Мечтая о беззаботной заграничной жизни, где быт облегчают различные машины, мы тоже стремимся приобщиться к радостям и благам цивилизации. Но не тут-то было. Русский быт прочно держит нас в своих тисках, не давая расслабиться, — так что жизнь проходит в постоянной борьбе. С ним, бытом, и с техникой, которую мы покупаем, чтобы его облегчить.
После рождения в нашей семье первенца сущность отцовства я постиг на удивление быстро. Оказалось, что независимо от моих представлений оно (отцовство), заключается в приведении белья нашего младенца в чистый вид, — то есть в стирке и кипячении.
Их я освоил в совершенстве за месяц, а к концу второго мог квалифицированно посоветовать, как именно целесообразнее развешивать пеленки и распашонки, чтобы они быстрее сохли. А на исходе третьего месяца я был полностью убежден, что удовольствие иметь наследника обратно пропорционально количеству пеленок, ежедневно ожидающих меня в ванне. Но роптать было бессмысленно. И я пришел к выводу, что процесс нужно срочно механизировать.
— Кать, тебе не кажется, что я очень похудел за последние месяцы? — начал я издалека.
— Ешь больше, — ласково буркнула супруга, запихивая очередную ложку чего-то розово-желтого в Сашкин рот.
— Это, наверное, от того, что я очень много работаю...
— Ты что, отпуск хочешь взять? — обрадовалась она. — Давай! Вот здорово! Поможешь мне с Сашкой — гулять будешь с ним ходить. А то я совсем одна замучилась...
Разговор принимал опасное направление: жена могла укрепиться в сознании своей полной измученности.
— Да нет! Я не о том. Давай купим стиральную машину, а то эта стирка каждый день меня совсем доконает...
Лицо ее просветлело, и она радостно произнесла:
— Давай!
Неизвестно, что именно послужило причиной ее согласия — любовь ко мне или жизненный опыт, который подсказывал, что пеленки — дело временное, а грязное белье — постоянно, но на следующий день наша семья в полном составе отправились покупать мою стиральную спасительницу.
Подобная поспешность, оказывается, была напрасной, так как покупка явно требовала предварительных маркетинговых исследований, но таковые не проводились и выбирать приходилось что называется на месте.
Налюбовавшись шеренгой агрегатов самого разного происхождения, жена решительно передала сына мне и пошла искать продавца. Ее уверенная походка наводила на мысль, что уже сегодня стирать вместо меня будет одна из стоящих в стройном ряду красавиц.
Не прошло и минуты, как Катерина вернулась в сопровождении изящного продавца, который с игривой улыбкой вещал на тему, что машины отличаются только количеством операций, которые они могут выполнять. Во всем остальном — как внутренне, так и внешне — они великолепны. И почему-то посоветовал купить "Аристон". Я готов был уже задать вопрос: "А почему именно Аристон?", но продавец вдруг сочувственно посмотрел на меня и произнес:
— Вы будете вспоминать о стирке, только загружая и выгружая белье.
В принципе, если бы не его нахальная физиономия, обращенная к Катьке, то мне было бы достаточно услышать, что машина просто стирает. Но теперь, когда выяснилось, что она может еще и замачивать, и кипятить, и даже сушить белье (то есть с прищепками на балконе торчать больше не придется), то проблема выбора как-то сама по себе улетучилась.
Я решительно вернул Сашку жене и направился к кассе. За мной семенил продавец, на ходу поясняя, что цена умеренная — $ 550, что "доставка входит в стоимость оплаты", равно как и установка, и что нам еще положен целый год бесплатного гарантийного обслуживания, и так же, как и жене, ласково мне улыбался.
— Ну, это вы прекратите, — строго сказал я, демонстрируя потребительскую грамотность, — стоимость гарантийного ремонта входит в стоимость изделия, а это значит, что гарантийный ремонт я сейчас как раз и оплачу.
И достал деньги. Продавец стушевался, увидев рублевый эквивалент стоимости машины, и принялся заполнять технический паспорт и гарантийный талон. Затем, потыкав в разных местах печатью, он вручил документы мне на изучение, а сам куда-то удалился. Я придирчиво осмотрел вверенные мне бумажки: печати и соответствующие надписи с подписями вроде бы были на месте.
Наконец появился продавец в сопровождении трех улыбающихся богатырей с картины Васнецова, однако у этих за главного, видимо, был Попович. Он и спросил:
— Которая ваша-то? Грузиться будем.
Через полчаса кортеж из грузовика, в котором ехали мы с машиной, и такси, где Катерина успокаивала вопящего Сашку, подъехал к дому. Еще через пару минут машина стояла на асфальте. Богатыри по-прежнему фирменно улыбались.
Голосом диктора центрального телевидения времен застоя, сообщавшего об очередном запуске космического корабля, я процитировал продавца:
— Доставка входит в стоимость оплаты.
— И $ 50 за доставку непосредственно в квартиру, — молвил Попович.
— Лифта ведь нет? — мягко констатировал Добрыня, а Муромец приложил руку козырьком ко лбу и задумчиво стал рассматривать лепнину сталинского барокко.
Получив деньги, они бодро совершили восхождение на второй этаж, и уже через каких-то пять минут возросшее в цене приобретение воцарилось на кухне.
