"Фашистский флот потопил 53 и захватил 348 судов"

75 лет назад, весной 1937 года, из-за нападений на советские и зафрахтованные СССР суда, перевозившие оружие воюющим испанским республиканцам, были значительно сокращены объемы советских поставок в Испанию. Как выяснил обозреватель "Власти" Евгений Жирнов, топливо для ВМС фашистской Италии, без которого эти атаки были бы невозможны, поставлялось из СССР.

"Толику из общей массы нефтепродуктов"

То, что политикам следует ставить перед собой реальные цели и использовать для их достижения только имеющиеся в наличии средства, было известно с давних времен. Задолго до того, как создатель Германской империи и ее многолетний канцлер Отто фон Бисмарк изрек, что политика есть искусство возможного. И задолго до того, как к власти в России пришли большевики, считавшие, что можно начать строить отношения с окружающим миром с чистого листа и к тому же руководствуясь идеей о мировой революции.

Очень скоро оказалось, что игнорировать правила, по которым живет весь мир, конечно же, можно, но только сравнительно недолго. Ведь если государство не отдает долги и конфисковало без какой-либо компенсации собственность иностранных граждан, то рассчитывать на зарубежные кредиты не приходится. А если правительство страны не признается другими государствами, то торговые сделки представителей державы-изгоя проходят с большим трудом. К примеру, ее товары облагаются максимальными пошлинами. Или арестовываются кредиторами, желающими возврата долгов царского времени.

Мало того, не признанное никем правительство не считается законной властью. И в любой момент по просьбе представителей власти, признаваемой законной, в захваченную самозванцами страну для восстановления порядка могут отправиться иностранные войска.

Именно поэтому с первых дней советской власти началась борьба за признание нового правительства России. Германия, с которой в 1918 году был заключен Брестский мир и установлены дипломатические отношения, в счет не шла. Ведь после поражения в мировой войне она сама утратила статус мировой державы и превратилась в изгоя, чья судьба полностью зависела от воли победителей.

Проблема заключалась еще и в том, что подавляющее большинство стран-победительниц, признания которых хотели добиться в Кремле, имело финансовые претензии к России и отказывалось идти на нормализацию отношений до их удовлетворения. Единственной страной Антанты, не имевшей в дореволюционной России серьезных экономических интересов и позиций, оказалась Италия. К тому же 29 октября 1922 года итальянский король назначил премьер-министром страны странного крикливого человека, склонного к фиглярству,— фашиста Бенито Муссолини. В результате престиж страны в Европе и мире значительно упал. А у переговоров о признании советского правительства, которые велись с весны 1922 года, напротив, появился шанс на успешное завершение.

Муссолини мечтал ознаменовать начало своего правления великими свершениями. И заключение договора с красной Россией, который принес бы Италии множество выгод, подходило для этой цели как нельзя лучше. В Москве это не только понимали, но и знали, чего хотят итальянские деловые круги. Об этом ясно говорилось в перехваченном ОГПУ докладе Итало-Русской торговой палаты "Восстановление экономических сношений между Италией и Россией в Черноморском районе", составленном 27 декабря 1922 года и представленном Муссолини.

"Каковы же те экономические национальные интересы, которые необходимо оберегать, и в чем именно должны заключаться те преимущества для Италии, уступки со стороны России, которых будут добиваться у Российской Федерации в виде компенсации за предполагаемое со стороны Италии признание де-юре его Правительства? Торговые обороты России довоенного времени неопровержимо доказывают нам, каким образом вывоз сырья всегда превалировал над ввозом фабрикатов. Главнейшие предметы русского ввоза заключались в земледельческих машинах (из Соединенных Штатов и Германии) и химических продуктах (из Германии). Создание и развитие русской национальной промышленности путем установления крупнейших трестов и при поддержке покровительственных пошлин самого высокого тарифа, доходившего за некоторые текстильные изделия до 120% его стоимости, все более и более, в порядке постепенности, уменьшали возможности дальнейшего ввоза фабрикатов внутрь России. Направление таможенной политики, считающееся большевистским национальным достоинством, вернуло к практической деятельности все старые таможенные приемы эпохи царизма. Если вполне возможно сомневаться в реальности будущего восстановления русской промышленности, которому помехой является само государственное устройство страны, то, тем не менее, установленные ныне вновь на советских таможнях тарифы делают немыслимой самую возможность ввоза внутрь России всех тех товаров, в которых итальянская промышленность заинтересована в самой высокой степени (бумажные и шерстяные ткани и пр.)".

