Все решается в семье

Тьерри Штерн возглавил Patek Philippe в 2009 году. До этого компанией управлял Филипп Штерн, а до этого — Шарль и Жан Штерны, купившие в 1932 году старинную мануфактуру, которой тогда исполнилось 98 лет. Семья Штерн сделала ее самой знаменитой и самой дорогой часовой маркой Старой Европы.

— Вы по-прежнему не стремитесь ни в какие группы, не входите ни в какие союзы, нейтральны — как сама Швейцария?

— Мы много лет остаемся независимыми, так будет и дальше, потому что у меня нет пока что планов купить Swatch Group или Richemont Group. Мы идем по пути, который проложили сами, и сами выбираем направление движения. В таком положении есть, возможно, недостатки, но достоинств несравнимо больше. Например, это позволяет нам быстро принимать решения. В больших группах проводят десятки совещаний, проблема годами поднимается с уровня на уровень. У нас это занимает пять минут. Не потому, что мы волюнтаристы. Мы хорошо знаем наше дело. Никто из нас не пришел в часы из "Макдоналдса". Я сам, прежде чем стать генеральным директором, проработал в каждом из 14 отделов Patek Philippe — от производства и дизайна до отдела кадров, и это позволило мне стать не скажу суперэкспертом, но человеком, который видит стереоскопическую картину производства. У нас это семейное.

— Когда вспоминаешь, что когда-то ваш дед начинал в Базеле с одного стола на часовой выставке, понимаешь, как обязана марка вашей семье...

— Но и марке мы обязаны многим. Она смысл нашей жизни. Да, иногда мы жалуемся друг другу, что часы нами командуют, что хотелось бы иметь годик чуть поспокойнее, но Patek Philippe — это наша любовь и страсть, а страсть не терпит перерывов.

— А ваши дети? Готовятся ли они продолжить ваше дело?

— Они еще слишком малы.

— Ну хотя бы ждут ваших часов? Как ценностей старших поколений.

— Они носят другие часы, и я не хочу их слишком рано заставлять браться за дело. Единственное, что я у них прошу,— это получить хорошее образование и учиться на отлично, а все остальное придет.

— На презентации вы обмолвились, что дизайном часов теперь занимается ваша жена.

— Раньше этим занимался я сам и очень любил эту работу, но теперь, поскольку я стал президентом компании, у меня гораздо меньше времени и приходится делиться. Я нашел лучшего последователя, какого я только знаю,— мою жену. Она всегда работала вместе со мной над дизайном — вот уже десять лет, хотя занималась в основном женскими часами и специальными объектами. Я считаю, что это правильно, потому что творческие аспекты — и особенно дизайн — должны оставаться под нашим контролем. Я хочу, как это делал мой отец, контролировать полностью все, что происходит в Patek Philippe. Ho раньше я занимался всей командой, а теперь Сандрин мне помогает.

— У вас много сотрудников?

— Не особенно, я не хочу иметь большую команду. Идеи идут от меня, от моего отца, от моей жены. Чужих идей я не хочу, мы работаем вместе, у нас совещания каждую неделю — по мужским часам, по женским, по специальным сериям. Все решается в семье, и это совершенно правильно.

— Вы говорили, что будете менять расположение на Базельской ярмарке. Покидаете свой стеклянный дворец?

— Мы остаемся здесь же, далеко не уйдем — просто поменяемся с павильоном Rolex, как это и было когда-то. По-прежнему при входе на BaselWorld будут два столпа независимости.

— Что вам ближе всего из новинок этого года?

— Мне нравится все. Но в мужских часах я бы отметил новый годовой календарь. И, конечно, сплит-хронограф — но это все любят, потому что он красив, сложен и редок. А еще я очень доволен годовым календарем в женских часах, который очень красив. Я говорил в свое время — и не раз: чтобы сделать хорошие женские часы надо идти в усложнения.

— Механика для женщин — это запрос китайского рынка?

— Вовсе нет. Все сейчас говорят: "Китай! Китай!" А зачем мне Китай, если на мои мощности хватит Японии. Женская механика — это общее требование. Женщины устали от кварца. Я ценю кварц и не намерен совершенно от него отказываться, но я уверен, что женщинам нужны сложные механические часы. Это началось в Италии, когда женщины покупали наши мужские часы и просто меняли ремешки на более яркие.

— Так сделайте это сами!

— Я презираю идею макияжа — вы берете мужские часы, ставите на них два-три бриллианта позаметнее — и вот, пожалуйста, у вас женские часы. Это нечестно. Это слишком легко. Настоящие женские часы должны быть спроектированы для женщины изначально. И мы можем это сделать, потому что у нас в Patek Philippe есть сложные тонкие и маленькие механизмы. Попробуйте разместить годовой календарь в корпусе 35 мм, который так хорош на женской руке. Не так-то это легко! Проще сделать этакую начиненную усложнениями картофелину. Словом, женские механические часы — это запрос времени. И надо на него отвечать. Это непросто, у нас в год выпускается около 50 тыс. часов — из них 12 тыс. кварцевых, то есть заведомо женских. Теперь моя главная проблема — разделить сложные механизмы между мужчинами и женщинами. И здесь мне никто не поможет, даже моя жена.

Беседовал Алексей Тарханов