Выставка / современное искусство
Ретроспектива творчества Дэмиена Херста занимает относительно небольшую часть пространства лондонской Tate Modern — она лишь одна из трех проходящих здесь выставок, но по важности — главная и первая. Только здесь можно понять, чем пахнет теперь искусство, считает АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.
Дэмиен Херст проклят современниками, потому что слишком знаменит и неприлично богат. Критики советуют счастливым владельцам поскорее от него избавиться, пока его искусство не протухло, как протухла однажды его заспиртованная акула. "Иметь дома работу Херста — все равно что признаваться в том, что у вас золотой унитаз и розовый Rolls-Royce",— пишут о нем газеты. Поэтому многие приходят сюда с желанием увидеть, как именно скурвился художник.
Херст не был бы собой, если бы не позаботился об удобстве своих критиков. Для них на первом этаже устроен огромный черный ящик, в котором совершенно бесплатно демонстрируется платиновый череп, инкрустированный бриллиантами,— его работа "For the Love of God". Этот артефакт был куплен на аукционе за 50 млн фунтов, став самым дорогим произведением искусства ныне живущего художника. Этот факт биографии может быть и похвалой, и упреком, и намеком на то, что пора бы уже успокоиться. То есть стать покойным классиком. Но впечатление такое, что 46-летний Херст давно не считает себя ныне живущим автором. Его жизнь проходит в постоянном соседстве со смертью. На раннем видео волосатый, еще не полысевший художник играет в самоубийство и щелкает курком револьвера, приставленного к виску, ко лбу, вложенного в рот. Револьвер легче контролировать, но каждый щелчок заставляет его и нас вздрагивать, как будто бы пуля и вправду вышибает ему мозги.
Во всех залах херстовской выставки пахнет смертью. Этот запах необязательно присутствует физически, но ты его не можешь не ощущать. Он исходит от одного вида приклеенных к холсту в виде готического витража живых бабочкиных крыльев, от стеклянного куба, заполненного черными мухами, роящимися над лужей крови, вытекающей из отрубленной телячьей головы. От заспиртованных черной овцы и белого голубя. Правда, когда на стене мы вдруг видим произведение "малой формы" — заспиртованную связку сосисок, это несколько снижает напряжение, поскольку кажется самопародией.
Там, где смерть не изображена, она подразумевается. В бесконечных аптечных шкафах, заставленных коробками и банками с лекарствами, которые должны воздействовать на человеческие тела и души. Возле этого лекарственного алфавита люди стоят особенно долго и так внимательно рассматривают, как будто бы хотят найти среди таблеток своих старых знакомых. Думаю, что теперь в любой аптеке я буду видеть призрак Дэмиена Херста — точно так же, как Снейдерса на рыбном рынке.
Зал похож на анатомический кабинет в мединституте: на стеллажах стоят наглядные пособия — экорше и разрезы человеческого тела во всех его деталях от глаза до члена. А в стеклянных витринах разложены рядами хирургические инструменты — огромное количество неприятных приспособлений для нашего кромсания. Художник явно жалеет, что не может перейти еще одну черту и разделить на ломти человека, как он нарезал теленка.
В своих до отвращения бесстрастных инсталляциях Херст на самом деле мастерски передает чувства, делая это с убедительностью электрошока, который убивает мух, вьющихся над мертвечиной. Здесь вся тематика и мифология классического искусства — жизнь, смерть, любовь, красота, познание: просто в них нет идиллии, а только отвращение и боль, которые ведь и следуют за ними по жизни. Лучший этому пример — разрубленные пополам корова и теленок. Они пробуждают в людях не только интерес к коровьей анатомии, много раз виданной в тарелке, а какое-то новое понимание материнского чувства — но связанного не с божественным умилением, а с болью, разрезами и кровью. Вы скажете — Херст разнуздан, я скажу — вполне целомудрен, из трех главных мотиваций, оставшихся теперь человеку,— страха, жадности и похоти — он касается только первой. Его бывшие соседи по Young British Artists бывают тоньше, смешнее, умнее, но не бывают такими мощными и понятными без слов, как бывали понятны старые мастера. Его вещи вышибают мозги, как пуля из револьвера, которым он играл в юношеском видео. Конечно, художник этим пользуется — и выставка завершается лавкой, где лежат книги о Херсте, постеры, футболки, сумки, часы. Но выглядит эта херстовщина не столько магазином, сколько натуральной инсталляцией, в которую, правда, на сей раз вместо баранов художник включил зрителей — нас с вами.