Пабло Пикассо утверждал, что ему решительно наплевать на то, станет ли он когда-нибудь миллионером. Главное — жить как миллионер. Он и жил как миллионер — с начала двадцатого века. В год его смерти обнаружилось, что он был не миллионером — миллиардером. Судьбу его наследства решали пятьдесят человек — адвокаты, эксперты, искусствоведы, чиновники нескольких министерств и лично Президент Франции.
Пабло Пикассо предпочитал содержать свои дела в беспорядке.
Для поддержания образцового хаоса у него были прекрасные возможности, так как он был и остается самым продуктивным художником всех времен и народов. В плодовитости, которая не покидала Пикассо в общей сложности около восьмидесяти лет, есть нечто завораживающее и чудовищное.
Окончательный подсчет состоялся лишь после его смерти, занял шесть лет и выдал цифры, более смахивающие на запись в Книге рекордов Гиннеса, нежели на художественный каталог.
1 885 картин, 1228 скульптур, 7 089 рисунков, 30 000 графических работ, 150 альбомов с набросками и 3 222 изделий из керамики. Таково было в общих чертах наследство Пикассо.
К этому следует прибавить мелочи. Как-то: два замка, три дома, квартиры и мастерские в разных районах Франции, ценные бумаги, коллекция картин других художников, наличные деньги — миллион двадцать франков и на шесть миллионов франков — золота.
Самое большое частное наследство, с которым пришлось иметь дело французскому государству.
И, уж наверняка, самое безумное наследство за всю историю Франции.
Кончина престарелого сатира
Он рисовал с тех пор, как был ребенком, не делая больших перерывов на то, что мы привыкли называть реальной жизнью. Что не помешало ему сохранить изумительную практичность, здравый смысл, значительную долю злорадства, подчас смахивающего на садизм, и хорошо продуманные повадки избалованного эксцентрика.
Он покупал дом, в котором жил и работал до тех пор, пока не забивал его готовыми работами. После чего запирал, превращая в неохраняемый склад, и покупал следующий.
Он очень не любил продавать свои картины, предпочитая хранить их самостоятельно.
Из одного поместья он сбежал буквально за пять минут, когда заметил, что рядом начинается современная стройка. Дом, переполненный картинами, сигаретными окурками, личными вещами и разбросанными денежными купюрами, простоял десятилетие под присмотром полуслепого привратника, запертый на амбарный замок. Его никогда не пытались обокрасть.
К творчеству других художников он относился с гораздо большей аккуратностью. Собрав недурную коллекцию современной живописи, он надежно упрятал ее в банковский сейф.
А из своих эскизов часто делал затычки для начатых и недопитых бутылок.
Его интимная жизнь была обустроена так же хаотично.
Не слишком отвлекаясь от рисования, создания скульптур и графики, он успевал покорять женщин и рожать детей, которые, в свою очередь, рожали ему внуков.
Войдя в преклонный возраст, он не оставил своих раблезианских замашек и последний раз женился в 79 лет. Его первый внук Паблито и его последняя дочь Палома появились на свет в один год.
Четыре жены, четверо детей и трое внуков нуждались в год его смерти в срочной каталогизации — как и прочее движимое и недвижимое имущество.
Пикассо был официально женат два раза. Первым браком — на русской танцовщице Ольге Хохловой, которую увидел в 1918 году в труппе Дягилева. Его единственный законный сын Пауло был следствием этого брака. В 1973 году сам Пауло имел троих детей. Пикассо расстался с Хохловой в 1935 году, но до ее смерти в 1955 брака не расторгал. Отговариваясь недосугом и рассеянностью.
Дело было не в рассеянности, а во французском законодательстве. Согласно последнему имущество супругов при разводе делится поровну. В результате развода ему пришлось бы отдать Ольге Хохловой половину имущества, нажитого с 1918 года. Это, согласитесь, было бы весьма обидно.
Оставаясь официально супругом Ольги Хохловой, он сменил множество возлюбленных. Две из них прожили с Пикассо так долго, что заслужили статус жен. По крайней мере, неофициальных.
Мария Вальтер — его спутница до 1939 года — родила дочь Майю. Франсуаза Жильо — его официальная незаконная жена с 1943 по 1953 год — сына Клода и дочь Палому.
Вторая после Хохловой законная супруга — Жаклин Роке оставалась с ним с 1961 по 1973-й — год его смерти. От этого брака детей не было.
Неизвестно, разбирался ли сам Пикассо в этом семейном лабиринте и отличал ли детей от внуков, а внуков от детей. К обязанностям любящего супруга, отца и деда он относился с олимпийским великодушием и с не менее олимпийским равнодушием.
