Маевка и ОМОН

Состоявшаяся на прошлой неделе инаугурация вернувшегося в Кремль Владимира Путина сопровождалась беспрецедентными для современной России протестными акциями. Однако обозреватель "Власти" Дмитрий Камышев не нашел в этом ничего неожиданного.

То, что происходило в Москве 6 мая и в последующие несколько дней, описано уже, наверное, тысячекратно — в теленовостях, печатных и сетевых СМИ, интернет-блогах. Но вычленить из этого информпотока истинную картину сложно. Ведь у каждого из тех, кто был очевидцем или участником событий, есть своя правда, основанная на том, что видели и делали они лично. А многие, кто судит о происшедшем по рассказам других, считают правдой то, что узнали из "надежных" источников, будь то гостелеканалы или рассказы блогеров.

Всем остальным приходится довольствоваться массой противоречащих друг другу фактов, в которой отделить объективное от субъективного почти невозможно, даже несмотря на обилие фото- и видеоматериалов. Ведь на каждый десяток видеозаписей на тему "омоновцы избивают мирных граждан" в интернете найдется с десяток других видео, где те же "мирные граждане" лупят полицейских древками флагов. А кадры, где митингующие забрасывают правоохранителей файерами и дымовыми шашками, уравновешиваются фотографиями, на которых омоновцы направляют струи из газовых баллончиков в глаза прижатым к асфальту оппозиционерам.

Однако как минимум по трем пунктам особых споров даже в донельзя поляризованной блогосфере не наблюдается.

Во-первых, никто не сомневается в том, что на шествие 6 мая пришло гораздо больше людей, чем ожидали и организаторы, и власти. Первые подали смехотворную по меркам прежних акций "За честные выборы" заявку на 5 тыс. человек, будучи внутренне готовы к тому, что "Марш миллионов" ограничится 2-3 тыс. участников. А вторые не только посчитали, что для размещения такого числа митингующих достаточно небольшой части Болотной площади, но и не стали оставлять дополнительное свободное пространство на случай превышения заявки, как это было на предыдущих акциях.

Сколько в итоге пришло людей на это шествие — 8 тыс., как официально сообщило МВД, или 50 тыс., как заверяли самые скромные из организаторов,— не столь уж важно. Куда важнее, что именно неожиданная массовость акции во многом предопределила ожесточенность "битвы при Болотной". Ведь будь на площади, скажем, всего пара тысяч человек, то и сотня прорывавшихся через кордоны радикалов наверняка не чувствовала бы себя так уверенно, и омоновцы, возможно, действовали бы менее жестко, не видя в этих атаках такой уж серьезной угрозы.

Во-вторых, никто не спорит с тем, что 6 мая на Болотной произошли самые масштабные за всю путинскую эпоху столкновения противников режима с органами правопорядка, что подтверждает и беспрецедентное число задержанных (по официальным данным, 436 человек). До сих пор такие битвы случались разве что на некоторых запрещенных акциях радикальной оппозиции (типа "Маршей несогласных") или в ходе стихийных волнений, например на Манежной площади в декабре 2010 года. Наибольшее сходство обнаружилось именно с Манежкой: если "несогласных" полиция обычно "винтила" почти беспрепятственно, то на Болотной "космонавты" из ОМОНа встретили реальное и жесткое противодействие.

Третьим бесспорным фактом стали массовые задержания участников "белых гуляний", начавшихся сразу после Болотной. Хотя собиравшиеся в разных местах столицы граждане с белыми ленточками не проявляли свою оппозиционную сущность ни плакатами, ни лозунгами, ОМОН неустанно гонялся за ними по всей Москве, запихивая несогласных (а заодно и случайно оказавшихся рядом горожан) в автозаки и выковыривая их даже из кафе и ресторанов. То есть в течение нескольких дней в Москве фактически действовал комендантский час, в рамках которого для определенной категории россиян было, по сути, отменено конституционное право на свободу передвижения.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

По-настоящему неожиданным ни один из трех вышеупомянутых бесспорных фактов, однако, считать нельзя.

Спрогнозировать многолюдность майского шествия вполне можно было на основе социологических опросов. Например, "Левада-центр", который ранее фиксировал устойчивое снижение популярности акций "За честные выборы", в апреле констатировал, что число явных сторонников этих акций заметно увеличилось, а количество их яростных противников, напротив, существенно сократилось (см. график). И это выглядело вполне объяснимо. Ведь именно в апреле тема фальсификаций снова стала актуальной в связи с событиями вокруг выборов мэра Астрахани. А появившиеся в тот же период инициативы о введении для кандидатов в губернаторы дополнительных фильтров убедили многих россиян в том, что делать эти выборы по-настоящему честными власти отнюдь не намерены.

