Двадцатилетняя война между восточным хитроумием и европейским высокомерием стоила Мохамеду Аль Файеду по некоторым подсчетам более миллиарда долларов. А Великобритании — некоторой части ее политического престижа.
Восточная традиция коммерции предписывает джентльмену всегда улыбаться, быть непредсказуемым и щедрым. Мохамед Аль Файед, деловой джентльмен, обретающийся в Великобритании, был и остается восточным коммерсантом в наиболее точном значении этого понятия.
Улыбка, щедрость и загадочность не покидали его даже в моменты самых напряженных деловых разборок. Последних в жизни Мохамеда было в избытке.
Улыбчивый египетский джентльмен избрал крайне изнурительную деловую стезю. Целью Аль Файеда было добиться процветания, славы и богатства в снобистской Европе, подозревающей всех без исключения восточных коммерсантов в причастности к негласному заговору против христианской цивилизации.
За двадцать лет он сделал два приобретения, которые в глазах всего мира остаются статусными символами Европы. Легендарный отель Ritz в Париже и не менее легендарный торгово-деловой центр Harrods в центре Лондона.
Чтобы сохранить и приумножить славу Ritz и Harrods, Файеду пришлось инвестировать значительную часть своего ориентального великодушия.
В Ritz до его появления текли трубы, обслуживающий персонал протирал стаканы наволочками от подушек. К тому же, безнадежно антикварная система отопления оставляла высокопоставленных клиентов на произвол судьбы в самые морозные дни.
Теплолюбивый Файед потратил несколько сотен миллионов на реконструкцию, создал "Египетский зал", восстановил мемориальные комнаты, в которых некогда гостили Шанель, Хемингуэй и Гарбо, вернув отелю забытый шик. За который некоторые современные посетители выкладывают по десять тысяч долларов в сутки.
Правда, убытки отеля держатся на уровне сорока миллионов долларов в год. Но его владельцу престиж дороже прибыли.
Гарун Аль Файед
Большая часть жизнеописаний преуспевших бизнесменов сочиняется задним числом. После получения первого миллиона или миллиарда — кому как повезет — биографию приходится подвергать известной редактуре. Мохамед Аль Файед исключением не был.
Его жизненный путь, тщательно выверенный специалистами по public relations, выглядел весьма достойно.
Выходец из семьи состоятельных египетских то ли судовладельцев, то ли владельцев хлопковых плантаций, плененный европейской цивилизацией, инвестирует унаследованные миллионы в экономику Великобритании.
Пресловутая восточная щедрость превратила его в персонажа светской хроники. Восточная манера вести дела заставляла некоторых снисходительно пожимать плечами.
Они полагали, что владелец торгового центра Harrods — второй после Биг Бена лондонской достопримечательности — не должен держаться с непринужденностью хозяина гарема. Однако привычка переводить наиболее привлекательных продавщиц на должность личных секретарш и щедро оплачивать это продвижение по службе оказалась неистребима.
Равно как и обыкновение рассылать наиболее приветливым представителям прессы элегантно упакованные подарочные корзинки.
Главное, что примиряло лондонский истэблишмент с ориентальностью Файеда, был его пламенный английский патриотизм.
Его щедрость не имела никаких границ, если речь заходила о том, чтобы угодить Великобритании.
В Harrods работает специальный курьер, в задачи которого входит развозить рождественские подарки с визитной карточкой "от дяди Мохамеда" малолетним представителям монархической династии.
Деда Мороза он с наслаждением разыгрывает и для взрослых Виндзоров. Становясь, к примеру, спонсором Королевского конного шоу. Или реставрируя на собственные деньги королевскую резиденцию в Булонском лесу в Париже. За что он, к слову, получил орден Почетного легиона (правда, от французского правительства).
Совершенно уж бескорыстной любовь Файеда к правящей династии назвать нельзя. Однако личная выгода, за которой он гонится, никак не соответствует размерам его затрат.
Мохамед Аль Файед, гражданин Египта, владелец Harrods и Ritz, обитатель личной резиденции в центре Лондона, много лет подряд безуспешно пытается... всего лишь стать гражданином Великобритании.
Куда идет король — большой секрет
Для Европы Файед всегда был чересчур уж экзотичен.
