7 мая состоялась инаугурация Владимира Путина. Этот день был для президента и специального корреспондента "Ъ" АНДРЕЯ КОЛЕСНИКОВА бесконечным: церемония, новые указы, прием по случаю инаугурации, игра в хоккей... Но они выстояли, а упал Владимир Путин только один раз, на льду, запутавшись в коньках.
Инаугурация президента России оказалась хороша тем, что была коротка. Ничто и никого не отвлекало от церемонии, даже улицы Москвы были девственно чисты. По всему маршруту проезда их тщательно зачистили от людей, очевидно, опасаясь несанкционированных проявлений человеческих чувств.
Гостей и участников церемонии собрали в Андреевском, Александровском и самом простом и демократичном Георгиевском залах. Министров определили, как обычно, в Андреевский, и они в отличие от остальных видели происходящее собственными глазами, а не на экранах, расставленных по всему периметру Александровского и Георгиевского залов.
И я, к примеру, удивился, что только одного министра сослали в Георгиевский зал, к простому народу — спортсменам, олигархам, чиновникам и журналистам. Это был Рашид Нургалиев, министр внутренних дел. Сигнал, а ведь это был сигнал, позволял делать несмелые предположения.
Присутствующие обменивались впечатлениями о несостоявшемся митинге на Болотной площади и состоявшемся сидении на мосту. Уполномоченный по правам человека Владимир Лукин сказал, что "со стороны митингующих это уже нечаевщина какая-то". Он пояснил, правда, что основания для нечаевщины были:
— Вот при моем непосредственном участии организовывали первую акцию на Болотной. Там были предусмотрены даже дополнительные боковые проходы на всякий случай, если людей будет слишком много. Эти проходы, кстати, не понадобились. А тут митингующим пришлось пройти через три уровня рамок металлоискателей, а потом, на самой Болотной, они наткнулись еще на один. Но прорываться при этом на Манежную — это, я уже сказал, нечаевщина с красными знаменами!
Уполномоченный по правам человека оказался, таким образом, уклончив: с одной стороны, по правам человека все-таки, а с другой — уполномочен.
Мимо тем временем один за другим в Андреевский зал неторопливо, в мантиях, покачивая шляпами с полями и кисточками, прошли члены Конституционного суда. Их явление было похоже на укороченный крестный ход.
Все залы быстро заполнились; людей было, судя по всему, больше, чем на прошлых инаугурациях: победу Владимира Путина ковали многие и многие — "Общероссийский народный фронт", доверенные лица... Одним из последних в Георгиевский зал прошел бывший министр финансов Алексей Кудрин (но был перенаправлен в Андреевский). Интересно, что бизнесмены Михаил Фридман, Алексей Мордашов и Владимир Евтушенков, к примеру, были определены в Георгиевский зал, а вот Алишер Усманов и Михаил Прохоров оказались удостоены Андреевского.
Глава одного федерального ведомства с удовольствием вспоминал подробности инаугурации Дмитрия Медведева:
— Вышли мы потом на солнышко с двумя министрами, не скажу с какими, подошли к моей машине на Васильевском спуске, разложили на капоте рыбку, хлебушек, открыли что полагается, и так хорошо нам было...
Новым по сравнению с прошлой инаугурацией было то, что Владимир Путин вышел из Белого дома. Заработали телевизоры, фиксируя каждый его жест. Как только он начал спускаться по ступеням парадного выхода, в Георгиевском зале вдруг злобно залаяла собака. Многие вздрогнули и начали аккуратно оглядываться. Оказалось, что у актера и каскадера Александра Иншакова так работает вызов телефона. И долго он еще не мог унять своего пса.
Величественный проезд от Белого дома до Кремля был снят, как всегда, безукоризненно: Константин Эрнст никак не отличился в том смысле, что, как и раньше, это была работа на высоте.
— Голливуд,— шептали вокруг,— ну Голливуд же!..
— Да,— сказал кто-то за моей спиной,— теперь, после такого проезда, трудно себе представить, что новый президент может выходить не из Белого дома...
Мимо к выходу пронесли девушку. Она совсем немного не дождалась Владимира Путина: потеряла сознание где-то в начале Георгиевского зала. Придя в себя, она потом рассказывала, что мечтала увидеть живого Путина на инаугурации всю жизнь. Ради этого, подумал я, исполнившись сочувствия к ней, церемонию можно было бы и повторить.
Может, кстати, и повторят.
Ближе всех припал к одному из экранов Рашид Нургалиев. И напрасно: когда Владимир Путин вошел в Георгиевский зал, трансляция вдруг прекратилась. Гости разволновались. Впрочем, я потом выяснил, что проход вступающего в должность президента на экранах притушили специально, видно, чтоб гости не отвлекались на телевизоры, а повернулись к господину Путину лицом, хотя и так ничего не было видно за спинами тех профессионалов, которые заняли место в первом ряду партера, возле бархатных канатиков, часа за два до церемонии.
Но никак не было предусмотрено то, что трансляция не включилась, когда начал говорить Дмитрий Медведев. Слышны были только какие-то странные звуки, похожие на звук скрещивающихся клинков. Можно было предположить, что там, в Андреевском зале, идет какой-то бой.
