Ретроспектива жуликов и воров

В лондонской галерее Carroll/Fletcher открывается выставка Евы и Франко Маттес "Anonymous, Untitled, Dimensions Variable", в центре ее — проект "Украденные фрагменты".

Живущие то в Испании, то в Америке, то еще где придется итальянцы Ева и Франко Маттес, они же — группа 0100101110101101.org, в конце 1990-х одними из первых стали заниматься интернет-искусством. Сначала они стали регистрировать "фальшивые" сайты. Первым был Vaticano.org, уводивший в никуда людей, ищущих официальную страничку католической церкви. Потом появился еще ряд похожих, часто Маттесы просто восстанавливали закрытые страницы, делали их своей территорией, ни для чего не используя,— просто интернет, таким образом, переставал быть пространством информации, в нем мог осуществляться нулевой художественный жест — создававший зону странной свободы. По сути все интернет-искусство Маттесов устроено сходным образом — как поиск некоторой слепой зоны. Их проект для Венецианской биеннале 2001 года представлял собой компьютерный вирус. "Biennale.py" внедрялся только в компьютеры, использующие программы, написанные на редком языке Python, причем арт-вирус не приносил никакого вреда. Единственной его целью было выжить, распространиться — диски с ним художники продавали за полторы тысячи долларов. То есть сама его экспансия была маленькой пародией на распространение современного искусства.

С таким использованием пустоты, причем с оттенком моральной и правовой двусмысленности, искусство Маттесов связано не только в интернет-ипостаси. Одним из их проектов был выдуманный сербский художник Дарко Мавер. Он делал невероятно жестокие гиперреалистические инсталляции из манекенов и гипсовых муляжей: изуродованные тела, отрубленные конечности, мертвые младенцы. Искусство Мавера, а также его героическая и страшная биография сразу превратились в объект завороженного внимания арт-мира. Он был идеальным свидетелем военной травмы, будучи с ног до головы выдуман. Здесь есть более очевидная разоблачительная составляющая: история Мавера демонстрировала, что медиа-героем обычно становится человек, отвечающий готовым представлениям о проживании травмы, а не открывающий новые травматические зоны. Но есть и более забавный момент: Мавер был тоже своего рода арт-вирусом, экспериментом с громко звучащей пустотой. Почти все проекты Маттесов построены на таком эффекте от нулевого события. Часто оно было прекрасно минималистично: на случайный дом в городке Витербо они повесили мемориальную табличку с надписью "Обычное здание" и пояснениями, что объект не представляет никакого интереса. Естественно, табличка работала ровно обратным образом. Часто событие и более провокативно: в 2003-м на площади Карлсплац в Вене Маттесы установили нечто вроде информационного стенда, сообщавшего, что площадь приобретена компанией Nike, в скором времени будет переименована в Найксплац, а в центре будет воздвигнут огромный логотип фирмы. Жители Вены начали закономерно возмущаться, а Nike, когда обнаружили свое дурацкое положение, безуспешно пытались засудить художников.

Действия Маттесов всегда неопределимо зависают между критическим активизмом и интеллектуальным хулиганством, изобретательным расширением границ искусства и издевательством над самой бесконечной растяжимостью этих границ. И может быть, самый виртуозный в этом смысле — их первый проект. С июля 1995 по июль 1997 года Ева и Франко занимались тем, что воровали из музеев, собрав за два года целую коллекцию кусочков шедевров современного искусства. У них есть нить, вырванная из холста Кандинского, капля краски Шагала, спидометр одного из автомобилей, расплющенных Сезаром, крышечка бутылки, извлеченная из мусорной инсталляции концептуалиста Эдварда Кинхольца, какие-то фрагменты, отколупанные от Уорхола, Раушенберга, Бойса, Джеффа Кунса, и даже крошечка фарфора, выцарапанная из дюшановского писсуара. Критик Washington Post Блейк Гопник говорит, что "Украденные фрагменты" напоминают реликварий с фрагментами мощей. И действительно, жертвами Маттесов стали практически все "святые" современного искусства. При том что многие из них занимались ровно таким же попиранием его сакрального статуса. Если хоть чуть-чуть доверять Маттесам, их воровская авантюра — не вандализм, а дань любви всем этим героическим нарушителям конвенций, единственный способ вернуть их работы из музейной смерти обратно в жизнь, в авангардистский оборот (пусть и сделав отчасти жертвами). Особенно трогательным эту историю делает тот факт, что она — тайная. Ева и Франко впервые выставили свои сокровища спустя 15 лет. Но именно это первое, никому не известное святотатство освящало всю их дальнейшую деятельность по потешному нарушению арт-приличий.

Лондон, галерея Carroll/Fletcher, до 18 мая