Поэтому предприниматели предлагали настаивать на снижении таможенных тарифов на итальянские товары до 10% от их стоимости. Кроме того, в докладе объяснялось, какое именно российское сырье хотел бы получать итальянский бизнес:

"Было бы весьма уместно, если бы советское правительство предназначило к вывозу в Италию некоторую толику из общей массы нефтепродуктов, добываемых в Баку и Грозном. Для выполнения такой программы итальянским коммерсантам должно быть предоставлено право пользоваться всеми необходимыми для сего перевозочными средствами и нефтепроводом по линии Баку--Батум, чтобы иметь возможность нагрузить эту нефть в портах".

Остальные предложения бизнесменов выглядели еще более нескромно. Они настаивали на организации в России итальянских банков, чтобы обезопасить свои капиталы. А также предлагали включить в договор пункт о том, что весь советский экспорт в центральную Европу должен проходить исключительно через итальянский порт Триест, что принесло бы огромные прибыли. Кроме того, итальянские товары должны были свободно проходить транзитом через советскую территорию в сопредельные страны. Но, главное, после заключения договора Италия получала особые права на торговые операции с закавказскими республиками. Фактически речь шла о запрете другим странам торговать с Азербайджаном, Арменией и Грузией.

"Ничем не оправдываемые уступки"

В ходе предварительных переговоров возникали и другие условия. К примеру, когда в делегацию включили представителя Сицилии, он начал требовать для Италии исключительного права на поставку апельсинов и лимонов в образовавшийся к тому времени СССР. Советские представители согласились на это даже без консультаций с Москвой, поскольку импорта цитрусовых в Союз практически не существовало. Однако требование сохранялось только до тех пор, пока сицилиец участвовал в переговорах, а затем о лимонах и апельсинах забыли.

По ходу дела итальянцы вспомнили и о своем большом торговом флоте, который простаивал без дела, и начали требовать для него особых льгот и преимуществ. Вдобавок итальянская делегация включила в список требований беспрепятственную эмиграцию избыточного населения из Италии в СССР.

Муссолини решил еще более расширить список требований к СССР и добавил в него финансовые претензии, сумма которых постоянно увеличивалась, но абсолютно ничем не обосновывалась. 2 сентября 1923 года нарком иностранных дел Георгий Чичерин докладывал Политбюро о переговорах:

"На первое место был поставлен вопрос об итальянских претензиях... Нельзя говорить на эту тему, не получив от итальянцев действительной суммы, ибо до сих пор были только неответственные разговоры. Точно так же, как англичане выдвигают купцов и гувернанток (в качестве получателей компенсации за утраченное в России имущество.— "Власть"), Муссолини... выдвинул "артистов и художников", т. е. в действительности — шарманщиков и укротителей диких зверей".

Чуть позднее, 23 сентября 1923 года, в докладе Сталину Чичерин писал, что итальянцы просто хотят денег за признание:

"По вопросу о претензиях Муссолини хочет, чтобы была полюбовно установлена огульная сумма, которую мы выплатили бы в покрытие претензий. Представитель Мининдела Контарини сказал: "Признание Италией стоит того, чтобы за него заплатить"".