Два десятилетия в Англии никоим образом не избавили его от обыкновения вести дела в стиле "Тысячи и одной ночи". Безнадежно смешивая жанр деловой встречи с жанром застолья.
Его не удовлетворял личный особняк на Парк Лейн, так как пяти десятков комнат совершенно не хватало, чтобы разместить гостей, родственников, друзей и прислугу. Недолго думая, Файед приобрел три соседних здания, одно из которых ненароком оказалось старинным отелем.
Соединив четыре объекта сложной системой коридоров и подземных ходов, Файед получил идеальный приют миллионера. Соединяющий в себе лучшие свойства отеля, музея редкостей, противоатомного бункера и лабиринта.
Правда, гости и служащие по-прежнему вздрагивают, обнаруживая за невинными книжными полками сумрачные тайные ходы.
Зато хозяин и его доверенные лица имеют бесценную возможность являться и исчезать совершенно незамеченными. Что, согласитесь, крайне необходимо каждому серьезному бизнесмену.
Еще оригинальнее Файед решал вопрос личной безопасности. Трогательно заботясь о собственной шее — в буквальном смысле.
Он никогда не надевал традиционные галстуки. Считая, что (сугубо теоретически, разумеется) злоумышленник может подкрасться и коварно затянуть галстучный узел на его, мохамедовом, горле. Так что все его галстуки были исключительно на застежках.
Кроме галстуков, он опасался зловредных выхлопных газов. Отчего всегда использовал газовую маску, усаживаясь в собственный вертолет.
И болезнетворных бактерий. Так что перед большими общественными мероприятиями, например, благотворительными, он опускал в карман пропитанный одеколоном платок. И после каждого рукопожатия потихоньку опускал руку в карман, тщательно дезинфицируя пальцы.
Ну, и, разумеется, традиционный восточный страх быть отравленным заставлял его принимать исключительно пищу, изготовленную безусловно надежным личным поваром.
Были и менее серьезные меры предосторожности. Например, посменное дежурство сорока телохранителей.
Конвой этот, обходившийся в миллион долларов в год, окружающие считали скорее декоративной условностью.
Телохранители, которым брезгливый Файед запретил сидеть в одной с ним машине, вряд ли успели бы в случае смертельной необходимости закрыть своего работодателя грудью.
Впрочем, подобную инициативу охрана не проявила бы ни при каких обстоятельствах. Английские охранники презирали египтянина по традиции британского снобизма и за глаза называли его "жирным ублюдком".
Баллада об английском паспорте
По сути, телохранители относились к Мохамеду так же, как к нему относилось британское общество в целом.
Последнее благосклонно принимало его восточные деньги и презирало его восточные амбиции.
Когда Мохамед попросил, чтобы монархия осуществила его скромную мечту и выдала, наконец, британский паспорт, официальные инстанции отреагировали во всех отношениях неадекватно.
Вместо того, чтобы просто выдать требуемые документы Мохамеду и его родному брату — многолетнему компаньону по Harrods и Ritz — английское правительство затеяло многотрудное следствие. С целью проверки благонадежности обоих братьев.
Вопрос, которому комиссия уделила наиболее пристальное внимание, был прост. На какие, собственно, капиталы удалось Мохамеду Аль Файеду десять лет назад приобрести фирму Fraser, (которой и принадлежал центр Harrods). Стоившую худо-бедно — семьсот миллионов долларов.
Странное дело, но тогда, в 1984-м, английская экономика переживала весьма ощутимый кризис и этим щекотливым вопросом никто особенно не задавался. Купил — и славно.
В 1994-м кризис перестал ощущаться столь болезненно. Файед из желанного инвестора превратился во влиятельного конкурента. И Британская торгово-промышленная палата могла в свое удовольствие поворошить его разукрашенную пресс-агентами биографию.
Благонадежность египтянина с ходу подверглась серьезнейшему сомнению властей. Ибо оказалось, что Мохамед приукрасил собственный возраст. Указав в официальных документах, что от роду ему шестьдесят два года. А на самом деле было — шестьдесят шесть.
Если бы Мохамед был стареющей голливудской дивой, на это правонарушение, безусловно, посмотрели бы сквозь пальцы. Но подобное кокетство в деловых людях наводит на подозрения.
Вскоре выяснилось, что приукрашен был не только возраст. Рассказ о семье богатых египетских то ли судовладельцев, то ли хлопковых магнатов не выдержал даже самой примитивной проверки. Зато обнаружилась семья полунищего школьного учителя из Александрии. И, соответственно, полунищее детство.
