Рубка за лес

Хотя главное, "чем богата Россия",— это, конечно, нефть и газ, новый проект "Денег" с таким названием мы все же решили начать с леса. Такие ли уж бескрайние наши лесные просторы? Научились ли у нас наконец перерабатывать древесину? К чему привело повышение пошлин на экспорт кругляка? За ответами на эти вопросы корреспондент "Денег" Алексей Боярский отправился на "всероссийскую лесопилку" — в Архангельскую область.

Пилить лесом

Если в самом Архангельске в начале апреля уже чувствовалась весна, то за городом начиналась обычная, хоть и не лютая уже зима. Пустая белая замерзшая дорога. Где закончился асфальт и началась грунтовка, понять невозможно: дорога покрыта толстым слоем льда. Населенные пункты перестали встречаться уже через полчаса после выезда из центра города, и вот уже почти пять часов пути в окне автомобиля — бесконечное кино про лес и покрытые снегом болота. Транспорт встречается примерно раз в полчаса. Несколько лесовозов, джипы, пара тракторов, убирающих снег. Да, вся бескрайняя грунтовая лесная дорога была идеально расчищена. А ехали мы за 250 км от Архангельска — в Пинежский район, на лесоповал одного из леспромхозов группы компаний "Титан", это один из крупнейших игроков отрасли с годовыми оборотом 25,5 млрд руб. и объемом заготовки 8 млн кубометров древесины.

С лесоповала бревна везут на "Лесозавод 25" и Архангельский ЦБК, аффилированные предприятия, находящиеся рядом с Архангельском. Возить приходится так далеко, поскольку ближе уже ничего не осталось, все вырубили. До 75% леса в Архангельской области заготавливается именно зимой, с ноября по апрель. Летом же в эти места просто не подобраться: и дороги размыты, и сами делянки в топи. Чтоб летом можно было хоть что-то пилить, зимой не трогают ближние делянки на сухих участках, таких, понятно, немного.

Когда едешь на лесоповал, невольно представляешь хмурых зеков в ушанках и телогрейках, с бензопилами "Дружба". На вопрос о зеках водитель только смеется: победили, мол, преступность, большая часть исправительных учреждений в Архангельской области давно закрыта. "А если серьезно,— добавляет он,— то везти зеков на делянку и там охранять — себе дороже. Они техники на миллионы переломают".

Техника и правда впечатляет. Картина, увиденная нами на делянке, резко отличалась от памятной по советскому кинематографу. На границе уже вырубленного, засыпанного еловыми ветками участка пожирает лес машина, похожая на экскаватор. Собственно, это и есть экскаватор Volvo, у которого вместо ковша стоит, как пояснил лесоруб в кабине, "захватывающая харвестерная головка с пилой". В кабине у лесоруба — шик: компьютер, магнитола и кондиционер. На улице минус семь, а он в одной футболке. В компьютере заданы параметры, по которым автоматически будет произведен распил ствола. Головка захватывает ствол, автоматически отмеряя высоту пенька, пилит, поворачивает ствол и протягивает через себя, обрезая ветки. Дальше машина отмеряет и разрезает ствол на части: пиловочник, баланс. Одновременно компьютер подсчитывает выработку в кубометрах. Вся операция занимает полминуты, и к следующему дереву.

Пиловочник — это нижняя толстая часть, которая пойдет на лесозавод для разделки на доски и брус. Баланс — тонкий ствол, пригодный лишь как сырье для целлюлозно-бумажного производства. Потом подъедет форвардер, так называют машины-погрузчики с краном-захватом. Он соберет и отсортирует по штабелям пиловочник и баланс. Верхушка же с ветками останется в лесу.

"Мы этими ветками дороги мостим, и вот ходим по ним.— Бригадир обводит взглядом засыпанную еловыми лапами делянку.— Вывозить ветки — порубочные остатки, по науке — экономически не выгодно. Да и в Финляндии их тоже сначала перемалывают прямо на делянках и только в таком виде вывозят, используя позже как удобрение или печное топливо. А при наших расстояниях и это не имеет смысла".

В общем-то ничего плохого в брошенных ветках и нет: ветки с шишками способствуют восстановлению леса — дают семена и защищают ростки "своим телом".

Но недостатки в нашем способе рубить лес все же имеются, и отдельными их не назовешь. Заготовка традиционно ведется по тотальному принципу: участки вырубаются полностью, остается только подрост и редкие семенники. Потом, через определенное время, если лесопользователь ответственный, на участке будет произведено восстановление леса — семенами или саженцами.