Однако, пока шли изнурительные переговоры, обстоятельства изменились. 2 февраля 1924 года Великобритания признала СССР, а 18 февраля Сталин направил товарищам по Политбюро записку о переговорах с Италией, в которой говорилось:

"1. Я думаю, что после признания СССР Англией мы не должны больше исходить при заключении договоров из той точки зрения, на которой мы стояли раньше. До последнего времени мы, стараясь получить признание, обычно шли на большие экономические уступки. Теперь же, когда противоречия интересов на Западе обострились и наше признание стало необходимостью, мы не можем больше стоять на старой точке зрения серьезных экономических уступок. Видимо, некоторые наши дипломаты все еще не понимают того, что событиями последнего времени мы, как международная сила, подняты на одну ступеньку выше, что СССР нельзя уже больше рассматривать как нищую с протянутой рукой, готовую на всякие уступки. До сих пор мы говорили: так как нас признать не хотят, то мы готовы купить признание ценой больших экономических уступок. Теперь же мы должны сказать: так как нас не могут не признать, то нет необходимости идти на серьезные экономические уступки.

2. Расценивая с этой точки зрения тот скудный и совершенно недостаточный материал по итальянскому договору, который представлен т. Литвиновым, нужно признать, что с нашей стороны допущены совершенно неслыханные и ничем не оправдываемые уступки, создающие нежелательный прецедент и связывающие нас по рукам и ногам в отношении других более важных для нас государств".

В результате Италия получила по договору гораздо меньше того, что собиралась. Все претензии итальянских граждан, утративших собственность в результате революции и национализации, предстояло удовлетворять в индивидуальном порядке, причем требование о возврате недвижимости должны были рассматривать местные власти на основании советских законов, что, по сути, означало заведомый отказ в компенсации. Некоторые преимущества получил итальянский торговый флот, чьи суда обещали использовать при надобности чаще флотов других стран.

Так что в итоге торговый договор свелся к продаже сырья, прежде всего нефти и зерна, в обмен на машины и оборудование. Советские товары на итальянской таможне получили такие же льготы, как и итальянские на советской, и импорт сырья в Италию оказался более выгодным, чем во многие другие европейские страны.

"Приемщик напился пьяным"

Несмотря на все разговоры о дружбе, сотрудничестве, поступательном развитии отношений между фашистской Италией и коммунистическим СССР, а также на подписание новых межправительственных соглашений, ситуация оставалась неизменной все последующие годы. Обе стороны стремились любыми способами сделать экономическое сотрудничество более выгодным для себя.

При подписании очередных соглашений и протоколов о продлении экономического сотрудничества итальянцы настаивали на том, чтобы вся или почти вся выручка за советское сырье тратилась на приобретение в Италии товаров и машин. А советские торговые работники прикладывали максимум усилий для того, чтобы давать как можно меньше заказов итальянским фирмам и отправлять в СССР как можно больше валюты.

29 октября 1933 года нарком внешней торговли Аркадий Розенгольц докладывал Политбюро:

"Заключенное 6 мая с итальянцами соглашение будет нами формально выполнено... Итальянцы, однако, остались чрезвычайно недовольны реальными результатами соглашения от 6 мая. Дело в том, что наше обязательство по импорту нами выполнено почти целиком за счет отгрузок товаров по заказам, размещенным в 1932 и даже в 1931 годах. Итальянцы, не зная точно размеров переходящих остатков по импорту, заключили с нами соглашение в надежде, что нами будут выданы новые заказы на значительные суммы. Для этой цели они предоставили нам право на новый гарантийный кредит в 20 млн руб. В действительности же мы за 9 месяцев этого года разместили заказов всего лишь на 3,2 млн руб. при экспорте в 1933 году примерно в 27,5 млн руб. Таким образом, поставленная нами цель при заключении с итальянцами торгового соглашения, а именно размещение нашего экспорта при минимальных заказах, полностью осуществилась. Размещение заказов за 9 месяцев 1933 года в сравнении с тем же сроком в 1932 году уменьшилось в 8 раз".

