Вчера Владимир Путин выступил перед депутатами Госдумы с последним отчетом о своей деятельности в качестве премьера и ответил на депутатские вопросы, после одного из которых фракция "Справедливой России" покинула зал заседаний в знак протеста по поводу ответа премьера о ситуации с голодовкой кандидата в мэры Астрахани Олега Шеина. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ отмечает, что некоторые члены фракции время от времени после этого возвращались в зал, а потом снова покидали его. Таким образом, им удалось продемонстрировать свой протест несколько раз подряд.
Владимир Путин отчитывался перед Думой около двух часов вместо запланированного часа. Вернее, первый час он и в самом деле отчитывался о своей деятельности на посту премьера, а второй час посвятил изложению своей программы на посту президента. Впрочем, именно этого от него, по-моему, все и ждали. Ведь первая часть была очевидной: Владимир Путин не однажды, в разных аудиториях и разных газетах, рассказывал, что жизнь в последние годы становится если и не веселее, то уж точно лучше (несмотря, как он всякий раз считал нужным сообщить, на мировой финансовый кризис, а может, даже и благодаря ему).
— Россия у нас одна,— заявил Владимир Путин (хотя, конечно, хотелось бы, чтобы было штуки три хотя бы.— А. К.),— и ее современное развитие обязано стать целью, объединяющей все политические силы страны, которые хотят работать на созидание.
Работающие на разрушение в этот проект не входят, зато участвуют в своем собственном.
За то, что сделал в последние четыре года, Владимиру Путину, по его собственному откровенному признанию, не стыдно.
— В начале 2012 года, как мы и планировали,— рассказал он,— российский ВВП превысил докризисный уровень. Это значит, что наша экономика в полном объеме преодолела последствия спада 2008, 2009 и отчасти даже 2010 годов. Я приведу цифры: объем ВВП России в ценах 2008 года составил по итогам 2011 года 41,421 трлн руб., а по итогам 2008 года — 41,277 трлн, то есть мы его чуть-чуть превысили.
И так во всем: хоть небольшое превышение, а все-таки есть.
А самым главным достижением действующий премьер считает рост населения России: по итогам 2011 года нас уже больше 143 млн. Вроде пустяк (по сравнению с Китаем), а приятно.
— Вы знаете, сегодня об этом и в средствах массовой информации уже объявлено,— обратил внимание Владимир Путин,— что в Сибири городом-миллионником стал Красноярск.
Фракция "Единой России" в Госдуме в этот момент стала так яростно аплодировать Владимиру Путину, словно его личная заслуга в происшедшем в Красноярске стала решающей.
После этого премьер сравнил экономические показатели в России за последние четыре года с тем, что продемонстрировали развитые европейские экономики. Вряд ли он сделал бы это, если бы эти показатели у России оказались хуже.
Затем Владимир Путин начал ставить задачи на следующие несколько лет (не уточнил, на сколько именно): "Минимальный размер оплаты труда в ближайшие несколько лет должен сравняться с уровнем прожиточного минимума".
Однажды он уже эту задачу формулировал, но потом кризис ее переформулировал.
Кроме того, премьер предложил "вытащить людей из трущоб" и удвоить объемы дорожного строительства. Он уверен, что инфляция будет снижаться и дальше, как и безработица, и что надо обустраивать Сибирь и Дальний Восток, и что надо создать 25 млн качественных рабочих мест... В общем, те, кто читал газетные статьи Владимира Путина перед президентскими выборами (а ведь такие люди, я уверен, есть), во время прямой трансляции этой части выступления премьера могли, например, принять душ: это никогда лишним не будет.
Вернуться, возможно, стоило, к тому моменту, когда Владимир Путин заявил, что в ближайшие два-три года Россия "войдет в число пяти крупнейших экономик мира по паритету покупательной способности"... А возможно, и рано еще было возвращаться: логичнее всего было послушать финальную часть доклада, когда Владимир Путин заявил:
— Мы завершили постсоветский период развития России и переходим к этапу... процветания граждан нашей страны на десятилетия вперед (ну хорошо, не всех, но хотя бы некоторых.— А. К.).
Премьер начал отвечать на вопросы.
Сначала все шло гладко. Игорь Лебедев из фракции ЛДПР заявил, что в результате "прокатившейся волны так называемых революций на Ближнем Востоке все это обошлось России в копеечку":
— Несмотря на кучу вложенных в эти страны средств, нас вытеснили из Ирака, мы практически все потеряли в Ливии. На повестке дня вопрос номер один — наши интересы в Сирии, не за горами вопрос по Ирану... Мы везде, что называется, остаемся с носом!
Отвечать на такие мысли для Владимира Путина — сплошное удовольствие. Он слишком долго терпел и не занимался внешней политикой (и только он знает, чего ему стоило!), а теперь как избранный президент может говорить о ней, так сказать, на легальном основании.
— Ну, "с носом" неплохо... Что плохого-то? — оживился он. — С носом... с другими частями тела. Мы здоровые, все у нас есть. Все работает, слава богу!
