В Кембридже прошла конференция, на которой около двухсот уехавших за рубеж ученых из РФ пытались понять, как помочь российской науке. Как убедился корреспондент "Власти" Павел Тарасенко, Россия, потеряв надежду на физическое возвращение ученых на родину, пытается наладить с ними хотя бы виртуальное общение.
Идея возвращения российских ученых на родину активно обсуждалась с момента начала четвертой, постперестроечной волны эмиграции, пик которой пришелся на 1993 год. Однако, в отличие от Китая, активно привлекающего на родину утекшие мозги (см. "Власть" N43 от 31 октября прошлого года), в России дело обычно не заходило дальше констатации того, что проблема существует. Тем временем представители российской интеллектуальной элиты все прочнее пускали корни за границей: получали ученые степени, становились ведущими специалистами в своих вузах, обзаводились семьями и жильем.
Поток смельчаков, которые хотели бы вернуться в Россию, несравнимо меньше. "Уезжая из страны, многие специалисты думали, что назад дороги уже не будет. При этом нередко научные руководители молодых ученых очень эмоционально и даже подчас негативно реагировали на их решение уехать в Европу или Штаты на работу или учебу",— сказала "Власти" химик Анастасия Пашигрева, которая несколько лет назад уехала из Новосибирска в Оксфорд, а сейчас работает в Мюнхенском техническом университете.
Лишь в последние годы власти начали предпринимать некоторые шаги, чтобы вернуть российских ученых. Министерство образования и науки уже несколько лет оказывает финансовую поддержку научным исследованиям, проводимым группами ученых под руководством россиян-эмигрантов. Кроме того, правительство проводит раздачу так называемых мегагрантов (до 150 млн рублей) ученым, которые готовы создавать на территории РФ лаборатории и заниматься в них инновационными исследованиями. "Российская зарубежная диаспора активно откликнулась на эти программы. Конкурс был довольно большим: примерно пять проектов на один грант",— рассказал "Власти" живущий во Франции физик, лауреат Государственной премии СССР и президент Международной ассоциации русскоговорящих ученых (RASA) Вячеслав Сафаров.
Собеседники "Власти" уверены, что российская диаспора потенциально может проявлять несравнимо большую заинтересованность в развитии отечественной науки. Для этого власти РФ должны четко объяснить, какие условия будут ждать возвращенцев на родине. Среди русскоговорящих ученых на Западе до сих пор живо обсуждается история, случившаяся в октябре 2010 года. Отвечавший тогда за модернизацию первый заместитель главы администрации президента Владислав Сурков призвал вернуться на родину в проект "Сколково" работающих в Великобритании физиков Андрея Гейма и Константина Новоселова, которые как раз получили Нобелевскую премию мира. "Меня это никак не интересует. Там у вас люди что, с ума посходили совсем? Считают, что если они кому-нибудь отсыплют мешок золота, то можно всех пригласить?" — заявил в ответ Гейм. Новоселов желания возвращаться также не изъявил.
Осмыслив уроки этой истории, а также десятки других попыток вернуть ученых на родину, фонд "Сколково" провел 10-11 марта в британском Кембридже Первый международный форум русскоязычных специалистов в области науки и технологий. "Со времен перестройки это второе серьезное обращение к русскоязычной диаспоре. Первое, в 90-х годах, обернулось провалом. Надеюсь, сейчас результаты будут принципиально иными",— заявил "Власти" перед началом мероприятия вице-президент фонда "Сколково" Олег Алексеев.