Однако итальянцы не оставались в долгу. Они растягивали выполнение заказов на годы, а качество изготовленных изделий нередко оставляло желать много лучшего. Причем благодаря поведению советских приемщиков на итальянских заводах и работников торгового представительства СССР в Италии. 27 декабря 1934 года Комиссия советского контроля и Наркомат внешней торговли подготовили доклад "Об оборонных заказах в Италии", в котором говорилось:

"Как это бесспорно устанавливается из материалов, только в мае 1934 г. Торгпредству СССР в Италии стало известно о том, что с выполнением размещенных СССР морских заказов дело обстоит крайне неблагополучно. Неблагополучие это выразилось, во-первых, в том, что имелись огромные опоздания со стороны фирм в поставке морского оборудования. К маю 1934 г. эти опоздания (считая уже имевшееся продление сроков с нашей стороны) против договорных сроков достигли: по централям от 6 до 7 месяцев, по дальномерам от 2 до 8,5, по перископам от 2 до 4, по отражателям — 11, по пушкам — от 3 до 6, по торпедам на 15. Это неблагополучие выразилось, во-вторых, в том, что были установлены факты недобросовестного технического надзора и приемки со стороны старшего приемщика по торпедам Т. Давыдкина, который на протяжении полутора лет своей работы формально относился к выполнению возложенных на него обязанностей и допустил неправильное и не в соответствии с техническими условиями договора испытание поставляемого оборудования, не обеспечил действительного и тщательного контроля за качеством работы в процессе изготовления материалов, наконец, допустил противозаконный поступок, выразившийся в подписании акта на неготовые 10 торпед как уже изготовленные. Между тем как Торгпредство констатирует этот факт только в июне 1934 г. Этот последний факт являлся особенно тревожным, поскольку были констатированы мошеннические попытки некоторых фирм сдать нам негодную продукцию, как, например, случай с фирмой "Галилео", пытавшейся сдать оборудование с рядом дефектов".

Всю вину за происшедшее возложили на торгпредство СССР в Италии:

"Проверка установила, что основной причиной изложенных фактов явилась преступная небрежность и легкомыслие со стороны руководства Торгпредства, которое фактически устранилось от своей прямой и первоочередной обязанности систематического наблюдения за оборонными заказами. Это выразилось в том, что:

1. Торгпредство в течение всего периода реализации не знало, в каком состоянии находится выполнение нашего заказа итальянским арсеналом, так как никто из Торгпредства ни разу не был в арсенале.

2. Очень редко посещали и другие заводы и мало знали о том, как протекает выполнение наших заказов. Более того, Торгпредство не всегда реагировало на важные запросы фирм. Так, по предложению фирмы "внести конструктивные изменения в торпеды, весьма для нас приемлемые, от июня 1933 г. замторгпреда т. Шапиро выехал в Неаполь только 27 октября, т. е. с опозданием на 4 месяца; но, приехав в Неаполь и вызвав к себе из Фиуме за 1000 километров председателя приемной комиссии т. Азарова, не говорил с фирмой по этому вопросу" (письменное заявление в КПК т. Рубинчика).

3. Торгпредство произвело выплат фирмам на 5.5 млн лир до срока сдачи товаров и таким образом фактически лишилось важнейшего финансового средства нажима на фирмы, не говоря уже о том, что такая оплата представляет факт финансирования нами итальянских фирм и является результатом не только беззаботного отношения Торгпредства к оборонным заказам, но и неблагополучия в валютно-финансовой работе Торгпредства.

4. Торгпредство не установило руководства работой приемщиков, предоставив их самим себе. Так, по сообщению члена КСК т. Карпова, "56 военных приемщиков и членов военных комиссий были предоставлены самим себе. По году к ним никто не заглядывал и не интересовались, как они живут".

Установлены также факты, что находившиеся около двух лет в Генуе 16 приемщиков не посещались никем из Торгпредства, причем, как сообщает т. Карпов, "никто не пытался узнать, как они там осуществляют приемку такого важного оборудования, как относятся фирмы к выполнению этого заказа, не пытаются ли фирмы поставить недоброкачественное оборудование". Установлены также факты, когда приемщики Саввин и Куров в Неаполе в пьяном виде устроили дебош в кафе "Альказар", и полицейский рапорт об этом скандале был отправлен полицией из Неаполя 15 сентября в Министерство внутренних дел в Рим. Председатель приемочной комиссии по торпедам т. Азаров сошелся с итальянкой, устроил ее на службу на газовый завод. При этом, по заявлению приемщиков, Азаров воспользовался содействием фирмы. Эта итальянка ведет всю итальянскую переписку Азарова с фирмой по торпедам. Приемщики Смирнов и Тираспольский поселились на квартире у русской эмигрантки Страджоти, выехавшей из Союза в 1919 году. В приемной комиссии т. Виткуса приемщик т. Осташко вел переговоры с итальянкой о женитьбе и требовал 50 000 лир приданого. Приемщик Прокофьев (Комиссия т. Чернякова) напился пьяным с мастером итальянцем. Были случаи заболевания венерическими болезнями".