Депутаты вяло отреагировали на это замечание. Возможно, кому-то Владимир Путин наступил на больную мозоль.
— Я хочу вам сказать,— продолжил он,— что за последнее десятилетие мы по идеологическим соображениям никаких ресурсов крупных ни в одну из стран не вкладывали. Все, что происходило, происходило на рыночной основе. Никаких подарков мы никому не делали. Поэтому сказать, что мы что-то потеряли,— это не точно. Можно говорить о недополученной выгоде — это правда...
Сергей Кривоносов из "Единой России" осторожно поинтересовался, есть ли у Владимира Путина план на случай падения цен на нефть.
— Мы рассчитываем бюджет из консервативного сценария мировых цен на углеводороды. И даже если цена упадет, скажем, до $70 за баррель, мы будем в состоянии выполнять наши обязательства.
О том, что будет, если цена упадет ниже $70, премьер распространяться не стал.
После этого и выступила наконец Елена Драпеко из фракции "Справедливая Россия" и попросила Владимира Путина "дать личную оценку астраханскому беспределу".
Член "Справедливой России" Олег Шеин после выборов 4 марта, как известно, объявил бессрочную голодовку в знак протеста против нарушений на выборах мэра Астрахани. Это случилось 16 марта. Олег Шеин голодает до сих пор, "Справедливая Россия" итоги выборов не признает; только что партия получила видеозаписи со всех 200 избирательных участков Астрахани и намерена теперь подать в суд для отмены результатов выборов.
Впрочем, Владимир Путин личную оценку сначала давать не стал. Безличная заключалась в том, что "у председателя правительства и у президента нет права отменять результаты выборов. Я на этот процесс не могу повлиять".
Правда, через некоторое Владимир Путин вспомнил, что его просили выразить именно лично мнение. Но лучше бы он не вспоминал. Тогда, может, фракция "Справедливой России" и не вышла бы в полном составе из зала заседаний.
— Насколько мне известно,— сказал премьер,— ваш коллега Шеин голодовку начал, а в суд не обращался до сих пор. Честно говоря, даже странновато как-то. Зачем голодать, может, суд еще и разберется и все согласятся с результатами этого разбирательства? Мне кажется, надо в суд обратиться!.. Честно говоря, я не знаю деталей, откровенно вам говорю!
Премьер пожал плечами и посмотрел в глаза Сергею Миронову:
— Сегодня с утра смотрел новостной блок... не помню, по какому каналу... видел, что прокурор выступал астраханский. Вот он заявил о том, что они рассмотрели жалобы, нашли нарушения, но считают, что эти нарушения не являются существенными и не должны вести к отмене, но окончательное решение должен принять суд. Повторяю еще раз: это инстанция, с решением которой мы все должны будем согласиться.
Говоря об астраханском прокуроре, премьер словно имел в виду: "Ну не хотел я об этом... Сами вытянули из меня!... Ну вот теперь и получите! А могли бы миром разойтись..."
Миром не получилось. Сергей Миронов, у которого был отключен микрофон, встал со своего места и сказал премьеру:
— Как же так! Но ведь люди же умирают!
В телетрансляции этой фразы не было слышно, но все в зале ее услышали.
— Коллеги! — обратился к членам фракции Сергей Миронов.— Встаем, пошли!..
Куда они пошли, наверное, не было ясно пока что и самому Сергею Миронову. Но главное, что они все-таки пошли.
— Все он прекрасно знает!..— повторял уже в фойе лидер "Справедливой России".— Ведь все знает...
— Лживые, недостоверные слова! — эхом вторил, усиливая их многократно, Илья Пономарев.— Мы хотели услышать политическую оценку...
Уже трудно было понять, чем в этой ситуации личная оценка отличается от политической...
Между тем депутаты "Справедливой России" попытались уединиться и обсудить, что им теперь делать. Проблема состояла в том, что Сергей Миронов через несколько минут должен был выступить, как и лидеры остальных партий, с трибуны Госдумы. Некоторые члены "Справедливой России" были категорически против этого.
Рассматривались два варианта поведения. Первый: никто больше не возвращается в зал. Второй: в зал не возвращается никто, кроме Сергея Миронова, который откладывает подготовленное выступление и, комментируя слова премьера, дает им принципиальную личную политическую оценку. Поставили на голосование. С 90-процентным результатом выиграл второй вариант (результаты голосования под сомнение не ставятся).
Более того, в результате вернулся и задал вопрос от "Справедливой России" и Николай Левичев, а потом и Алексей Митрофанов. То есть апокалиптической законченности в происшедшем не наблюдалось.
В зале в это время депутат Сергей Штогрин из фракции КПРФ уже задавал вопрос о трудной судьбе Дальнего Востока, а Ян Зелинский из ЛДПР напоминал про общую дебилизацию России.
