Вы собираетесь в отпуск? Вариантов — масса, и один лучше другого. Городская душа жаждет природы? Море — идеальный вариант.
Куда вы отправитесь — в Сочи или на Гавайи — значения не имеет. Волны тихо накатываются на берег, и на вас заодно... Солнце растапливает все, включая мозги. Стоп! Главное — не терять бдительность. Слишком много нынче желающих "позаботиться" о нашем отдыхе.
Видите ли, мой корнет... Все дело в том, что в дилижансе свободных мест, представьте, нет.
Булат Окуджава
Подходить к организации собственного отдыха нужно тщательнее. Это раньше профсоюзы определяли по льготным путевкам, где, как и с кем нам отдыхать, а теперь все это нужно определить самой. Хорошо бы при этом еще и не разориться. Эти азбучные истины лениво копошились в моей голове уже за месяц до отпуска.
Поездка в подмосковный пансионат, где все уже изведано вдоль и поперек (бабушки с несносными детьми, макароны по-флотски и кино про чекистов по вечерам), моим мечтам об отдыхе не соответствовала. Мне пришлось провести среди друзей и знакомых (а также малознакомых) маркетинговое исследование, совмещенное с социологическим опросом.
Все обнаружили завидное единодушие: отдыхать надо за границей, причем, не Московской области, а стран СНГ. Однако у дочери, которая претендовала на мою компанию, загранпаспорта не было (как, впрочем, и времени на его изготовление), поэтому Канары сотоварищи отпали. Заграница на сей раз нам не поможет.
Семейный совет проходил вяло. Свекровь, Светлана Федоровна, со свойственным ей энтузиазмом и дальновидностью настаивала, что и "у нас на юге в любом пансионате не хуже Кипра". Муж под лозунгом "вам с Катюхой там что-то не понравится, а я виноват буду" в голосовании участия не принимал. Ладно. На юга — так на юга.
Тут же оказалось, что в банке (где я работаю) есть специальный отдел по продаже разнообразных путевок в самые различные санатории и дома отдыха.
Сотрудница хозяйственного управления нашего банка, не переставая полировать ногти, выложила передо мной ворох путевок. Я тут же заявила, что еду вместе с дочерью, поэтому мне необходимы две путевки. Она согласно кивнула, и путем естественного отбора стопка уменьшилась в два раза.
В течение получаса (маникюр продолжался) я перебирала возможные варианты. Санаторий "Металлург" — несколько километров от Сочи. Путевки к нему очень красивые, название такое... мужественное. Мне все нравится, мне цена не нравится. Один за другим отвергались пансионаты-кандидаты.
Этот далеко, в том — слишком короткий заезд, тут слишком дешево (с чего бы это?)...
Наконец, я выбрала две путевки на 24 дня в военный санаторий неподалеку от Сочи. По прошлым посещениям этого славного города я помнила массивное здание и шикарный сад, находящийся на склоне горы. Воспоминания и сыграли, должна признаться, решающую роль.
"Беру", — решительно сказала я и вывалила на стол 1,5 млн рублей. "Ну, и ладушки, — промурлыкала в ответ сотрудница. — Только заверьте медицинские справки в военной поликлинике, а на месте скажите, что вы из министерства обороны".
Я согласилась на такую невинную ложь, ничуть не удивившись. Лукавить подобным образом мне приходилось и раньше при посещении ведомственных здравниц. Кем я только не была: только что водолазом не работала. Так что перспектива на месяц "примазаться" к вооруженным силам меня не смутила.
После долгих поисков и метаний по военной поликлинике я нашла врача, в чьей компетенции было давать "добро" на поездку в санаторий. Как ни странно, но любезный врач не глядя в принесенную бумажку, ставит необходимый нам штамп безо всяких проволочек.
Опускаю упаковывание вещей и суматоху при сборах. Эта известная всем тягомотина даже придает толику самоуспокоенности. Расслабляться, однако, не следовало, ибо неприятности начинаются сразу по прибытии в аэропорт: с отлетом мы опоздали на шесть часов. Посреди беготни по секциям и покупке дочери попить-поесть я смекаю, что на регистрацию в санатории мы уже не успеваем, даже если полетим в Сочи на ракете, которая, по заверениям Московского Городского Банка, быстрее самолета.
Добраться от аэропорта до пансионата, разумеется, тоже было делом непростым. Учитывая расстояние и время суток (прилетели мы около одиннадцати) несложно предположить те цены, которые заломили лихие сочинские таксисты. Молодой парень, поигрывая ключами от машины, радостно сообщил, что за 100 долларов он довезет нас до дверей пансионата. При этом по его лицу было видно, что сумму он назвал совершенно несусветную. Моя Катька бодро вступила с ним в препирательства, в результате они сошлись на сотне тысяч рублей.
Дорога была длинная: ехали примерно столько же, сколько летели. Бесконечные повороты, по которым и днем-то ехать страшно, следовали один за одним: полететь можно было по-настоящему. А водитель, не переставая нажимать на газ, напропалую пытался заигрывать одновременно со мной и с Катькой. Все мои попытки перевести его внимание с ног дочери, сидевшей на заднем (!) сиденье, на дорогу оканчивались неудачно. Шофер только смеялся, мотивируя свой интерес тем, что эту дорогу он еще тысячу раз увидит, а таких девушек видит в первый и последний раз. Положение спасла дочь, благоразумно заметившая, что если смотреть только на девушек, дорогу он тоже больше не увидит. Сердцеед помрачнел и перестал отвлекаться.