"Задержать экспорт мазута"

Неожиданная озабоченность советского руководства объяснялась просто. После того как в 1933 году национал-социалисты пришли к власти в Германии, немецкие фирмы все менее охотно брались за выполнение советских военных заказов. Так что оставалось либо размещать заказы и покупать новейшие образцы техники в Соединенных Штатах, либо налаживать исполнение заказов в Италии и надеяться, что итальянцы не пойдут по германскому пути.

Дополнительные валютные доходы обеспечили особые условия поставки нефтепродуктов итальянскому военно-морскому флоту. Их объявили поставляемыми во внетаможенную зону, а потому полностью освободили от ввозных пошлин. А оплачивать их итальянское правительство согласилось не лирами, а валютами ведущих мировых держав.

Но вот с налаживанием заказов в самой Италии советские представители переусердствовали, когда начали слишком явно демонстрировать свою заинтересованность в их исполнении. К примеру, когда итальянские войска напали на Абиссинию, теперь именующуюся Эфиопией, Лига наций ввела санкции против агрессоров. А советские представители добились в комиссии по санкциям, чтобы строящиеся в Италии для СССР военные корабли и прочая техника были выведены из-под действия санкций.

Итальянцы, естественно, оценили ситуацию и превратили советские военные заказы в рычаг давления на СССР. Благодаря угрозе конфисковать корабли в пользу итальянского государства они добились бесперебойной поставки нефти для страны и нефтепродуктов для итальянского флота, что в условиях войны стало критически важным.

Когда же началась новая война — гражданская война в Испании, в которой итальянские армия и флот вместе с германскими участвовали на стороне националистов генерала Франко, а Советский Союз помогал республиканцам техникой и военными специалистами, ситуация оказалась патовой. Итальянские корабли и подводные лодки топили советские и зафрахтованные СССР транспортные суда. Но при этом правительство Муссолини требовало от Москвы продолжать поставки нефтепродуктов для итальянских ВМС.

Советское правительство не один раз сообщало итальянскому, что пиратство его военно-морских сил не останется безнаказанным. Поэтому решение Политбюро, принятое 5 сентября 1937 года, на первый взгляд выглядело вполне логично:

"1. Не делая никаких заявлений итальянскому правительству о наших хозяйственных отношениях, а также не публикуя в печати о наших хозяйственных мероприятиях, направленных против Италии, обязать НКВТ (т. Судьина) провести следующие временные меры:

а) задержать экспорт в Италию товаров из СССР, в частности мазута;

б) прекратить фрахтование итальянских торговых судов;

в) не принимать к перевозке на советских торговых судах товары итальянского происхождения, а также товары, направляемые в Италию из третьих стран;

г) воздержаться от дальнейших закупок и заказов в Италии.

2. Обязать НКВод (т. Пахомова) временно:

а) приостановить движение советских торговых судов через Гибралтар;

б) ограничить работу Черноморского торгового флота районами Ближнего и Дальнего Востока".

Бывший полпред в Италии и первый заместитель наркома иностранных дел Владимир Потемкин 17 сентября 1937 года сообщил Сталину, что находящийся в Женеве наркоминдел Максим Литвинов считает время для введения санкций не слишком удачным. Муссолини находится в Берлине, и антиитальянская мера подтолкнет его к сближению с Гитлером. Потемкин также полагал, что запрет на поставку нефти осложнит отношения и вызовет бурную реакцию Муссолини. Именно так все и произошло. 6 ноября 1937 года Италия присоединилась к заключенному в 1936 году Германией и Японией Антикоминтерновскому пакту.