Премьер в очередной раз защищал своих министров, рассказывал о преимуществах и рисках вступления в ВТО, а также обещал, что никакой базы НАТО в Ульяновске не будет, а будет "площадка подскока в случае транзита военных грузов в Афганистан"... Господин Левичев, как будто ничего и не произошло, попробовал обсудить с премьером изъяны системы образования, а Владимир Бортко предложил исключить из Конституции в словосочетании "два срока подряд" последнее слово.
Премьер вдруг поддержал инициативу, сказал, что только надо ее обсудить, и даже объяснил, почему поддержал:
— Я говорю вам совершенно искренне и не только потому, что это меня касается в меньшей степени, как вы понимаете. Что там, мы же с вами понимаем, о чем мы говорим... Мы же взрослые люди! Закон обратной силы не имеет! С того момента, когда он будет принят, у меня есть возможность работать сейчас и следующий срок... Здесь проблем нет... Но если ситуация позволит и если я захочу...
То есть Владимир Путин обставляет свой второй шестилетний срок слишком большим количеством условий.
После этого премьер высказался насчет еще одной идеи господин Бортко: лишить президента законодательной инициативы.
— А зачем, скажем, президента лишать законодательной инициативы? — удивился Владимир Путин.— Я сейчас не о себе говорю, а в целом.
На самом деле именно сейчас он говорил не в целом, а о себе.
— Так он же символ! — объяснил Владимир Бортко избранному символу.
— Символ? — переспросил господин Путин, которому происходящее, кажется, нравилось все меньше и меньше.— А работать кто будет?! А если президент — это работающий орган (как раз в начале встречи Владимир Путин сказал, что у него все, слава богу, работает.— А. К.), то он должен иметь возможность представить на суд общества, на суд парламента свои предложения по совершенствованию нормативно-правовой базы. Я думаю, что это неверно! Я с этим не могу согласиться!
Не смог он согласиться еще с одним предложением господина Бортко записать в Конституции, что есть "русский народ и присоединившиеся к нему народы".
— Вы понимаете, что мы сделаем? — раздраженно ответил избранный президент.— Часть нашего общества будет людьми первого сорта, а часть — второго!.. Это принципиальный вопрос. Но то, что русский народ является, безусловно, костяком, основой, цементом многонационального российского народа,— это безусловно...
Резюмировал вопросы депутатов Андрей Исаев из "Единой России":
— Главное, что почувствовали телезрители, которые смотрят сейчас прямую трансляцию,— уверенность в завтрашнем днем. Как когда-то в советское время!
Только после этого выступили руководители всех партий. Геннадий Зюганов громко ругался и гарантировал, что никакой площадки подлета натовских самолетов в Ульяновске не будет, "потому что Волга никогда не впадала в Миссисипи". Владимир Жириновский радовался уходу "Справедливой России" и объяснял, как "хорошо сидели бы в этом зале на троих, и по 150... (человек.— А. К.)... И Болотной бы не было, и Астрахани..." Он называл "Справедливую Россию" "партией предателей", которая должна была стать "левой ногой" "Единой России", да вот не стала.
Кроме того, Владимир Жириновский выступил с очередным революционным предложением по поводу личной судьбы лидера КПРФ:
— Чтобы Геннадий Андреевич Зюганов так не волновался каждый раз, надо пообещать ему, что мы положим его в Мавзолей. И будет надпись: "Ленин. Зюганов". И можно ускорить, прямо 22 апреля, в день рождения Ленина и положить...
Но самым эмоциональным следует, конечно, признать выступление появившегося в зале Сергея Миронова.
— Когда 27 суток в Астрахани люди голодают, а вы не нашли времени разобраться... Там третий раз такие выборы... И у наших товарищей в Астрахани нет никаких иллюзий по поводу решения суда... Но мы обратимся в суд... 31 марта я сам летал в Астрахань и смотрел в глаза Олегу Шеину и его товарищам. Они сказали: "Нам все равно как умирать: либо от голода, либо на улице этого бандитского города..."
То есть Сергей Миронов предупредил Владимира Путина, что Олег Шеин готов умереть. И на ком будет эта смерть, теперь, видимо, для Сергея Миронова не секрет.
— По поводу выборов в Астрахани...— отвечал Владимир Путин через некоторое время, уже рассказав про то, что в СССР не было специального мясного животноводства ("Нет было!" — Не "нет", а да! — кричал господин Путин.— Не было мясного животноводства! Да дайте ему микрофон!.. Я говорю правду! Правду!!!" — А. К.),— я могу сказать...
— Что это провокация! — крикнул кто-то из ЛДПР.
— Почему провокация? — обиделся за Сергея Миронова Владимир Путин. — Они просто работают. Это элементы политической борьбы! Это понятно.... Но в компетенцию председателя правительства, да и президента, не входит оценка результатов выборов либо их отмена, тем более на муниципальном уровне.
То есть он повторил ровно то, что уже сказал.
И повторит, если потребуется, еще раз. А потом еще.
И уж кому, как не Сергею Миронову, этого не знать.