Потом картинка все-таки появилась (выяснилось, что это была проблема связи только в Большом Кремлевском дворце), Дмитрий Медведев договаривал свои последние мысли по поводу происходящего. Потом Владимир Путин произнес свои. Их оказалось немного, и вот он уже пошел обратно, к выходу, а прохожие из-за канатиков хватали его за руки, словно пытаясь остановить или предупредить о чем-то важном, чего, может, не надо делать... Так, по крайней мере, казалось издали.
Я увидел байкера, лидера "Ночных волков" Хирурга, стоявшего у канатика, с ног до головы в коже и цепях. "Ребята не поймут, если пиджак надену..." — оправдывался он потом на улице (хотя даже медицинский халат на Хирурге выглядел бы в этих стенах, по-моему, уместней).
— Мы просим всех оставаться на местах! — раздалась команда откуда-то сверху.
Так недвусмысленно подобная фраза звучала здесь последний раз году, наверное, в 1937-м.
На улице долго не расходились, как будто ждали чего-то еще (некоторые и дождались: вечернего приема тут же, в Георгиевском зале). Ценные подарки гостям не дарили: памятные медали в этот раз в отличие от предыдущих вручили вместе с приглашениями, чтоб никого в суматохе разъезда не обделить.
— С праздником! — на секунду остановился возле меня главный санитарный врач России Геннадий Онищенко и пояснил, очевидно, уловив в моих глазах недоумение: — С Днем Победы!
Вечером состоялся прием по случаю инаугурации. Здесь снова оказались и спортсмены, и политики, и бизнесмены. Не было только журналистов (и правильно). 20 столов, каждый из которых был накрыт на 30 человек, стояли "свиньей", готовые к отражению любой внешней и тем более внутренней угрозы.
За одним из таких столов выделялась олимпийская чемпионка по прыжкам в высоту Елена Исинбаева. Она казалась такого роста, что могла взять 5,09 и без шеста. И вдруг в какой-то момент неожиданно стала обычного человеческого роста. Туфли с 15-сантиметровыми каблуками стояли под столом взамен шеста.
В ответ на ласковую, даже вкрадчивую просьбу диктора отключить мобильные телефоны и не пользоваться фото- и телеаппаратурой присутствующие начали лихорадочно звонить и фотографироваться, ведь им так кстати напомнили, что у них есть телефоны и фотоаппараты.
Столы были уставлены яствами. Съесть их было невозможно, но можно было хотя бы попытаться сфотографировать, чем гости тоже активно занимались. Здесь по отечественной традиции было все сразу: и бастурма, и рыбная нарезка, и завитушки разрезанных киви, и недоспелая чилийская черешня... Особенно выделялась раскладка из соленых огурцов: по четыре штуки на стол. Вилок тоже было четыре, но не на стол, а на каждую тарелку.
Сияли гербы на тарелках с золотой, а не кобальтовой, как раньше, сеткой.
Огорчало только одно: ни один из телевизоров, которых было развешано больше, чем столов, не работал, как и на самой инаугурации.
После единственного тоста, который произнес вновь избранный президент (за великую Россию, а за что же еще?), началась главная интрига вечера — попытки деликатного прорыва к главному столу, за которым сидели Владимир Путин и Дмитрий Медведев.
У тех, для кого попытка прорыва оказалась удачной, в жизни теперь будет меньше проблем: великому тренеру пообещали ледовый театр, великой музейщице — великий музей или как минимум приход на ее великий юбилей... Видимо, не остался без обещания и великий режиссер, но не тот, а другой, то есть Эмир Кустурица.
Владимир Путин уехал с приема только через два часа, но, конечно, не домой, а в спорткомплекс "Мегаспорт" на Ходынском поле, где играли сборные легенд советского и российского хоккея и звезд Любительской хоккейной лиги, которую не так давно придумал, собственно говоря, Владимир Путин. За нее он и выступил в четвертом периоде. За героев спорта играл Герой России Сергей Шойгу, а наблюдал с самой верхней ложи, курируя происходящее, бывший премьер-министр Италии Сильвио Берлускони.
— У нас старый новый президент! — произнес сомнительную фразу диктор, представляя господина Путина, уже выкатившегося на лед.
После нее он, кстати, неожиданно вернулся на скамейку запасных.
Уже через пару минут после начала периода президент, конечно, забил гол. Мог ли он не сделать этого? Лично я гнал эту мысль как безумную.
Владимир Путин на самом деле очень старался. Он достаточно уверенно держится на льду и упал, запутавшись в коньках, только один раз. Впрочем, он, олицетворение в этот момент самой России, встал с колен и бросился в атаку, которая была прервана свистком арбитра: основное время матча закончилось вничью.
Но по буллитам, один из которых опять забил Владимир Путин (хотя вратарь не дрогнул и не сдвинулся с места, когда президент шел на него), выиграла сборная любителей. А вот Герой России не забил, а трибуны так болели за него, крича то ли "Шой-гу!", то ли "Шай-бу!".
После матча я тоже вышел на лед, когда Владимир Путин раздавал автографы игрокам прямо на свитерах, и спросил, что его больше вымотало: инаугурация или игра.
— Конечно, инаугурация,— после некоторого раздумья ответил он.
А ведь мог бы уже и привыкнуть.