Российские власти продолжают надеяться, что ученые-эмигранты помогут бывшим советским наукоградам (на фото — новосибирский Академгородок, 70-е годы) стать немного более похожими на западные кампусы
Фото: Фото ИТАР-ТАСС
Выступления большинства участников начинались с признаний в том, что 20 лет назад все свои силы они бросали на то, чтобы закрепиться на новых местах работы. Теперь же они состоялись как специалисты и готовы рассмотреть возможность возвращения в российское научное сообщество. "На самом деле масштабные дискуссии на эту тему за последние три года проводились как минимум 12 раз. И если в 2009 году мы только задавали вопросы: "Действительно ли Россия заинтересована в том, чтобы уехавшие люди приняли участие в ее развитии?" и "Готова ли диаспора откликнуться на это предложение?", то сейчас отвечаем на них положительно",— считает Вячеслав Сафаров. Единственный остающийся вопрос — готова ли Россия принять своих ученых обратно и обеспечить им условия, которые бы позволили им работать не менее эффективно, чем за рубежом.
Организаторы форума внушали собравшимся эмигрантам, что Россия к этому готова — благодаря появлению "Сколково". Менеджеры фонда всеми силами старались убедить их в том, что инициированный Дмитрием Медведевым масштабный проект — это именно то последнее звено, которого не хватало для налаживания эффективной связи между российской наукой и представителями диаспоры. ""Сколково" — это вырезанная из общего контекста нашей страны территория. Там может быть реализовано все позитивное, что в нас, россиянах, есть",— говорил участникам дискуссии Олег Алексеев.
Основной точкой притяжения для работающих за рубежом российских ученых, полагают в правительстве РФ, должен стать даже не сам инноград, а создаваемый там при участии Массачусетского технологического института (MIT) Сколковский институт науки и технологий ("Сколковотех"). Ректором стал профессор аэронавтики, астронавтики и инженерных систем в MIT Эдвард Кроули. Сам Кроули убежден, что главное препятствие для начала масштабного возвращения мозгов в Россию — это природный скептицизм русских, органическое недоверие к власти и стремление усмотреть в любых инициативах очередные потемкинские деревни. "Поверьте, MIT не стал бы участвовать в проекте, если бы у того не было реальных перспектив",— отмечает Кроули.
Убедить инноваторов в том, что работать в России ничуть не сложнее, чем на Западе, руководитель "Сколковотеха" попытается на собственном примере. В разные годы американец успешно запустил четыре стартапа: ACX (специализируется на производстве пьезоэлектрических приводов), BioScale (занимается разработкой бимолекулярных детекторов), Dataxu (работает в области интернет-рекламы) и Ekotrope (занимается анализом энергетического портфолио для бизнеса и потребителей). Теперь же Кроули поделился с "Властью" планами создать свою инновационную компанию и в России, причем взять в партнеры студентов из "Сколковотеха".
Впрочем, сами русские ученые чаще всего называли одну проблему, которая мешает им вернуться,— коррупцию, пронизывающую всю страну, в том числе и систему науки. Наличие этой проблемы отмечают даже менеджеры "Сколково". "Возможность присутствия коррупционной составляющей при строительстве иннограда полностью исключать нельзя",— честно признался на форуме Олег Алексеев.
Сами ученые-эмигранты готовы оказать "Сколково" посильную помощь в борьбе с коррупцией. В частности, в кулуарах форума Вячеслав Сафаров предложил разработать "хартию правильного поведения" российской научной диаспоры, в которой бы содержалось требование модернизации практики распределения грантов. "Бюрократии хватает и на Западе, а вот коррупция действительно серьезная проблема,— отмечает он.— Думаю, что привлечение ученых с международной репутацией к процессу распределения грантов позволит хотя бы немного очистить российскую систему от откатов и распилов".
Кембриджский форум показал, что в сознании российских властей произошел важный сдвиг. Еще несколько лет назад правительство РФ на первое место ставило вопрос физического возвращения ученых на родину. Теперь чиновники все реже говорят об этом: создать в России условия, хотя бы отдаленно напоминающие стандарты жизни западных университетских городков, пока не удалось даже в отдельно взятом "Сколково".