Проще говоря, он платил.
Он содержал своих жен, любовниц, детей и детей своих детей, давая им возможность вести сравнительно беззаботную и достаточно бессмысленную жизнь. Что для большей части его наследников кончилось трагически.
Завещания Пикассо не оставил.
В девяносто один год, как и в двадцать лет, ему было решительно наплевать на то, что именно произойдет с вещами и людьми, которые переживут его самого.
Мысль о прелестно сконструированном беспорядке доставляла ему своего рода злорадное удовлетворение. Другу и поверенному в делах Ролану Дюма Пикассо сказал, имея в виду свою скорую кончину: "Тут-то и начнется кавардак, который будет похлеще всего того, что ты повидал на своем веку, приятель".
Он был абсолютно прав.
Опись в пещерах Алладина
Итак, наследство было разбросано по всей Франции. Наследники тоже.
То, что наследство огромно, было понятно и без предварительных оценок. До какой степени оно огромно, не подозревал никто, включая налоговую инспекцию и художественных экспертов.
Живейший интерес поначалу проявило славное французское государство, которое за пятьдесят лет не удосужилось приобрести ни одной из его работ. Налоговому ведомству по закону полагалось получить двадцать процентов от всей суммы наследства.
Худо было, во-первых, то, что наследство состояло главным образом из произведений искусства, которые никто и никогда не описывал и не оценивал. Во-вторых, произведения искусства были рассеяны примерно по десяти домам.
Государство проявило завидную прыть и назначило поверенного Пьера Цекри управлять состоянием Пикассо. Ему пришлось более шести лет заботиться обо всем и обо всех — начиная c собак, кончая экспертами-искусствоведами.
Гонорар Цекри за шесть лет составил двадцать миллионов франков. Примерно столько же получил парижский галерист Морис Реймс, который отвечал за составление объединенного каталога работ.
Команда оценщиков два года ездила по стране, отпирая квартиры и дома, в которых Пикассо не бывал по десять-пятнадцать лет, обнаруживая все новые и новые хранилища — заброшенные, забытые, покрытые пылью.
Через два года французская армия получила правительственный заказ — предоставить на одну ночь в распоряжение Пьера Цекри колонну бронированных грузовиков. Работы Пикассо были собраны со всей страны и перевезены в хранилище Национального банка.
Увидев все скульптуры, картины и рисунки, впервые собранные вместе, присутствовавшие испытали скорее ужас, чем восторг. Горы бесценных художественных произведений, созданных одной-единственной рукой, — от этого пейзажа веяло настоящим безумием.
Госсекретарь Франции заметил скорее с облегчением, нежели с каким-либо иным чувством: "Во Франции больше никогда не случится ничего подобного".
Оценка работ завершилась в 1976 году. Окончательная цифра превзошла миллиард франков. Вместе с недвижимостью, денежными суммами и золотом получалось более полутора миллиардов.
Двадцать процентов переходило славной Пятой республике. Казна должна была обогатиться на триста пятьдесят-четыреста миллионов. Но радость государственного казначейства оказалась преждевременной.
Чиновники желали видеть деньги, а видели картины, эскизы и скульптуры. Эксперты уверяли, что это, собственно, и есть полтора миллиарда франков. Но у чиновников всегда есть предрассудки по поводу того, как именно должны деньги выглядеть.
Казначейство желало получить свою долю в виде бумажек с водяными знаками, или по крайней мере, в виде банковского чека. Однако денежные суммы, которые находились на банковских счетах, уже были израсходованы. В основном, на гонорары экспертов.
На практике это означало, что работы Пикассо на сумму в триста миллионов франков должны были быть проданы на международных аукционах.
Случись нечто подобное, на рынке работ Пикассо можно было бы навсегда поставить крест. Работы одного художника, выброшенные на аукционы в таком количестве, сбили бы цену всех его произведений — надолго и безнадежно.
Наследники оказались бы разорены, не успев еще ничего унаследовать.
Государственное казначейство в тонкости арт-бизнеса входить не желало — или было не в состоянии.
Пришлось объяснять все эти деликатные подробности Президенту республики Франция, господину Жискару д'Эстену.
Будучи тонким ценителем искусств и образованным человеком, он согласился на нетрадиционное, однако единственно разумное решение. Налог на наследство выплатили произведениями искусства.
Государство выторговало себе единственное условие — "право первой ночи" — право выбрать картины и скульптуры до того, как наследство будет разделено между претендентами.