— Воду будете через шланг в раковину сливать, — только и сказал юный Попович. Богатыри явно не собирались стеснять нас дальнейшим присутствием.
Вежливо, но многозначительно я остановил удаляющихся:
— А не могли бы вы подключить сток к канализационной трубе?
— Это сложно, — уклончиво ответил Попович.
— Отсутствие лифта здесь уже не поможет.
И я ехидно поинтересовался:
— Или позвонить в магазин? Чтобы уточнить степень сложности...
Мастера подключили шланг точно по инструкции.
Когда они ушли, Катерина угомонила сына, и мы решили испробовать агрегат. Но первая проба прошла не совсем, так сказать, удачно: щедро сыпанув порошка, я согласно техническому описанию нажал соответствующую кнопку, машина заработала. И в последующие полчаса ее работы из дырочки, в которую засыпалось моющее средство, равномерно выплевывались его излишки, кухня наполнялась пеной, сверкающей всеми цветами радуги.
Вечер прошел в борьбе за чистоту полов. Но других физических затрат, чтобы сделать белье чистым, действительно больше не потребовалось. Ни в этот день, ни в последующий месяц. Порошок отмеривался точно в соответствии с инструкцией. Машина работала. Я благодушествовал — отцовство не казалось уже суровой участью мужчины, но радоваться, как всегда, оказалось рано.
Как-то вечером я вернулся домой позже обычного. Закрывая дверцу машины, я посмотрел на окна домашнего очага: света в них не было. На темной лестничной клетке меня встретила Катерина в ночной рубашке и со свечой в руке.
— Сегодня духов день? — весело спросил я.
Но был отнюдь не праздник. Катерина решила поставить стирку на ночь и включила машину, но проработала она на сей раз всего несколько минут, а потом вырубилась, отключив за одно электричество в квартире.
— Люк не открывается, — голосом матроса тонущей подводной лодки сообщила она.
Не открылся он и на следующий день.
— Я надеюсь, ты не выбросила гарантийный талон? — без тени волнения поинтересовался я. — Срочно звони в мастерскую.
Следующие два дня Сашкины прогулки и кормление совершались в перерывах между попытками дозвониться в гарантийную мастерскую. Вечером Катя рапортовала, что телефон там занят, и я отправлялся стирать пеленки сына. На третий день я не выдержал и решил звонить сам. После двух часов автоматического дозвона, я набрал номер телефонной станции:
— Здравствуйте! Редакция беспокоит! — бодро поприветствовал я собеседницу. — Номер два дня занят, не могли бы вы проверить?
— Минутку, — понимающе пропели в ответ. — Соединяю.
Мастер, выслушав мой рассказ о том, "как было хорошо, но неожиданно сломалось", выдержал театральную паузу и сказал:
— Давайте адрес, буду в среду в семь.
Он приехал действительно в семь, но в пятницу. Катерина пересказала беседу темпераментно и артистично. Оказалось, что сломалась та самая трубка, которую при установке не хотели подключать к канализации. Собираясь к нам, мастер, натурально, трубку с собой не взял, но обещал прийти завтра. Через неделю жена встретила меня радостной новостью:
— Мастер приходил. И даже починил машину.
Чувствуя, что я вновь избавлен от участи прачки, я отправился на кухню — ужинать, созерцая отремонтированную машину. Катерина бодро и по-прежнему артистично принялась расписывать свое общение со спасителем. Оказывается, что на сей раз мастер первым делом потребовал гарантийный талон и поинтересовался, соблюдали ли мы правила эксплуатации.
— И что? Что ты ему сказала?
Катька трогательно сообщила, что уверила его, что мы эксплуатировали точно по инструкции и даже исповедалась об эпизоде с пенообразованием — в качестве доказательства того, что уж потом-то мы все делали предельно правильно. Однако, тщательно изучив предъявленный гарантийный талон, мастер заявил, что в нем не хватает еще одной печати, а именно — отметки гарантийной мастерской. Поэтому за ремонт следовало платить. Каковую оплату (рублевый эквивалент $ 100 долларов) Катерина не замедлила произвести.
— Какой еще отметки? — с видом идиота спросил я.
— Вот, вот, — живо откликнулась Катька. — Я задала тот же самый вопрос. Но он предложил — если нас что-то не устраивает — чинить машину самостоятельно.
Наступила пауза, а потом она констатировала:
— Чинить стиральные машины ты не умеешь, — довольная собой, сказала она. — Я уже даже стирала сегодня.
— Но ты хотя бы спросила, какой именно печати не хватает? — простонал я.
— Безусловно, дорогой! — очень строго, но терпеливо ответила супруга. — Я даже сказала тебе об этом — дополнительной печати гарантийной мастерской, подтверждающей, что мастерская ремонт осуществит.
Я подумал, что продолжать разговор совершенно бессмысленно: еще немного — и виновником чаевых в размере ста баксов буду я, так как недостаточно тщательно проверил документы.
— В следующий раз считать печати на бумажках будешь ты, ты теперь у нас грамотнее, — нашелся я и, минуя ванну, пошел смотреть телевизор.
Максим ДАНИЛИН