От Чехова до геноцида

Каждый год в мае в Берлине показывают десять лучших спектаклей из так называемого "немецкоговорящего пространства" — Германии, Австрии и северной части Швейцарии. Немецкий театр в России давно перестал быть чем-то непонятным и далеким: благодаря расцвету фестивальной деятельности наши зрители имели возможность познакомиться со многими "выставочными" продуктами вышеупомянутого пространства. Для многих из нас немецкий театр так и остался чужим, но в то же время у него появилось и немало поклонников. Во всяком случае, немецкая модель организации театральной жизни, очень близкая российской, но работающая не просто гораздо более разумно (кто бы сомневался!), но и гораздо более интересно в творческом смысле, привлекает пристальное внимание всех, кто способен быть непредвзятым.

Про "Театртреффен" у нас говорят, что это немецкая "Золотая маска". Что, конечно, неверно: куда немцам до нашей гигантомании, тут всего одна номинация, к тому же строго ограниченная рамками десяти спектаклей. Да и не номинация это вовсе — никаких наград по итогам фестиваля не вручается. Но страсти кипят не меньше, чем у нас — решения экспертного совета критиков, выбирающих заветную десятку, обсуждаются яростно и беспощадно. Особенно в последние годы: с некоторых пор приглашенные фестивалем критики стали демонстративно пренебрегать неписаным правилом, согласно которому главный театральный фестиваль должен уважительно относиться к работам мастеров и соблюдать балансы интересов и самолюбий представителей разных поколений и городов.

Представьте себе, что "Золотая маска", к тому же строго редуцированная до "десятичного" формата, из года в год не только игнорировала бы спектакли Льва Додина и Петра Фоменко (все уже забыли, когда на "Театртреффен" звали Петера Штайна, Люка Бонди или Клауса Пайманна), но и обходила бы вниманием постановки лучших режиссеров среднего поколения — скажем, Андрея Могучего или Кирилла Серебренникова. Нет, у нас такого случиться не может. Дело в том, что немцы вообще очень подозрительно относятся к чьему-либо стабильному успеху — им сразу видится угроза стагнации. Там не только не стремятся, как у нас, сотворить себе кумиров, но умеют равнодушно сбрасывать недавних героев с корабля современности. Почивать на лаврах никому не дают. Хотя у любого "сброшенного" есть шанс вернуться — после нескольких лет "игнора" суперпопулярный в 1990-е годы театр "Фольскбюне" вновь вписан в число фаворитов фестиваля — приглашен сразу с тремя спектаклями. Два раза представлен хорошо известный у нас мюнхенский "Каммершпиле". И, что бы там ни говорили, не обойдется "Театртреффен" без венского "Бургтеатра" — одного из самых знаменитых, богатых и спесивых театров Европы.

Кстати, при взгляде на афишу фестиваля московский глаз именно спектакль "Бургтеатра" для себя и отметит — потому что это пьеса Чехова и потому что поставил ее лауреат премии "Золотая маска", руководитель Нового рижского театра Алвис Херманис. Когда начинается спектакль "Платонов", зритель глубоко вздыхает от изумления: таких подробных, натуралистических декораций немецкий театр не знал со времен великих чеховских спектаклей все того же Петера Штайна, то есть как минимум четверть века. Детали быта, вплоть до мельчайших, воспроизведены художником Моникой Пормале с необычайной прилежностью, точностью и достоверностью. Режиссер словно хочет заставить зрителя почувствовать в "Платонове" подлинное течение времени. Старыми театральными средствами он создает волшебную иллюзию реальности — и она кажется неслыханным новаторством. Особенно для немецкоязычного театра, где ставить классическую пьесу в костюмах и интерьерах той эпохи, когда эта пьеса была написана, уже давно считается смехотворной, старомодной нелепостью.

Алвиса Херманиса ни длина, ни перегруженность чеховского текста второстепенными персонажами и утомительными разговорами, судя по всему, не смущали. Сокращения в пьесе без названия им были предприняты минимальные, спектакль венского "Бургтеатра" длится вместе с антрактом около пяти часов — и экстремальная продолжительность наверняка входила в замысел режиссера. Его "Платонов", в сущности, оказывается весьма смелым экспериментом по исследованию нынешней театральной реальности. Херманис, по природе своей склонный к нежным провокациям, решил проверить, возможно ли сегодня создать серьезный спектакль в заведомо архаических системах координат — и увлек в это путешествие команду отличных актеров, в том числе знаменитого Мартина Вутке, играющего заглавную роль.

Интересно, что этот, самый традиционный — во всяком случае, внешне — спектакль программы в чем-то смыкается с самым радикальным участником фестиваля, документальным спектаклем "Радио "Ненависть"", сделанным Мило Рау в театре "Хеббель ам Уфер". В нем тоже восстанавливают реальное течение времени. Это театральное сочинение возвращает зрителя к одной из самых кровавых страниц мировой истории прошлого века — геноциду в Руанде в 1994 году, когда представители народности хуту всего за несколько недель истребили около миллиона своих соотечественников, принадлежащих племени тутси. Многие ли у нас об этом помнят? Но и в Германии помнят далеко не все, и создатели спектакля решили напомнить о кровавой бойне. Свидетельства очевидцев и жертв кошмара, чьи лица возникают на видеоэкранах,— лишь пролог к основной части действия: спектакль воссоздает одну часовую передачу прославившегося на весь мир руандийского "Радио тысячи холмов", ставшего в 1994 году одним из рупоров ненависти и самым эффективным подстрекателем убийц. В построенной на сцене радиостудии актеры играют ведущих: музыка и необязательная болтовня в эфире легко перемежаются адресованными слушателям призывами расправляться с согражданами. Растворенная в эфире ненависть здесь непринужденна и буднична — и оттого особенно страшна. Наверно, и немцам полезно об этом напомнить. А уж нам — просто необходимо.

Расписание фестиваля на сайте www.berlinerfestspiele.de