Корреспондент "Власти" Олеся Герасименко неделю проработала членом УИКа и в течение дня выборов перешла на сторону избиркома.
В просторной светлой школе на избирательном участке №1853 в Орехово-Борисово не было ни каруселей, ни вбросов, ни махинаций с надомным голосованием. Здесь шла холодная, ничем не обоснованная и привычная война между членами избирательной комиссии и наблюдателями.
"У России есть национальное богатство, которое составляет триллионы рублей. В стране 100 тысяч избирательных участков. И эти женщины сейчас решают, как будут потрачены как минимум 600 миллионов рублей", — выслушивали мы с коллегой отповедь наблюдателя от КПРФ с соседнего участка, принявшего нас за таких же энтузиастов, как он. Когда мы признались, что вовсе не наблюдатели, а члены комиссии с правом решающего голоса, он отошел в сторону и в течение следующих 12 часов не проронил ни слова. Опасался еще раз забрести в стан врагов. Избиратели заранее ругали выдающих им бюллетени девушек за готовящеися фальсификации. Меня саму почему-то весь день раздражало, что наблюдатель от штаба Прохорова прохаживается вдоль столов и якобы ненароком заглядывает в списки избирателей. Напряжение последних месяцев сказалось на всех: участники выборов, казалось, были "заряжены" на нештатные ситуации, провокации с обеих сторон и обман. "В декабре было веселее, — вздыхала одна из учителей в комиссии. — У нас и музыка играла громче, и люди улыбались".
После закрытия участка, в половину девятого вечера, председатель моего УИКа, сохраняя невозмутимый вид, по просьбе наблюдателей начала пересчет десяти сотен неиспользованных бюллетеней. Работая на зимних выборах в Госудму мы с коллегами тоже считали их потенциальными вброшенным голосами, но на этот раз я была в другом лагере — и точно знала, сколько в стопках бюллетеней и как они уложены. Потому что накануне мы подписали и проштамповали их все, расфасовали в пачки по сто экземпляров, переложили каждую сложенным вдвое листом A4, а от неудобной печати с круглой скользкой ручкой у меня остался нарыв на большом пальце. Но наблюдатели ничего такого знать не могли, и напряженно вглядывались в черно-белые листы, ожидая увидеть крестик напротив имени Владимира Путина или что-нибудь похуже. Председатель считала, наблюдатели смотрели, в коридоре играл шансон.
Перед последней сотней председатель вдруг подняла голову:
— А следующая песня тоже будет Ваенги?
— Чтобы вы быстрее все сосчитали, я ее сейчас сюда выпишу. Пусть в коридоре поет, — мрачно ответила директор школы.
Ей явно не нравилось все происходящие, и она винила наблюдателей в затягивании процесса, а они ее — в небрежении к букве закона.
Через 30 минут у 1148 пересчитанных бюллетеней отрезали уголки, "погасили", и, по просьбе тех же наблюдателей, приступили к пересчету неиспользованных бюллетеней со списками кандидатов в муниципальные депутаты. На соседнем участке наблюдатели оказались покладистее, пересчитывать пустые анкеты муниципалов не стали, и там уже приступили к заполнению домовых книг со списками всех избирателей. Мы задержались на пару часов, и открыли первые урны с бюллетенями ближе к 11 вечера. По первым подсчетам, Путина хотели видеть президентом 777 жителей Орехово-Борисово, Зюганову бы обрадовались 338, а Прохорову - чуть больше 200.
Со стороны, и днем, и ночью на участке все было пристойно. Но наблюдатели порой поглядывали так, будто в каждой учительнице физики видели пса кровавого режима, а члены комиссии гадали, сколько наблюдателям платят, иначе зачем им это нужно.
Казалось, что УИКовцы любят Путина и холодны к остальным кандидатам только потому, что наблюдатели Путина не любят, а служат тем остальным, из-за которых заставляют учителей заниматься пустым пересчетом и заполнять всем вместе книги, которые принято доверять одному человеку.
А наблюдатели попали в ту же ловушку, что и митингующие на площадях Москвы и Санкт-Петербурга. Те выходили на гражданские марши за честные выборы, а оказались на политических акциях против Путина. Активисты пришли на выборы следить за прозрачностью голосования, а увлеклись обличением членов комиссий в лояльности к власти. Помириться ради общей цели — честных выборов — они так и не смогли.