Вполне предсказуемой и даже во многом неизбежной можно считать и радикализацию мирных протестов. Ведь сколько бы ни говорили власти, что "болотная" оппозиция не предлагает ничего конструктивного, поначалу позитивная программа у нее была. Это и создание "Лиги избирателей", рекрутировавшей на президентские выборы тысячи наблюдателей, и обжалование в судах нарушений на декабрьских выборах в Госдуму, и участие в обсуждении инициированных бывшим президентом законопроектов о либерализации политической системы.

Однако к апрелю позитив фактически иссяк. Выборы президента, по мнению оппозиции, с точки зрения злоупотреблений прошли немногим лучше, чем думские. Мобилизованные на них наблюдатели фактически отработали вхолостую: ни Центризбирком, ни прокуратура на обнаруженные нарушения обычно не реагировали, а до судебных исков дело доходило редко (например, штаб кандидата Михаила Прохорова, на которого работали многие представители "Лиги избирателей", все еще продолжает обобщать информацию, обещая когда-нибудь обратиться в суд). А те немногие жалобы, которые в суд все же попадают, почти неизменно отклоняются. Да и участие в президентской рабочей группе по подготовке "реформаторских" законопроектов ни к чему не привело, поскольку мнение оппозиции по наиболее принципиальным вопросам было откровенно проигнорировано и Кремлем, и думским большинством в лице "Единой России".

Сохранить позитивный настрой, возможно, помогло бы появление организации, готовой отстаивать интересы "рассерженных горожан". Но среди уже существующих партий, поначалу вроде бы пытавшихся побороться за "болотный" электорат, таковых не нашлось. А тот же Прохоров, еще до президентских выборов анонсировавший создание партии "умных и думающих людей", реализацию своего проекта пока заморозил. Поэтому неудивительно, что возникший после исчезновения позитива вакуум тут же постарались заполнить радикалы. Тем более что вся пятимесячная история акций "За честные выборы" вроде бы убедительно доказывала, что мирный протест никаких заметных результатов принести не может.

Наконец, естественно выглядели и репрессии против "белых ленточек". Во всяком случае, в свете декабрьских высказываний тогдашнего премьера насчет контрацептивов и бандерлогов ожидать от силовиков чего-нибудь иного после переезда Путина в Кремль было бы по меньшей мере странно. В то же время эти действия многое говорят и о будущей политике нового старого президента. Ведь если жесткий разгон на Болотной еще можно было объяснить соображениями защиты правопорядка, то облаву на мирно гуляющих по бульварам белоленточников, видимо, уже следует рассматривать как ясный сигнал о том, что вольнодумство в обновленной путинской России будет приравниваться к рукоприкладству. И в этом смысле особенно показательно, что за сидячую забастовку на Болотной, которая, по убеждению многих провластных экспертов, как раз и привела к массовым беспорядкам, лидеры оппозиции получили штраф 1 тыс. руб., тогда как за невинные "белые гулянья" — арест на 15 суток.

Впрочем, проблему "рассерженных горожан" власти таким способом решить не удастся. Потому что ни повальные задержания "белых лент", ни аресты их лидеров, ни даже возможное возбуждение в отношении последних уголовных дел за организацию массовых беспорядков не приведут к исчезновению того недовольства, которое, собственно, и вывело в декабре на улицы десятки тысяч представителей среднего класса. Тем более что возможностей для перевода этих негативных настроений в позитивное русло теперь будет куда меньше, чем прежде. Ведь федеральных кампаний в ближайшие четыре с лишним года не предвидится, а серьезно потратиться на поездки в регионы для работы наблюдателями (например, на июньских выборах мэров Омска и Красноярска) смогут позволить себе далеко не все из тех, кто еще недавно следил за чистотой выборов на избирательных участках Москвы и близлежащих областей.

Правда, власти вправе надеяться на то, что и радикальные протесты "болотное" большинство не поддержит. Все-таки спонтанно подраться с ОМОНом на изначально мирной акции — это одно, а сознательно пойти на митинг, который заведомо будет разогнан,— совсем другое. Однако если российское руководство продолжит перенимать опыт некоторых соседей и начнет преследовать своих граждан не только за прогулки по бульварам, но и, скажем, за аплодисменты в общественных местах, то "рассерженные горожане", по предположению многих блогеров, вполне могут превратиться в "разгневанных" — со всеми вытекающими для властей последствиями.