Версия об унаследованном состоянии рухнула.
Вопрос о происхождении миллионов на покупку Harrods приобрел особую актуальность.
Файед божился, что деньги — его собственные. Предъявлял убедительные банковские документы из Шотландии и бог знает откуда еще.
Но торгово-промышленная палата в поисках источников файедова благосостояния уже переворошила историю столь эффективно, что на свет стали выплывать персонажи, ранее остававшиеся за кулисами.
Сезам, откройся!
Беглая проверка документов шестидесятых годов продемонстрировала, что юный Файед обретался в ту пору вовсе не на египетских верфях. А при недоброй памяти гаитянском диктаторе Дювалье. Которому оказывал некоторые загадочные услуги.
За что был вознагражден скромными денежными суммами и возможностью комфортно путешествовать в государственных лимузинах с охраной из тонтон-макутов.
Как всевластен ни был Папа Док, его казны не хватило бы на вознаграждение, достаточное для покупки Harrods и Ritz. Власти покопались в более поздних документах и наткнулись на некое имя, которое многое объяснило. По крайней мере, на первый взгляд.
Мохамед Аль Файед долгие годы был доверенным лицом человека с непроизносимым именем Хаджи Хассаналь Болкиях Му'Идзадин Ваддаулах. Впрочем, более известный как Его Величество Султан Брунея, или Самый Богатый Человек в Мире.
Карьера Файеда развивалась в рамках не всеми уважаемой профессии посредника. Человека, распоряжающегося капиталами, которые на девяносто процентов принадлежат другим.
Нетрудно догадаться, что лично заниматься мелкими покупками на сумму в семьсот миллионов Его Величеству было недосуг. Какие возражения британская корона вместе с торгово-промышленной палатой имела против этого абсолютно приватного дела, неизвестно.
Во всяком случае, как Файед, так и Султан неизменно отрицали, что Мохамед был всего лишь подставным лицом. А английские власти все больше и больше горячились.
И нетрудно догадаться, отказали Аль Файеду и его родному брату в вожделенном английском гражданстве. "За фальсификацию сведений относительно своей биографии и источников доходов".
Брату Мохамеда, надо сказать, отказ пришелся особенно некстати. Ибо он был женат на очаровательной англичанке. И всякий раз, пересекая границу, должен был переживать оскорбительное унижение — покидать супругу у стойки паспортного контроля и отправляться в коридор, предназначенный для инородцев.
Жена же самого Мохамеда имела гражданство Финляндии. Так что расставаться на границе супругам не приходилось ни на мгновение. Иными словами, британский паспорт имел для него не более чем символическую ценность.
Однако ярость, которую он испытал, получив отказ, символической не назовешь.
Потерпев неудачу с апелляцией в Комиссии по правам человека и сообразив, что возмущенные возгласы по поводу английского расизма, популярности не прибавят, Аль Файед подкормил прессу сенсационными сведениями, едва не создав политический кризис.
Вероятно, он решил, что можно спровоцировать отставку кабинета министров и на волне революционных преобразований добиться желаемого.
Сенсационность информации состояла в том, что некоторые министры консервативного правительства, так настойчиво любопытствующие, откуда египтянин берет свои деньги, проявляли гораздо большее великодушие, если речь заходила об их собственных удовольствиях.
Короче, министры-консерваторы без излишней щепетильности принимали от Файеда самые разнообразные подарки и услуги. В том числе, щедрые пожертвования в адрес их политической партии — около четырехсот тысяч долларов. А также бесплатные апартаменты в Ritz, на оплату которых жалования английского министра, очевидно, не хватало.
Однако, исходя из личного горького опыта, Файед создал себе несколько преувеличенное представление о строгости морального кодекса Британии. Революционную ситуацию создать не удалось. Правда, три министра все-таки ушли в отставку. Но и не более того.
Ему осталось дожидаться лучших времен и пестовать свой, с восточным орнаментом, английский патриотизм. Что он и делает. Недавнее распоряжение Файеда, как обычно, выдержано в стиле "Тысячи и одной ночи". После смерти его тело набальзамируют и поместят в саркофаг.
Саркофаг водрузят на крышу Harrods.
Ангелина Сирина