А 29 декабря 1937 года Потемкин и заместитель наркома внешней торговли Алексей Мерекалов сообщили Сталину:

"На основании решения Инстанции от 5 сентября с. г. наряду с некоторыми экономическими репрессивными мероприятиями в отношении Италии мы прекратили также поставки мазута Морскому министерству. В связи с прекращением этих поставок итальянцы задержали уплату нам 1 млн лир за последнюю партию мазута, поставленного Морскому министерству. Кроме того, самовольно задержаны обществом "Петролеа" 700 тыс. лир за поставленные ему нефтепродукты. Имеются все основания предполагать, что итальянцы собираются предъявить нам иск в возмещение их потерь, якобы вызванных переплатами при покупке мазута в США (разница в цене и во фрахте). Эти претензии могут выразиться в значительной сумме. Между тем на верфях итальянской фирмы "Орландо" строится для нас военный корабль (лидер), и есть основания опасаться, что итальянцы к моменту готовности этого корабля наложат на него арест в обеспечение упомянутых претензий. По условиям договора на поставку корабля мы должны внести итальянцам 70% его стоимости, т. е. 31 млн итальянских лир, до его отправки в СССР. В счет этой суммы мы уже уплатили около 18 млн итальянских лир. Срок сдачи корабля первоначально был назначен на 15 февраля 1938 г. Однако в ноябре с. г. итальянцы сообщили, что корабль будет готов к сдаче лишь в конце мая 1938 г. Следует учесть, что даже в случае возобновления нами поставок мазута Морскому министерству при нынешних наших отношениях с Италией мы не гарантированы от предъявления нам со стороны итальянцев претензий по другим ведущимся против нашего Торгпредства в Италии судебным процессам. Эти претензии, в удовлетворении которых итальянским судом сомневаться не приходится, также могут быть использованы для наложения ареста на лидер".

Предлагалось несколько вариантов выхода из ситуации. Однако во всех случаях СССР грозила потеря корабля и уже выплаченных за него значительных средств, и Сталин решил пойти на попятную. 10 января 1938 года Политбюро приняло решение возобновить поставки нефтепродуктов итальянским военно-морским силам. При условии отмены всех претензий и получения правительственных гарантий того, что лидер будет достроен и передан СССР.

Кроме того, Советский Союз резко сократил объемы отправляемой испанским республиканцам военной помощи. К примеру, если с 1 октября 1936-го по 1 августа 1937 года в Испанию отправили 496 боевых самолетов, то с 14 декабря 1937-го по 11 августа 1938 года — лишь 152, а позднее — ни одного. Похожее соотношение наблюдалось и по остальным видам боевой техники.

В изданной в СССР "Истории второй мировой войны" говорилось:

"Если до сентября 1937 г. Советскому Союзу удалось направить Испанской республике 52 транспорта с военными грузами, то в 1938 г. — только 13, а в январе 1939 г.— всего 3".

Потери транспортных судов, по свидетельству того же источника, оказались крайне велики:

"С октября 1936 г. по июль 1937 г. фашистские пираты задержали 96 советских судов, а 3 из них потопили. В 1960 г. франкистский адмирал Ф. Басторрече открыто признал, что за время войны в Испании фашистский флот (преимущественно итало-германский) потопил 53 и захватил 348 судов общим водоизмещением почти 650 тыс. тонн. Помимо того, им было задержано в море около 1000 судов".

Снижение военных поставок из СССР не самым лучшим образом сказалось на положении испанских республиканцев и воевавших на их стороне интербригад. А также стало одним из факторов, которые способствовали победе генерала Франко в 1939 году.

Теперь можно долго спорить о том, правильно ли поступил Сталин, когда, по сути, отказался от помощи республиканцам в обмен на новейший военный корабль. Считал ли он в тот момент, что испанские союзники Советского Союза уже обречены? Или, воспользовавшись Испанией как полигоном для испытания советского оружия в боевых условиях, решил, что эта задача выполнена и больше никаких интересов у СССР в Испании нет?

Наверное, важнее другое. Политик, занимающийся искусством возможного, не должен загонять себя в ситуацию, выход из которой без тяжелых потерь невозможен. Или, по крайней мере, очень затруднен.