Кто на новенького

На прошлой неделе стал известен состав нового правительства России. В кадровом отношении он существенно — на две трети — обновлен. Обновлена и структура: некоторые ведомства реформированы, есть и такие, которых прежде не было вовсе. В логике этого обновления и неожиданных аппаратных решениях разбирался "Огонек"

Новость, которую никто из экспертов не ожидал: в структуре правительства образца 2012 года появилось новое ведомство — Министерство по развитию Дальнего Востока. Какие полномочия ему даны, какие задачи оно будет решать и какими средствами, "Огоньку" рассказал министр, полномочный представитель президента в ДФО, академик РАН Виктор Ишаев.

— Виктор Иванович, внесите, пожалуйста, ясность: последние месяцы столько было разговоров вокруг госкорпорации по развитию Сибири и Дальнего Востока, что поневоле напрашивается вывод — идея реализована, но только в виде министерства. Правильный вывод?

— Неправильный. Это совершенно другой сюжет. Вопрос о создании корпорации, кстати, до сих пор не решен, да и будет ли решен в том виде, как это подавалось в СМИ, неясно. Существуют разные амбиции и мнения на этот счет, разные разработки, не явленные широкой публике в том числе. Вполне допускаю, что какая-то компания — не госкорпорация, а именно компания — действительно нужна, чтобы привлекать инвесторов в регион. Вот создан, например, Фонд развития Дальнего Востока в ВЭБе, он может быть аккумулятором привлеченных средств. Но в любом случае — компания ли, корпорация ли — это всего лишь один из инструментов в реализации масштабных государственных программ. Министерство по развитию Дальнего Востока — структура с принципиально иными функциями. Идея создания такой структуры вызревала долго и имеет свою историю, которая началась еще при Черномырдине. А логика решения проста: если существует набор разных масштабных госпрограмм, рассчитанных на развитие региона, должно быть одно ведомство, которое за них отвечает, с соответствующими координационными, административными и контрольными полномочиями. Без такой структуры надеяться на эффективную реализацию государственных проектов по обустройству гигантских территорий невозможно.

— Чтобы было понятно, о каких масштабах идет речь?

— Чтобы было понятно, достаточно нескольких цифр. До 2015 года государство в рамках финансирования почти трех десятков целевых программ вложит в регион 3,3 трлн рублей. К 2018-2020 годам — еще 9 трлн.

— Для того чтобы присматривать за такими деньгами, простого министерства мало...

— А оно и будет непростое. Хотя бы потому, что согласно указу президента о формировании министерства глава ведомства одновременно является полномочным представителем президента РФ в Дальневосточном федеральном округе. То есть работать будет еще и вневедомственный ресурс.

— Можно немного конкретнее об этом ресурсе?

— Институт полпредства дает право координировать действия различных исполнительных структур, правоохранительных в том числе. У полпреда есть контрольный департамент, который работает по плану контрольного управления администрации президента, это очень серьезный инструмент, который помогает наводить порядок. Фактически в случае необходимости мы можем проверить или, если хотите, простимулировать любую структуру и любое другое министерство, и это является исключительной и уникальной прерогативой. Не скрою, во многом именно по этой причине я согласился занять пост министра: теперь я точно знаю — это должность не декоративная, она обеспечена необходимыми полномочиями.

— И что вы как министр с уникальными полномочиями собираетесь в первую очередь делать? Ведь, согласитесь, вмененная вам в обязанность "координация" — это довольно расплывчатая формулировка задач...

— Да нет, пожалуй, не соглашусь. На самом деле все очень конкретно: есть детально прописанные планы и программы по разным направлениям, есть графики исполнения решений, за которыми надо следить. А еще надо устранять возникающие по дороге тупиковые ситуации, приводить к общему знаменателю интересы компаний и территорий, которые, увы, редко совпадают. В регион сегодня вкладываются огромные средства. Главный вопрос — насколько эффективно они расходуются.

— Ответ на этот вопрос есть?

— Ответ на этот вопрос должен появиться. Мы посчитали, например, что ежегодно Дальний Восток недополучает как минимум 300 млрд рублей за счет того, что не выполняются лицензионные соглашения по добыче полезных ископаемых, без пользы расходуются ресурсы, крадется прибыль и так далее. Малайзия, например, с одного куба древесины получает 627 долларов, а мы в среднем по ДФО 90, а в ряде мест и вовсе 30. Разве это не сюжет для пристального внимания? А вот другой: документально — по таможенным декларациям — доказано, что мы продаем в регионе товаров на 1,2-1,6 млрд долларов больше, чем по отчетности, которую компании предоставили нам. Разве не очевидно, что этим стоит предметно заниматься? Есть даже проблема "административных теней": филиалов, отделов и отделений различных федеральных структур на Дальнем Востоке сотни, если не тысячи, но чем реально они занимаются, сколько бюджетных средств проедают, один бог знает. Инвентаризация тут просто необходима.

— И что, новое министерство будет всем этим заниматься?

— Будет. В указе, напомню, за нами еще записан и контроль за действиями органов госвласти субъектов Федерации по осуществлению переданных им полномочий. Вот сейчас, например, идет программа по сейсмоусилению домов на Камчатке, под нее выделены немаленькие деньги, но лежат они мертвым грузом: пока не решены правовые проблемы с временным выселением жильцов и арендаторов нижних этажей, работы начинать нельзя. Хорошо бы перебросить эти зависшие деньги на другие полезные проекты, например, заняться строительством. Однако и этого сделать нельзя: средства выделены именно на капитальный ремонт. В итоге работы профинансированы, но не ведутся, деньги лежат без пользы, а губернатор уже ноги сносил до колена, пытаясь найти выход из тупика. Такие "неувязочки" тоже по профилю наши, мы должны их обнаружить и устранить.