"Люди давно обзавелись семейными связями, детьми, так что переезд в Россию для них затруднителен. Думаю, будет правильно ставить такой вопрос лишь в отношении молодых ученых. Их надо отправлять на обучение на Западе, но лишь при условии, что потом на родине им будут предоставлены хорошие возможности для работы,— говорит Сафаров.— Мы живем в высококонкурентной среде, так что если в Росси будут созданы необходимые условия, то ученые приедут".
Российские власти продолжают надеяться, что ученые-эмигранты помогут бывшим советским наукоградам стать немного более похожими на западные кампусы (на фото — Оксфорд)
Фото: Alamy/ ИТАР-ТАСС
В "Сколково" придумали оригинальную схему, как задействовать лидеров мировой науки, которые уехали из России сразу после начала перестройки. Контакт с ними теперь планируется устанавливать прежде всего виртуальный.
"Институт станет отражением новой сетевой модели организации научного процесса. Важно не то, где ученые находятся физически, а их статус и связи. Мы, если хотите, должны сохранять представителей диаспоры как пятую колонну России",— отмечает Олег Алексеев.
В "Сколковотехе" для подобных эмигрантов предусмотрели несколько вариантов. Они смогут читать учащимся регулярные курсы лекций, а также посещать институт с разовыми научно-исследовательскими визитами. По словам Эдварда Кроули, заявки на участие в программе Founding Faculty Fellowship уже подали более 200 человек. Наиболее талантливые станут членами первого набора профессорско-преподавательского состава "Сколковотеха". Большая часть заявок поступила именно от представителей диаспоры.
Среди тех, кто с интересом поглядывает на инициативы российских властей — покинувший страну в середине 90-х Виктор Калинин. "Я уехал в то время, когда возможностей вести исследовательскую работу практически не было. Промышленность рухнула, финансирование прекратилось, потребности в инновациях со стороны бизнеса также не наблюдалось. А преподавание в школе, по моему мнению, стало бы началом деградации. Так я решил заняться исследованиями в Оксфорде, полагая, что вернусь в Россию через два-три года",— рассказывает он.
По словам Калинина, "ситуация на родине продолжала ухудшаться, так что временное положение в британском университете сменилось постоянным". "Потом я занял должность ведущего научного специалиста в инновационной компании Transense Technologies. Приятно видеть, как результаты твоих исследований воплощаются в реальном продукте. Проблема в том, что такие компании всегда рано или поздно вступают в стадию, когда упор делается не на новых разработках, а на коммерциализации старых. А меня сейчас больше привлекают именно исследования. Кроме того, я скучаю по преподаванию",— говорит Калинин, отмечая, что "вернуться в российский университет было бы вдвойне приятно".
Впрочем, решения он пока не принял: работать в "Сколковотехе" по совместительству не позволит занятость в Transense Technologies, а увольнение и переезд в Россию будут сопровождаться "массой сугубо практических вопросов".
Анастасия Пашигрева о возвращении на родину тоже не думает: "В Германии я жду необходимых мне для работы реактивов три дня, максимум неделю. В Новосибирске же их поставки из-за границы подчас растягивались на три месяца". По словам ученого, уезжая из страны, она хотела набраться опыта и затем восстановить в России одно из пришедших в упадок химических предприятий. Однако теперь она вспоминает об этом все реже, хотя по-прежнему считает себя представителем русской школы.
Именно таких людей Россия теперь надеется привлечь дистанционно. В "Сколково" говорят, что не готовы к работе лишь с одной категорией эмигрантов — "сильно травмированными людьми, которые до сих пор обижены на свою страну и из-за этого даже не разговаривают по-русски". "Любой контакт с родиной для них является соприкосновением с адом, который будоражит старые воспоминания",— говорит Олег Алексеев, добавляя, что такими должны заниматься не представители "Сколково" и не российские чиновники, а психоаналитики.
Правда, нобелевских лауреатов Андрея Гейма и Константина Новоселова тоже можно отнести именно к этой категории.