Почему такие правила у нашей лесозаготовки — сам бригадир, как мне показалось, до конца не понимает. Пожимает плечами: "Предписано делянку полностью вырубать". Опытный лесоруб знает, что в Финляндии применяется выборочная рубка. Она позволяет и древесину заготовить, и сохранить целостность леса. Более того, после прореживания он и растет лучше, и не успевает "перестояться" — вовремя пилят старые деревья. Хотя финны помогают лесу и саженцами, и удобрениями. Вернуться на такие участки лесорубы могут уже лет через 10-20, когда деревья подрастут, и нет нужды у них пилить в лес за сотни километров. А при тотальной вырубке вернуться на делянку можно лишь лет через восемьдесят.

Белые и черные

В нескольких километрах от делянки — "вахта", временный поселок лесорубов. Несколько вагончиков с двухъярусными кроватями, умывальниками и "буржуйками". Вагончик-столовая, вагончик-офис, вагончик-баня. К "туалету типа сортир" с буквами "М" и "Ж" ведет дорожка между сугробами по пояс. Короче, картина из культового среди лесорубов фильма "Девчата", да и девчата-поварихи тут тоже есть. Кормят на вахте хорошо: в день нашего приезда крошечная кухня предлагала на выбор два варианта мясных блюд, рыбу, по два вида гарнира, первого и компота.

Работают в леспромхозе вахтовым методом — две недели через две. На каждой делянке одновременно работают по два человека. Работа круглосуточная: две смены по 12 часов, ночью валят при свете прожекторов. Никаких гастарбайтеров: рабочие в основном из расположенного в 60 км отсюда поселка Ясный. Хотя ездят и из Архангельска. По наблюдениям директора по лесозаготовке ГК "Титан" Александра Хмелюка, молодежь, некогда подавшаяся из поселков в Архангельск или Санкт-Петербург, начала понемногу возвращаться. Средняя зарплата у лесоруба — 45 тыс. руб., а если поднапрячься, то можно вытянуть и 60 тыс. руб. Средние же зарплаты на лесозаводе в Архангельске в почти вдвое меньше — 26 тыс. руб. в месяц.

Вопрос о рентабельности лесоповала такой же зыбкий, как и здешние почвы: расходы очень велики. Только строительство километра грунтовой дороги в лесу обходится предприятию в 1 млн руб. И строить ее нужно за два года до начала заготовки, чтоб успела выстояться. Оказывается, существенная часть пройденной нами 250-километровой трассы в лесу построена именно лесозаготовителями. Машина-погрузчик стоит 8 млн руб., экскаватор с распилочной головкой — 12,5 млн руб. По словам Александра Хмелюка, в этом году они закупили оборудования на 380 млн руб.,окупится за 4-5 лет. Плюс зарплаты, налоги, ремонт техники и организация быта.

Казалось бы, при таком раскладе мелким компаниям в лесу делать нечего. Тем не менее из 11 млн кубов заготовки в Архангельской области половина приходится на мелких игроков. Они для отрасли источник постоянной головной боли. Открыв первый попавшийся номер местной газеты "Лесной регион", сразу натыкаюсь на заметку "Борьба с кражей леса". Она, конечно, посвящена "черным лесорубам", и чем мельче компания, тем труднее отличить черное от белого. И вырубают больше, чем разрешено, и на восстановление не тратятся, а контролировать "мелочь" непросто.

Есть еще проблема. Куб хвойного пиловочника стоит до 2,5 тыс. руб., а баланса — до 850 руб. При ценах посредников, поставляющих баланс на ЦБК, мелким заготовителям вывозить баланс из леса зачастую невыгодно, его просто бросают. Реализовать лес без документов не трудно. В Плисецком районе чуть не в каждом дворе пилорама: пилят доски, грузят в фуры и отправляют на строительные рынки, хоть и в Москву.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Экспортная стружка