— Ну и как вы это будете обнаруживать из Москвы — когда несчастный губернатор теперь уже в ваше министерство придет?

— На мой взгляд, министерство должно находиться в том регионе, которым управляет. Так что основной штат ведомства будет квартировать в Хабаровске, а в столице откроется представительство. Штат надеюсь ограничить 200 позициями. Конечно, придется регулярно летать на совещания в Москву, но к этому мне не привыкать. Как-то подсчитал: в месяц провожу в воздухе в среднем по 100 часов. И ничего — живу так уже 30 лет.

— Раз на азиатской территории России впервые появится министерство, можно считать, что страна поворачивает в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона?

— Да она уже повернула, создание министерства — не первый шаг, а логическое продолжение предыдущих. Что тут говорить, если основные наши трубы уже перенаправлены в Азию. На подготовку к саммиту АТЭС во Владивостоке потрачено 670 млрд рублей и потратится еще больше, это же не только ради того, чтобы удивить зарубежных гостей размахом. В регионе реализуются мощные инфраструктурные проекты, фактически создается новая транспортная и транзитная сеть. Азия — не просто важный партнер, а наш главный партнер, если брать в расчет потенциал и перспективу. Так что если говорить, какие российские регионы могут стать локомотивом развития страны, то Дальний Восток, конечно, окажется в числе ключевых. В 2011 году тремя главными статьями прироста валового продукта региона были сырьевой сектор, транспорт и строительство. Для России в целом на первом месте стоят торговля и финансово-банковский сектор. То есть нам каждая копейка достается тяжелее, чем стране в целом, так как речь идет о реальном секторе производства, однако именно реальный сектор и способен обеспечить России прорыв.

— Как академик РАН вы являетесь разработчиком стратегии развития региона. Один из сценариев предполагает более тесное сотрудничество с Китаем, именно он сегодня актуален?

— Сегодня у нас создана группа по разработке концептуальной стратегии до 2050 года, и ее основной тезис в том, что ни один из сценариев в чистом виде не будет эффективен. Необходим смешанный подход — и развитие ресурсной базы, и инновационный прорыв, и сотрудничество со странами АТР, и многое другое. Важно выровнять условия функционирования экономики, чтобы Дальний Восток не страдал от непомерно высоких транспортных, энергетических и других тарифов. Дальневосточной экономике, как и российской в целом, требуется структурная перестройка. Но все же главный вызов для Дальнего Востока — это решение демографической проблемы, привлечение населения. Если в регионе будет хорошо жить людям, у региона появится будущее, иначе ничто не поможет.

— Какова ситуация с демографией сегодня?

— С начала 1990-х округ потерял до 20 процентов жителей. Тому были объективные причины: например, произошло резкое сокращение военных подразделений, а значит, уезжали не только офицеры, но и семьи. Потом студенты потянулись учиться в европейскую часть России, а их родители — туда работать. Эту тенденцию тяжело переломить, но возможно. Например, Хабаровский край несколько лет подряд имел плюс в демографии: строится медицинский центр — люди едут, строится вуз — люди едут, строятся дома — люди едут. Они уверены в своем будущем, решают завести детей. Бороться с депопуляцией только так и можно — улучшая уровень жизни населения. Когда мы в своей стратегии прописывали задачу удвоения ВВП, мы отдельно указывали, что это не цель, а всего лишь инструмент. Цель — обеспечить населению среднеевропейский стандарт жизни. Я не понимаю тех, кто говорит, что на Дальнем Востоке люди разучились работать и ждут подачек. Статистика это опровергает: в нашем регионе живет 4,4 процента населения, а их доля в национальном валовом продукте — 5,4 процента. Они работают лучше, а живут хуже. Потому что средний доход в России по итогам 2012 года — это 20 тысяч рублей, а у нас в пересчете на покупательную способность населения — 17 тысяч. С этой несправедливостью нужно бороться, нужно, чтобы компании, которые работают на территории региона, работали не только на себя, но и на людей.

— Можно ли сказать, что одна из задач вашего министерства — это как раз совместить то, что раньше не совмещалось: развитие бизнеса с развитием территорий?

— Именно этого мы и хотим добиться. Потому что сегодня, к сожалению, часто можно наблюдать, как фирмы пользуются ресурсами региона, ничего в него не вкладывая и при этом получая прибыль. Оценка и ликвидность современной компании зависят от того, сколькими активами она владеет. Вот поэтому фирмы приобретают месторождения, а разрабатывать их не спешат: горнорудный сектор в результате недодает Дальнему Востоку 120 млрд рублей в год. Приходится с каждым бизнесменом работать отдельно, объяснять, что за такие вещи по закону полагается отъем лицензии. Прецеденты подобных разговоров у меня уже были, причем с самыми крупными компаниями страны. Мы требуем такой же ответственности от зарубежных корпораций: если ты здесь зарабатываешь, ты должен вкладываться — в людей, в инфраструктуру. Почему кто-то должен получать прибыль, а местная власть — строить дороги? Сегодня, к примеру, на Сахалине территория получает только 8 копеек с каждого валового рубля дохода, так как бизнес не чувствует никакой социальной ответственности. Это надо решительно исправлять. Теперь вот появился новый рычаг — министерство, это одна из его конкретных задач. Мы напрямую заинтересованы в развитии бизнеса — иначе как увеличить налоговые поступления? — но только не за счет жителей Дальнего Востока. Восстановить баланс интересов людей и капитала — одна из наших целей на ближайший период.

Беседовала Ольга Филина