Которых, между тем, становилось все больше и больше.
Семейная коррида
Являясь формально членами одной семьи, родственники Пикассо от всего сердца не любили друг друга и старались пореже встречаться.
При жизни мэтра им это замечательно удавалось. Гений никогда не испытывал душевной потребности в идиллических семейных обедах за общим столом.
После его смерти отпрыски были вынуждены познакомиться друг с другом ближе. В тесную дружбу это знакомство не переросло.
После 1973 года семейные встречи превратились в высшей степени оживленную, хотя и неприятную и даже неаппетитную необходимость. Каждый, кто носил фамилию Пикассо, к тому времени уже обзавелся, как минимум, собственным нотариусом, адвокатом и художественным экспертом.
Семейные встречи стали носить массовый характер.
Поначалу все складывалось едва ли не нормально. Сын от первого брака — Пауло — наследовал большую часть состояния. Вторая законная жена Жаклин — все остальное. Внебрачные дети — Майя, Палома и Клод — остались ни с чем.
Пока Жаклин и Пауло вырабатывали свой компромисс: кому и что именно, — оставшиеся дети Пабло Пикассо заваливали французские суды жалобами, требуя, чтобы и их признали законными наследниками.
Жаклин вела не менее бурную переписку с представителями закона, доказывая беспочвенность этих претензий.
К 1975 году члены семьи общались уже только через адвокатов.
Когда Жаклин и Пауло пришли к соглашению, подробности которого так и не успели огласить, французский суд признал внебрачных детей — законными. Соглашение пришлось выбрасывать в корзину. Переговоры продолжались в расширенном составе и периодически заходили в тупик.
Никто не заботился ни о репутации, ни о добром имени семьи, ни о том, чтобы сохранять хотя бы видимость пристойности. Наследники бранились, как базарные торговки, отравляя друг другу жизнь при посредстве прессы.
Когда дележ картин и недвижимости — теперь уже на пятерых — почти завершился во второй раз, Пауло заикнулся о том, что хотел бы сохранить в своем распоряжении собственный детский портрет кисти Пикассо. Члены семьи без лишних церемоний предложили ему внести оценочную стоимость картины в общую сумму наследства.
Единственная мера, к которой они упрямо не желали прибегать, была — судебное решение проблемы. Никто не хотел доводить дело до суда — каждый боялся прогадать.
Окончательное соглашение, выработанное за семь лет, называлось внесудебным компромиссом.
В том же 1975 Пауло, не отличавшийся ни крепкими нервами, ни особым здоровьем, внезапно скончался. Второе с муками заключенное соглашение полетело в корзину.
У Пауло остался несовершеннолетний сын от второго брака, о котором все знали. И дочь от первого брака, о которой все благополучно забыли. Марина Пикассо — законная дочь Пауло и законная внучка Пабло.
Наследников стало шесть, число адвокатов и художественных экспертов за семейным столом возросло, поиски компромисса затянулись еще на четыре года.
У Марины был существенное преимущество — возраст. Она была в этой компании самой юной — не считая ее сводного брата Бернара — и могла ждать, тянуть время, требовать все новых и новых уточнений семейных обстоятельств. Как только дело грозило обернуться не в ее пользу, ее адвокат просто предлагал начать все с начала. На это уже ни у кого не было сил.
В 1980 году окончательное соглашение было выработано и подписано всеми членами семьи, которые по этому поводу в последний раз собрались вместе.
Жаклин Роке-Пикассо — вдова художника, унаследовала почти 30% состояния — около 350 миллионов франков.
Марина и Бернар — законные внуки — каждый по 20%.
Внебрачные дети — Майя, Палома и Клод — унаследовали по десять процентов состояния — немногим больше ста миллионов.
Последовал вздох облегчения, которое, впрочем, оказалось недолгим.
Получив часть работ Пикассо, каждый из наследников получил в свое распоряжение часть огромного художественного рынка, который отныне нужно было поддерживать, препятствуя случайным продажам.
Для этого пришлось вновь и вновь вырабатывать соглашения, создавать общества и согласительные комиссии.
Жаклин Роке, здоровье которой истощила семилетняя борьба, покончила с собой в 1986 году.
Марина Пикассо употребляет доставшееся ей наследство, главным образом, на благотворительные цели, помогая детям во Вьетнаме, где ее знают лучше, чем во Франции.
Хорошо оплачиваемые юристы и художественные эксперты пытаются сохранять хрупкое равновесие на "рынке Пикассо". Пабло Пикассо все еще остается самым дорогим художником двадцатого века.
Ангелина СИРИНА