Короткий вояж в Польшу обозревателя "Огонька" убедил его в том, что общественное телевидение в постсоветских странах возможно, во всяком случае, общественное радио — точно
У меня выдалась поездка в Польшу. Деловая командировка, встречи с коллегами: радиостанции Гданьска, Варшавы, Ольштына.
Сочинить из этого путевые заметки (вот еще то словцо!) я не рассчитывал. Специфических впечатлений и правда отложилось немного: ну разве что очередь из старых, двадцатилетних, "фольксвагенов-пассатов" с польскими номерами на границе под Калининградом. Стояло в линию старушек, наверное, сто. Все — в кузовах типа "сарай": сюрреалистическое зрелище, в духе Бунюэля или Сорокина. А перед тем три таких же древних "пассата" встретились на автозаправке, все поддомкраченные на левый бок, как будто разом отвалились правые колеса. И потом только стало ясно: заваливая набок, машины заправляли по горлышко бензобака, который в старых "фольксвагенах" польские умельцы переделывали, увеличивая объем... И очередь на русско-польской границе была, по сути, очередью из частных бензовозов, поскольку польский бензин вдвое дороже русского. Он, кстати, во всей Европе вдвое дороже, однако на границе с Финляндией не встретить ни домкратов, ни "пассатов": почувствуйте разницу...
Ну а если о делах, то есть о радио, то в Польше я снова увидел (и вот тут я от увертюры перехожу к теме), что в наше время общественное служение создает вещи, на которые раньше были способны лишь империи. Ведь что в империях самое привлекательное? Избыточное, объективно ненужное сверхусилие, на которое не способно служебное государство. Избыточное усилие формирует Непобедимые армады и возводит Великие стены, превращает леса в парки, а болота — в столицы. На этот завораживающий огонь и ведутся русские неоимперские страдальцы типа Дугина и Проханова, мечтающие гальванизировать пусть труп, но великий. А искать нынешнее избыточное действо ныне нужно не на кладбище, а в служении обществу, которое (я про служение) порождает избыточный продукт, подобно тому, как раньше Ватикан, служа Христу, породил свои знаменитые музеи.
Простой пример: будете в Лондоне — пройдите сквозь то, что называется BBC Experience (Би-би-си — это сеть именно общественного, а не государственного вещания). "Экспириенс" — это музей радио, а по сути звуковая машина времени. Там вам предложат записать цокот копыт (пыль по полю летит!) и гром-молнию, услышать, как король говорит и как летят на Лондон бомбы... Увлекательнейший аттракцион, который коммерческое радио попросту не может себе позволить (экспонаты, аренда, персонал — понятно, почему не может), а Би-би-си, ведомое общественным благом, позволяет запросто.
Вот и на польских общественных радиостанциях я увидел существование того, что не может произрастать в условиях расчетливого бизнеса. Не в смысле музеев (хотя архивы на Polskie Radio впечатляют: можно, допустим, подержать в руках голос Пилсудского), а в смысле избыточной избыточности. Например, поход на радио Гданьска у нас начинался с концертной студии. У них там, на гданьском радио, представьте себе, есть собственный концертный зал, где можно разместить малый симфонический оркестр, не говоря уж про струнный квартет. И они размещаются, и радио транслирует регулярно живые концерты (надо ли говорить, что в России собственных концертных студий нет ни у одной радиостанции!). А радио Ольштына (Ольштын по размерам — городок в табакерке, по населению, как наш Ковров, 170 тысяч жителей) — это встроенная в сосновую рощицу отличной современной архитектуры вилла, где работают (Коврову это и не снилось!) 60 сотрудников. И это радио ежедневно выпускает в эфир целых две программы на украинском языке — только потому, что 10 процентов ольштынского населения являются этническими украинцами. (А ну-ка, ну-ка, где в страдающей по имперскому величию стране, хотя бы в жиреющей и борзеющий от денег Москве, найдется хотя бы минута радиоэфира на гастарбайтерском таджикском?!)
Кстати, вещание по-украински, а также по-белорусски и по-русски ведет и главное польское общественное радио — Polskie Radio. "Польское радио" — это калька с Би-би-си: четыре главных канала (на Би-би-си, правда, их пять) плюс иновещание. При этом студии на "Польском радио" по оснащению такие, какие я не видел вообще нигде. Нигде нет такого студийного комплекса, как у польской "четверки", Czworka — с меняющимся изображением видеостен, с полноценным театральным светом, с дорогущим диджейским пультом с виниловыми "вертушками". Не студии, а ночной клуб с танцполом!
Но главная избыточная роскошь, которую польское общественное радио себе позволяет,— это даже не студии, не штат и не здания, а эфирный неформат. Игнорирование радиоформата сегодня — это вещь, посильнее гвоздя в сапоге, фантазий Гейне, а также Версаля с Петродворцом вместе взятых. Формат — это затачивание радиостанций под прибыль. Формат — идея американская (американская культура вообще является культурой подростков, отказавшихся от условностей старой Европы, взять американскую идею небоскребов или имитационного, декорационного Лас-Вегаса), которая состоит как раз в минимизации непроизводительных усилий. То есть в том, что для коммерческого успеха нужно крутить по радио ровно то, что радиослушатель хочет слышать. Опросы, фокус-группы — для оттачивания формата все идет в ход, но в итоге образуется замкнутый круг: аудитория любит только то, что ей дают, а дают ей только то, что она любит. Никакому уникуму, ниспровергателю устоев, революционеру через этот кордон не пробиться, и получается в результате: среди 50 с лишним радиостанций, которые вещают сегодня в Москве в FM-диапазоне, нет ни одной, которая лично мне была бы интересна. Форматированная радиостанция — это гипермаркет с заведомо известным ассортиментом. Все московские радиостанции сегодня — это станции форматов АС (Adult Contemporary, "популярная современная музыка для взрослых") или CHR (Contemporary Hit Radio, "радио современных хитов"), разбавленных русской попсой и русским шансоном. И даже "Эхо Москвы" — это никакое не общественное, а деловое, форматированное, заточенное под прибыль радио, в чем с обреченностью убеждаешься, когда тебе сразу после политических дискуссий безо всякого предупреждения рассказывают то об элитной недвижимости, то об отдыхе за рубежом, то о лечении эректильной дисфункции.
А вот польские общественные радиостанции — это другое. "Можно узнать про ваш формат?" — "Нэ можно. Нэма формата".— "Можно узнать про вашу бизнес-идею?" — "Нэ можно. Нэма бизнес-идеи".
В Польше ради общественных интересов (неопределимых, как ветер, как эфир, но, несомненно, существующих) ставят в эфир то разговоры, то музыку, причем музыку разнообразную; пробуют и то, и это; над польским общественным радио не висит дамокловым мечом выгода учредителей, потому что польские общественные радиостанции (подобно многим европейским) вообще существуют на лицензионный сбор, то есть плату за сам факт владения телевизором или радиоприемником. И приводит это к тому, что в Польше первое место по популярности занимают не деловые, не коммерческие, не католические (а такие тоже есть, например радио "Мария"), а именно общественные радиостанции.
Усилие некоммерческое, не озабоченное ближайшей перспективой окупаемости — то есть сверхусилие,— невероятно важно для самоощущения нации, вот что я хочу сказать. Это куда важнее, чем деньги, чем нефть, чем цены на бензин, чем анекдотическое (потому как прибыло из другой эпохи) число президентских дворцов или лакеев.
Как же сверхусилия в России мне не хватает...