Оказались в пансионате мы в первом часу ночи, опоздав таким образом даже к шапочному разбору.
Мы долго стучимся в закрытую дверь корпуса. Слоноподобная вахтерша в военной форме, появляясь на пороге, рапортует, что она не занимается заселением вновь прибывших и единственное, что может предложить — устроить нас переночевать. Мы покорно следуем за ней и оказываемся в ангароподобном строении, где тревожим своим внезапным появлением еще шестерых опоздавших "отдыхающих". Мы ложимся спать, предвкушая завтрашнее открытие купального сезона. Ведь многие неудобства не кажутся столь страшными, когда знаешь, что тебя ждут 23 дня (один-то мы уже провели в дороге) растительного образа жизни.
Наши соседи по "ангару" встают где-то около 7 утра и идут купаться, разбудив при этом нас. В результате время до 9 часов, когда открывается регистратура, мы проводим сидя на тюках. В назначенное время робко переступаем порог санатория... и замираем. Холл по своим размерам сравним с сочинским аэродромом, весь персонал в военной форме при встрече козыряет друг другу.
"Да-а... Мы тут строем будем ходить", — комментирует Катька и с серьезной миной пытается выяснить у меня, из чего мы будем делать себе лампасы. Дама за столом в регистратуре — разумеется, в форме — комплекцией и повадками напоминает средний танк.
Отдаю ей путевки и достаю паспорта. Женщина издает возглас раненого носорога и удивленно поднимает на меня глаза. Четко, по-военному оглашает приговор:
— Во-первых, у вас цвет путевок не тот. Видите — желтые, а должны быть розовыми. Во-вторых, ваши путевки — на 24 дня. По приказу из Москвы путевки должны быть на 21 день. Где вы их взяли? (Штирлиц! А вас я попрошу остаться...)
— Я не знаю, какого цвета они должны быть. Мне их муж принес, он работает в Министерстве обороны. Шифровальщиком.
Шифровальщик родился в моем лихорадочно работавшем мозгу как отмастка от вопроса — "а кем именно муж работает".
— Сейчас проверим, — ответила женщина и всей своей мощью повисла на телефоне.
После продолжительных переговоров по нескольким номерам женщина, как и следовало ожидать, выносит вердикт (приговор окончательный и обжалованию не подлежит), завершающийся словами: "Мы ничем вам помочь не можем. Так где именно вы взяли путевки?" (Откуда на рации ваши отпечатки?)
Внутри что-то оборвалось, мое состояние — уже близко к истерике. И я "раскалываюсь". Сдерживая слезы, я рассказываю, что купила путевки в своем банке, а где взял их банк, я не знаю и знать, в общем-то, не должна.
В ответ мне сообщают, что мои несчастные полтора миллиона рублей на счет какого-то там хозяйственного ведомства не поступали. И вообще — людям "с улицы" тут делать совершенно нечего. Они допускаются, только если у пансионата есть свободные места, а "на текущий момент свободных мест нет". Нас выставляют за дверь, предварительно забрав оказавшиеся поддельными путевки.
Не желая верить в сорвавшийся отпуск, я принимаю решение дозвониться до Москвы и выяснить в банке, что можно предпринять. Нужно ли добавлять, что пока я толкусь на почте, отдыхающие нестройными рядами подтягиваются к морю, которое меня на данный момент интересует меньше всего.
Дозвонившись до хозяйственного управления, я пространно сообщаю о своих напастях. Продавшая мне путевки дама на другом конце провода периодически прерывает меня восклицаниями "неужели?", "в самом деле?". Далее следуют заверения в совершенной подлинности выданных мне путевок и все завершается уже слышанной мной фразой "Ну, чем же я могу вам теперь помочь?"
Выход один — домой, в Москву! Катька сочувственно предлагает прогуляться на пляж. До пляжа дело, разумеется, не доходит, потому что в деловом темпе мы тащимся к авиакассам, отстаиваем там положенную очередь и покупаем билеты на следующий день. На сегодня билетов, конечно, нет.
В том же деловом темпе мы обходим несколько гостиниц. В одной из них нам выделяют прекрасный номер — после чего денег у меня практически не остается. Да и к чему мне теперь деньги? Отпуска нет и не будет. Цель одна — поскорее в Москву, на разборку.
У меня сохранились платежки об оплате путевок. С ними-то, как рабочие с красным знаменем, я и направляюсь к тетке из хозуправления. Та, после моей короткой, но весьма эмоциональной тирады безропотно выкладывает передо мной полтора миллиона рублей. Обалдев от такого счастья (кто же мог предположить, что деньги все-таки можно вернуть?), я уже и не заикаюсь о компенсации за билеты.
Остаток отпуска я провела в подмосковном санатории. Все на своем месте — бабушки, дети, кино про чекистов...
Зато теперь на работе мы обмениваемся впечатлениями об отпуске еще с несколькими нашими сотрудниками, которые аналогично посетили другие пансионаты и дома отдыха — кто в Крыму, кто в Лоу...
Наталья РУДНЕВА