Структура экспорта российского леса традиционна. Западные регионы (Архангельская, Кировская, Вологодская, Костромская области) поставляют лес в Европу, а Сибирь и Дальний Восток — на Ближний Восток, в Китай, Японию. "Доски, брус в основном используются в строительстве частных домов,— поясняет генеральный директор ЗАО "Лесозавод 25" Михаил Папылев.— Учитывая динамику нашего коттеджного строительства, спроса в России не будет еще долго". Оказывается, хотя Подмосковье и производит впечатление одной большой стройки, до Запада, где собственный дом строит чуть не каждая семья, нам еще очень далеко. А на европейском рынке доля российского леса, добавляет Папылев, составляет не более 2%. В сегменте высококачественного северного леса нас существенно обгоняют шведы и финны. А есть ли возможность нарастить объемы? Как выяснилось, совсем незначительная. Леса на Севере у нас достаточно, чтобы пилить без серьезного ущерба для экологии. Но если говорить о доступном лесе, вдоль рек, железных и автомобильных дорог, то он уже на исходе. Остающиеся же гигантские объемы леса для заготовки слишком дороги. Объем заготовок по сравнению с 1980-ми упал в 1,5 раза. Понятно, что в этих условиях отрасль должна держать курс на повышение отдачи с куба. Распил круглого леса на доски повышает стоимость в два раза. Когда впервые (в 2007 году) были введены экспортные пошлины на круглый лес, Архангельская область, где с советских времен худо-бедно сохранились и лесопильные производства, и ЦБК, пострадала несильно. Зато в соседних Кировской и Вологодской областях, которые баланс отправляли только на экспорт, объемы заготовки резко упали, и правительству пришлось корректировать пошлины.

"Лесозавод 25" — образцово-показательное предприятие, после модернизации — крупнейший и самый современный лесопильный комплекс на Северо-Западе России. На его примере легко увидеть, как можно повысить отдачу с куба древесины.

До революции предприятие, основанное в 1870 году, называлось "Товарищество братьев Вальневых": заброшенные кирпичные цеха на территории, видимо, сохранились еще с тех времен. Как рассказал Михаил Папылев, когда в 2006 году было принято решение о модернизации, старые цеха просто закрыли, а рядом с ними за €50 млн выстроили новый завод. Все как на картинке: аккуратные цеха из синих сэндвич-панелей, между ними гигантские насыпи, издали напоминающие горы песка на стройках, только это не песок, а стружка. Обслуживающих производственный цикл на гигантском конвейере я насчитал не больше двух десятков человек. Рабочий на погрузчике загружает бревна на движущуюся ленту. Дальше все машины делают сами: обдирается кора, идет распил на доски и брус по заданным параметрам. Люди на каждом участке лишь следят за тем, чтобы не было сбоев, а на финальных этапах отсеивают редкий брак. Потом пиломатериал пакуется — 99% продукции идет на экспорт. Впрочем, сильнее всего впечатляет не автоматизация лесопилки. Существенную долю прибыли здесь дает использование отходов. Доски и брус — это лишь 50% исходного объема. Еще 33% — технологическая щепа, которая пойдет на производство целлюлозы. Но ведь остается еще 17% коры, опилок и стружки. При годовом объеме исходного сырья "Лесозавода 25" в 750 тыс. кубов объем отходов — 127,5 тыс. кубов. Это те самые горы стружки. Они поступают в качестве топлива на заводскую ТЭЦ, которая не только полностью обеспечивает потребности самого производства, но и продает излишки электроэнергии городу. Вы когда-нибудь бывали на электростанции, где пахнет не углеводородами, а еловыми дровами, как в бане?

Большая часть стружки все же перерабатывается в пеллеты: стружка обезвоживается и прессуется в гранулы, напоминающие пули. Транспортировать стружку нерентабельно, а вот такой сухой остаток — вполне. Пеллеты пакуются в огромные контейнеры и отправляются в Европу, где на них работают электростанции в небольших городах.

Но и это еще не все резервы по вытягиванию дополнительной маржи. По словам Михаила Папылева, только 60% их пиломатериалов используется непосредственно в строительстве, а 40% является сырьем для дальнейшего производства вагонки или клееного бруса. Идея создания более глубокой переработки на предприятии сейчас рассматривается, но проблема не столько в инвестициях, сколько в маркетинге. Круг покупателей круглого леса или досок фактически не менялся со времен братьев Вальневых: одни и те же европейские компании. Российский рынок "Лесозаводу 25" в принципе не интересен, а на европейский выйти с "евровагонкой" будет сложно. Впрочем, судя по всему, поставки в Европу продуктов более глубокой переработки все же начнутся. Дело даже не в способностях российских предпринимателей. Все компании-лидеры российской лесной промышленности давно принадлежат иностранцам: например, "Титан" является генеральным поставщиком лесосырья для Архангельского ЦБК, 97% акций которого владеет австрийский холдинг Pulp Mill, а более 50% акций группы "Илим" — американская International Paper.