Камни танцуют

В своем историческом зале, сверкающем, как выстеганная пурпурным бархатом золотая шкатулка, Большой театр представляет соответствующую антуражу премьеру — триптих "Драгоценности", поставленный Джорджем Баланчиным в 1967 году на музыку Форе ("Изумруды"), Стравинского ("Рубины") и Чайковского ("Бриллианты"). На создание коллекции балетных драгоценностей хореографа вдохновило знакомство с одним из корифеев ювелирного дела. "Мысль о новом балете, в котором танцовщики олицетворяли бы драгоценности, зародилась несколько лет назад, когда мой друг Милстайн познакомил меня с ювелиром по имени Клод Арпель,— вспоминал Джордж Баланчин в своей книге.— Позднее я увидел великолепные камни в его нью-йоркской коллекции. Разумеется, я всегда любил драгоценности — все же восточный человек, родом с Кавказа, из Грузии".

Подобрав в качестве оправы контрастную музыку трех несхожих композиторов, Баланчин сочинил трехчастный балет, который теоретики считают "финальным портретом классического танца в ХХ веке, представлением трех главных стилевых систем и трех ведущих танцевальных школ — французской, русской и американской". Сам-то Баланчин, не терпящий пафоса и сопротивлявшийся собственной канонизации, письменно заверял, что ничего такого не имел в виду. Что "Изумруды" вовсе не французская школа, а лишь "мои воспоминания о Франции"; что в "Рубинах" представлена совсем не Америка, а "просто музыка Стравинского, которую я всегда любил". И, хотя о теме "Бриллианты" хореограф не распространялся, по музыке понятно: это ностальгия о дореволюционном Петербурге, о торжественных и многолюдных балетах Петипа, о детстве, проведенном за кулисами Мариинского театра. В своих рассказах о "Драгоценностях" Баланчин был скуп и деловит, как ремесленник: сколько человек, кто за кем выходит и на какую музыку танцует. "Описывать сами танцы было бы скучно, так как в них нет никакого литературного содержания",— полагал он. И был прав: "Драгоценности" — из тех балетов, которые лучше один раз увидеть, что сто раз читать о них (впрочем, и ювелирные украшения приятнее носить, чем разглядывать в витринах).

И едва ли вы разглядите в нем особенности "школ" — то есть технологические особенности балета разных стран: французскую технику Баланчин воспроизвел не слишком похоже, американскую создал сам. Похоже, в 1967 году стареющего хореографа вдохновляли куда более романтичные (или пикантные) темы, чем методика преподавания. Великий знаток танцующих женщин, он вспоминал о балеринах разных стран, бесчисленных "кошечках" и "лошадках" (по его собственной классификации) с такими непохожими темпераментами, ножками и характерами. Космополит, поработавший во многих труппах, Баланчин любил и понимал балерин как никто из хореографов — вот и создал драгоценную галерею женских типов, неотделимых от национальной особенностей, манер и пластики.

Именно поэтому ни одна труппа мира не может станцевать с одинаковым совершенством все балеты из этой международной коллекции. В элегантных "Изумрудах" никто не сравнится с французами с их фирменным шармом, вниманием к нюансам и умением вести тонкую любовную игру. Синкопированные "Рубины" с наибольшим драйвом и пониманием дела танцуют американцы, знающие толк в джазе. Торжественные же "Бриллианты" с их пафосом, не отменяющим душевность,— прерогатива русских. Тем не менее наиболее амбициозные труппы ставят триптих целиком, стремясь стать универсалами и мобилизуя для этого свои лучшие силы. Первым в Европе полную коллекцию "Драгоценностей" представил Мариинский театр в 2000-м и получил за них "Золотую маску". Год спустя на вызов ответила Парижская опера. Пять лет назад в заочное соревнование театров вступила Королевская труппа Ковент-Гардена. И вот теперь — Большой.

Стоит отметить, что в репертуарной сокровищнице москвичей "Рубины" появились в 2010-м — и нельзя сказать, что произвели большой эффект (во всяком случае, на "Золотую маску" эксперты их не выдвинули). Кордебалету и вторым солистам не хватило ни смелости, ни шика. Среди ведущих солистов попадались дарования яркие, неординарные (в их числе была и отбывшая в Михайловский театр Наталья Осипова), но нуждающиеся в дополнительной обработке.

Готовить полный комплект "Драгоценностей" в Москву прибыли американские ювелиры — хранители наследия Баланчина Меррилл Эшли, Пол Боуз и Сандра Дженнингс. Они призваны отполировать уже имеющиеся "Рубины" и огранить местных самородков для "Бриллиантов" и "Изумрудов". Ряды прим и премьеров Большого за последний сезон изрядно пополнились, так что в шести майских спектаклях непременно засверкают новые дарования. В "Изумрудах" наверняка выступит петербурженка Евгения Образцова — она их танцевала еще в Мариинском театре. Не останется в стороне и приглашенная звезда Большого — балерина Мариинки Диана Вишнева. Вагановская школа воспитала еще один бриллиант — юную Ольгу Смирнову, чей романтический облик уже оценили американцы. Сверкнув в современном репертуаре, достигли балеринских высот и молодые москвички — Анна Окунева, Яна Париенко. В драгоценных балетах положенное им место займут и признанные лидеры труппы — Светлана Лунькина, Екатерина Крысанова, Нина Капцова, Екатерина Шипулина. Дам поддержит соответствующее количество кавалеров — словом, зрителям представят лучшие силы Большого.

Чем уж точно будут отличаться московские "Драгоценности" от всех прочих — так это оригинальной сценографией и костюмами. От тех, что придумали к премьере 1967 года Питер Харви и Барбара Каринска и в которых ставили "Драгоценности" по всему миру, первой отказалась Парижская опера, пригласив в оформители Кристиана Лакруа. "А чем мы хуже?" — подумали в Большом и затребовали у американцев право на собственное оформление (эскизы, впрочем, согласовывали с Фондом Баланчина). За новую сценографию отвечает Алена Пикалова, за костюмы — Елена Зайцева, проверенные специалисты по великолепию: им Большой театр обязан "Пахитой", "Эсмеральдой" и одеждами "Корсара".

Большой театр, 5, 6, 8--10 мая, 19.00