Ночь в музее-3

В четверг ночью закончилась встреча действующего премьера Владимира Путина с деятелями музейной культуры. Предварительно причастившись к ней в Саратовском музее имени Радищева, премьер пообещал музейным работникам новую жизнь и вырвал из лап Christie's то, что ему не должно принадлежать. С подробностями — специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.

В музее Владимира Путина потрясли запасники. Они потрясли его еще больше, чем стоявший в зале, где проходило совещание, огромный Петр Великий (или, наоборот, великий Петр Огромный). Это был не просто Петр, а Петр в сапогах, причем любой из участников совещания казался меньше любого из сапог.

Но запасники были все же вне конкуренции. Владимир Путин осматривал картины с огромным интересом, правда, редко комментировал увиденное. Один из его негромких комментариев прозвучал, впрочем, как гром среди уже темнеющего в этот час весеннего неба. Ему долго рассказывали про талантливую работу голландских живописцев, и он вдруг подтвердил, остановившись возле одного полотна:

— Да, большая картина!

Экскурсовод тоскливо переглянулась с коллегами, но тут премьер договорил:

— Ведь голландцы обычно небольшие пишут.

Экскурсовод с облегчением кивнула: и точно! Меткое наблюдение!

К счастью, премьер не стал заходить в запасник, где в полутьме хранились деревянные изваяния то ли людей, то ли языческих божеств в натуральную величину. Они сидели в ряд, и, казалось, о чем-то своем беседовали в этой полутьме. На каждом, как в морге, имелась бумажная бирка на резинке. Бирка была прикреплена к руке или ноге, а одному, в мучительной гримасе высунувшему язык, резинкой стянули шею. При взгляде на вечеряющих идолов и без того меркнущие краски вокруг сгущались до тошноты, и сразу становилось непонятно, где искать выход.

Но не надо о грустном. На встрече с музейной общественностью страны выяснилось, что сейчас в стране 2578 музеев, а в следующие шесть лет их финансирование увеличится в четыре раза.

— Но, правда, Эрмитаж, насколько я себе представляю, в четыре раза меньше принимает посетителей, чем Лувр,— заметил премьер.

— После реконструкции будет столько же,— откликнулся гендиректор Эрмитажа Борис Пиотровский, не уточнив, впрочем, чью реконструкцию имеет в виду — Лувра или Эрмитажа.

Министр культуры Александр Авдеев на всякий случай назвал встречу в музее исторической (хуже не будет).

— Никогда,— продолжил он,— на памяти аксакалов в истории советской и в истории российской не было такой встречи руководителя правительства страны только с музейными работниками! Конечно, хочется рассказать самое сокровенное.

Впрочем, вряд ли аксакалам есть дело до музейной редкости, они сами являются такой редкостью, и на память их полагаться, может, и не стоит.

Александра Авдеева очень волнует ситуация с депозитариями, где хранятся экспонаты. Депозитариев катастрофически не хватает. В пример Александр Авдеев привел санкт-петербургский Музей этнографии, в котором на один предмет хранения приходится один сантиметр депозитария.

— А ведь этот музей,— воскликнул Александр Авдеев,— живая иллюстрация вашей статьи о национальном вопросе в России! Вот как раз надо изучать (эту статью.— "Ъ") по этому музею!

Это было так очевидно, что никто не стал даже дополнять или расширять эту мысль. А возможно, и стоило бы.

— Кстати, Владимир Владимирович,— еще больше воодушевился крепнущим вниманием к себе господин Авдеев,— хочу отметить, что вы в последнее время дважды посещали Музей имени Пушкина! И Караваджо, и выставку, организованную Deutsche Bank... Хорошо бы, если б и в регионах руководители, местные руководители, так же активно посещали музеи, даже губернаторы не везде в музеях бывают. Есть регионы, где...

Но он не успел закончить, что есть регионы, где руководители вообще не были никогда в своих краеведческих музеях...

— Вот Валерий Васильевич (Радаев — губернатор Саратовской области.— "Ъ")...— перебил его господин Путин.

— И вот я, Валерий Васильевич...— признался Александр Авдеев.

— Сегодня вместе с нами в музее,— закончил премьер.

— Первый день сегодня,— пробормотал министр культуры.— Поздравляю и хочу...

— Мы вас поздравляем все! — воскликнул премьер.

Но у Александра Авдеева нашлись силы договорить о депозитариях, в том числе о модульных. При этом он вспомнил, что ходил в музей, когда был маленьким.

— Мы регулярно ходили, не так часто, но регулярно ходили в Эрмитаж, я помню,— обрадовался премьер.

Он с удовольствием отвлекся и рассказал, что вместе с классом раз в полтора месяца обязательно ходил в музей.

Министр предложил вернуться к этой практике.

— Неоднократно в ходе многих ваших встреч с деятелями театров ставился вопрос о переходе на контрактную систему, и вы мне давали поручение,— продолжил министр.— Это было записано в поручения правительству. Владимир Владимирович, вопрос не решен ни для театров... он так же остро стоит и для музейных работников.

Александр Авдеев слишком легко и даже с каким-то отчаянным весельем (с таким казаки выходят в атаку с шашками наголо, чтобы пасть потом в неравной битве) признался премьеру, что он не выполняет его поручение.

— Невозможно попросить нерадивого сотрудника выйти на пенсию, даже если он достиг пенсионного возраста, пока он сам не напишет заявление,— добавил господин Авдеев.— Решение вопроса вязнет в согласованиях, а в целом в необходимости законодательных поправок к Трудовому кодексу.

— Надо с профсоюзами договариваться,— предложил премьер.

— Мы с ними говорили,— кивнул Александр Авдеев,— но если нам в союзники еще запишут депутатов и коллег из других ведомств, может быть, и додавим.

Кто должен додавить, чтобы в союзники министру культуры записали побольше депутатов, Александр Авдеев не уточнил. Но понятно, что о таком механизме он как минимум в курсе.

Гендиректор Государственного историко-культурного музея-заповедника "Московский Кремль" Елена Гагарина заметила, что сейчас учреждения культуры облагаются всеми теми налогами, которыми облагается и бизнес, и предложила обнулить ставку налога на прибыль.

Премьер, кажется, обрадовался, что наконец-то прозвучала идея на понятном ему языке.

Участники встречи расстраивались по поводу того, что музеи должны платить налог при ввозе из-за границы культурных ценностей, а физлица, скупающие такие же ценности в огромных количествах, освобождены от налогов.

— Надо проверить и привести в соответствие со здравым смыслом. Если физическим лицам предоставлена возможность минимизировать свои расходы на ввоз культурных ценностей, то уж музеям-то тем более,— заявил премьер, обидевшись за музеи, вместо того чтобы порадоваться за физлиц.

Наконец, апофеозом встречи стал рассказ директора Русского музея Владимира Гусева про то, как бездетный потомок Адольфа Маркса, скончавшегося в 1904 году, готов передать коллекцию живописи своего предка Русскому музею.

— Он не хочет отдавать ее Christie's, он хочет отдать ее нам,— рассказал господин Гусев.

Впрочем, он тут же добавил, что у музея мало денег для возврата коллекции.

Трогательная история про "отдать" коллекцию живописи господина Маркса отличалась от истории о "продать".

Но сердце Владимира Путина уже дрогнуло. Бездетных потомков надо выручать.

— Сколько вам надо? — спросил премьер.

— €2 млн,— сгустил краски господин Гусев.

— Напишите в Министерство культуры. Мы дадим,— кивнул господин Путин.

И не важно, большие это картины или маленькие. Лишь бы быть при своих.