Вчера президент определил кабинету Виктора Черномырдина 12 первоочередных задач на 1998 год. Однако любые краткосрочные планы правительства являются частью долгосрочных прогнозов развития страны. В интервью корреспонденту Ъ АЛЕКСЕЮ Ъ-МАКУРИНУ свой взгляд на перспективы экономики России в ближайшие годы представил первый вице-премьер АНАТОЛИЙ ЧУБАЙС.
— Вас считают одним из самых больших оптимистов в нынешнем правительстве. Что вы ждете от наступившего года?
— Вообще-то я реалист. А в оценках 1998 года я действительно оптимист. Оптимист с учетом одного условия. Самая большая угроза для России в этом году — это финансовый кризис в Юго-Восточной Азии и в мире в целом. Если она не реализуется, то мои оценки наступившего года и более отдаленной перспективы высоко оптимистичны.
— На чем основаны ваши прогнозы?
— На анализе действительности. Мне кажется, что в пылу политических мордобоев и компроматов многие не заметили крупных перемен, которые принес 1997 год. По сути он переломил все предыдущие тенденции социально-экономического развития России за последние 6-8 лет. Впервые за 8 лет ВВП страны по предварительным данным Госкомстата вырос на 0,4%. А рост в промышленности составил около 1,8%. Это рост, о котором так долго говорили большевики, меньшевики, анархисты, монархисты, зеленые и все остальные. Он на самом деле имеет место. Это факт.
— Означают ли ваши слова, что в 1998 году не будет никаких изменений в той экономической политике, которая проводилась в России в прошлом году?
— Не означает. Есть несколько масштабных задач, которые были провалены или не полностью решены нами в ушедшем году. Это прежде всего снижение налогового бремени, которое несут предприятия, хотя ясно, что ввести в действие Налоговый кодекс в 1998 году вряд ли получится. Я думаю, что предельный срок здесь 1 января 1999 года. Другая базовая задача, без решения которой производитель не сможет вздохнуть с облегчением,— снижение тарифа естественных монополий, прежде всего платы за газ и железнодорожные перевозки.
Еще одна глобальная проблема — неплатежи, к которым мы наконец-то подобрались профессионально. Нам сегодня ясно, как разрубить этот узел. Ясно и другое, что в 1998 году решить эту задачу полностью невозможно. Но осуществив то, что задумано на этот год, мы изменим картину с неплатежами.
Без разрешения этих ключевых проблем нарисованную мной радужную картину никто не заметит. Позитивные изменения в российской экономике зафиксирует только узкий круг специалистов, потому что два-три процента роста — это очень интересный предмет для профессиональной дискуссии, но для обыкновенного человека это крайне незначимо.
— Когда в таком случае любой среднестатистический житель страны получит возможность почувствовать перемены к лучшему в своей жизни?
— В 1998 году ощутить их еще вряд ли удастся. Семь процентов, восемь процентов роста — вот это уже было бы заметно и среднему классу, и беднейшей части населения.
— И эта высота будет взята уже в первые годы нового тысячелетия?
— Да, при грамотной политике это возможно в 2001-2002 году. А главное — при правильном решении населения на президентских выборах 2000 года. Хочу подчеркнуть, что в результате преобразований, которые осуществлены в России за последние 5-6 лет, даже тот мизерный рост, который отмечен в последние месяцы, и тот рывок, на который мы надеемся в будущем, есть и будет ростом абсолютно нового качества. В нынешней российской экономике растет производство только того, что пользуется реальным спросом у потребителя, который платит живыми деньгами. Это очень важный эффект. Именно это обстоятельство гарантирует будущие экономические успехи страны.
— Если уж речь зашла о более далекой, чем конец этого года, перспективе, то какой вы видите Россию в 2000 году?
— Если мы удержим рост, который сейчас начинается, то 2000 год будет ознаменован переходом к качественно новому состоянию российской экономики, устойчивому подъему. И рядом с азиатскими "тиграми" в перспективе появится русский "медведь".
Уже сама социально-экономическая атмосфера вокруг выборов президента, которые пройдут в 2000 году, на мой взгляд, будет совсем иной, не сопоставимой с той, которая была на парламентских выборах 1995 года, и даже на президентских выборах 1996 года. В 2000 году, если опять-таки не наделать больших глупостей, степень социальной напряженности, вызванной экономическими причинами, на мой взгляд, будет существенно ниже. В результате изменится сам характер политического противостояния. К 2000 году вопрос, кого выбрать, коммунистов или демократов, сотрется или переместится в другую плоскость. Коммунисты будут другими. Они уже другие. И демократы будут другими. Они, собственно, тоже уже другие. Появятся совершенно иные расклады, совершенно иные линии противостояния.
— Высокий экономический рост и политическая стабильность невозможны без появления среднего класса. Когда, по вашему мнению, он станет ведущей общественной силой страны?
— Решить эту задачу к 2000 году, естественно, невозможно. А вот к 2015 году, я считаю, это вполне реально. Можно ориентироваться на динамику заработной платы. Три-четыре года назад средняя зарплата в России составляла 20-30 долларов в месяц, сегодня она равна 200 долларам. Ясно, что и в дальнейшем средняя зарплата будет расти. Если рассчитывать примерно на 10-процентный годовой рост зарплаты, за десять лет по системе сложного процента набежит 600-700 долларов в месяц. А четырехсотдолларовый порог можно переступить где-то рядом с 2005 годом. Этого достаточно, чтобы сложился средний класс с устойчивым потребительским спросом.
— В какой десятке стран по своим экономическим показателям, на ваш взгляд, может оказаться Россия в 2015 году, через тридцать лет после начала горбачевских реформ?
— Мне кажется, что, если всерьез ориентироваться на ту динамику роста, о которой я говорил, по абсолютному объему ВВП к 2015 году у России есть реальные шансы оказаться где-то в районе между первой и второй пятеркой.