Вчера фильмом Уэса Андерсона "Королевство полной луны" с великолепным актерским составом, включающим, помимо прочих, Брюса Уиллиса, Эдварда Нортона, Билла Мюррея, Тильду Суинтон и Харви Кейтеля, открылся Каннский фестиваль. Лирическая драма о сбежавших из лагеря бойскаутов мальчишке и девчонке ничем не омрачила праздничного настроения публики. Впрочем, предстоящие фестивальные показы беспечности ей, по-видимому, не сулят. Из Канна — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Фестиваль / Кино
Каннский кинофестиваль исторически тесно связан со Второй мировой. Впервые он должен был пройти с 1 по 20 сентября 1939 года: фактически это было объявление войны демократической ориентации Венецианского фестиваля, который корчился под пятой фашистского режима Италии. Целая армия голливудских звезд во главе с Мэй Уэст, Гари Купером и Дугласом Фэрбенксом уже приближалась на трансатлантическом лайнере к Французской Ривьере и готовилась высадить там десант, когда стало известно о нападении Гитлера на Польшу.
Из-за начала Второй мировой в 1939 году в Канне успели показать только один фильм — американскую версию "Собора Парижской Богоматери". Потомки назвали этот неосуществившийся фестиваль "улыбкой Квазимодо". Второе рождение главного фестиваля мира состоялось сразу после войны — в 1946-м. И то, что он проходит в мае, вскоре после Дня Победы, тоже символично, как и то, что главный приз и приз за режиссуру на первом фестивале достались "Битве на рельсах" Рене Клемана — классике военного кино. Впрочем, в дальнейшем тема войны редко выходила в Канне на первый план, хотя можно вспомнить награжденные здесь "Канал" Анджея Вайды, "Балладу о солдате" Григория Чухрая и, конечно, "Летят журавли" Михаила Калатозова. И в новом веке напоминания о последней глобальной драме в истории человечества приходят в основном с востока. Так, два года назад в конкурсе участвовали два русскоязычных фильма — "Предстояние" Никиты Михалкова и "Счастье мое" Сергея Лозницы, так или иначе связанные с войной. А в этом году Лозница привез в Канн новую ленту "В тумане", уже целиком о войне.
Несмотря на идеологическую противоположность и очевидную несовместимость "ортодокса Михалкова и нигилиста Лозницы", в их фильмах двухлетней давности есть и парадоксально общее, как проницательно подметил кинокритик Лев Карахан: оба они "представили "территорию", по которой гуляют бесконечная внутренняя вражда и гражданское несогласие. Никакого тебе традиционного русского душевного тепла — одна гибельная черная дыра". Но это совершенно неизбежно: кино про войну своих и чужих во всем мире сохраняется только на поле чистого жанра, кино же с амбициями показывает, как любая война превращается в гражданскую, внутреннюю. У Михалкова русские саперы воюют с русскими беженцами, а курсанты со штрафбатом. У Лозницы партизаны убивают деревенского учителя, отца малолетнего сына, а офицер, вернувшийся из Германии, стреляет в другого офицера за то, что тот отобрал у него трофей. Нельзя сказать, что все это совершенно ново. Внутренние конфликты людей морали и людей карьеры, людей чести и людей сытого желудка, просто порядочных и подлецов образовывали пружину лучших фильмов о войне: назовем хоть те же "Летят журавли", хоть "Проверку на дорогах" Алексея Германа. Одним из высших пиков на этой дороге стало "Восхождение" Ларисы Шепитько, где кино про войну превратилось в воспаленно духовную экзистенциальную драму. То была экранизация Василя Быкова — того самого, чья очередная партизанская повесть положена в основу фильма "В тумане". Лозница наверняка обманет ожидания тех, кто приклеил ему ярлык очернителя нашего славного прошлого — ничего этого в фильме не обнаружишь и под микроскопом. Можно даже сказать, что он выполнен в лучших традициях советского кино. Но в спокойной, жесткой, без истерики постановке вопроса морального выбора есть новая ступень зрелости, взятая кинематографом только сейчас.
В том, что ее достиг именно Лозница,— режиссер, родившийся в Белоруссии, учившийся в Киеве и Москве, живущий в Германии, снимающий в России, Украине, Латвии, в копродукции с Нидерландами, есть определенная закономерность. Злые языки говорят, что он "присосался" к европейским фондам, "торгует родиной" и прочие подобные пошлости. А дело всего лишь в том, что он человек мира, человек Европы, и сегодня скорее всего только такой человек способен снять что-то путное на тему, исхоженную вдоль и поперек и буквально утыканную художественными вершинами. Он не знает не только цензуры, но и самоцензуры, и моральные табу устанавливает для себя сам, а не принимает готовенькими.
Собственно поэтому он и может чувствовать себя равным и честно соревноваться с режиссерами, входящими в элиту мирового кинематографа. А каннская конкурсная программа этого года необычайно насыщена. Настолько, что многие живые классики кино оказались за ее бортом. Но и то, что вошло в каннскую селекцию, вполне способно вдохновить как акул кинобизнеса, так и бескорыстных синефилов. Из двадцати каннских конкурсантов четверо уже здесь побеждали — иранец Аббас Киаростами, снявший свой новый фильм "Как влюбленный" в Японии; румын Кристиан Мунджиу, снова, как и в знаменитом фильме "4 месяца, 3 недели и 2 дня", сталкивающий в своей новой работе "По ту сторону холмов" судьбы двух девушек; британец Кен Лоуч, в чьей драме о молодом преступнике "Доля ангелов" сыграли непрофессиональные актеры, и австриец Михаэль Ханеке, сведший в дуэте своей "Любви" Изабель Юппер и 80-летнего Жан-Луи Трентиньяна.
К списку ветеранов-конкурсантов можно добавить канадца Дэвида Кроненберга с триллером "Космополис" и французского классика Алена Рене, который в канун своего 90-летия представляет в Канне новую картину "Вы еще ничего не видели". Но и имена тех режиссеров, кого условно можно причислить к молодежи, уже давно вписаны в историю кино. Это и итальянец Маттео Гарроне ("Реальность"), и модный кореец Хон Сан Су ("В другой стране"), и американец Джефф Николс ("Мад"), и датчанин Томас Винтерберг ("Охота"), и австриец Ульрих Зайдль ("Рай: Любовь"), и мексиканец Карлос Рейгадас ("После мрака свет"), и бразилец Вальтер Саллес ("На дороге", по прозе Джека Керуака), и французы Жак Одиар ("Ржавчина и кость") и Лео Каракс, не снимавший больших картин целых 13 лет после холодного приема, оказанного в Канне его "Поле Икс", и вот сейчас возвращающийся сюда попытать счастья с фильмом "Holy Motors".
Все они — достойные претенденты на каннские награды. А кто из них в конце концов получит Золотую пальмовую ветвь, решать жюри, которое в этом году возглавил еще один здешний любимец — итальянец Нанни Моретти.