто не ломал. Говарда не поймали, Юрченко отбыл, Рикки Эймс остался, американские агенты в России терпели одно поражение за другим. В начале девяностых стали проваливаться агенты, о существовании которых сбежавший Говард знать уже не мог.
Вмешалось ФБР и составило список подозреваемых. Сначала из двухсот фамилий, затем из шестидесяти. Только к 1993 кто-то из сослуживцев обратил все-таки внимание на привычку Олдриджа Эймса почитывать документы, которые по службе его никак интересовать были бы не должны.
Агенты ФБР пару раз порылись в доме Эймса (в его отсутствие), установили круглосуточное наблюдение и вскоре сократили свой список до одной фамилии.
Арестован Эймс был, впрочем, лишь девять месяцев спустя. Ему не светило ничего, кроме пожизненного заключения, но он ухитрился спасти жену. Пригрозив, что если ее не отпустят, он вообще не станет говорить, что именно продал Москве.
Судили Олдриджа Эймса за измену родине и... уклонение от уплаты налогов.
В камере — пять фотографий с подмосковным сосновым пейзажем и дачным домиком. Русская надпись на обороте гласит: "Мы приобрели этот райский уголок на Ваше имя, теперь он навеки Ваш."
Мария дель Розарио в средствах, очевидно, не стеснена по-прежнему. Один миллион долларов из пресловутых двух с половиной миллионов обнаружить ФБР так и не удалось.
Ангелина СИРИНА