Первый каторжник на деревне

Свыше 130 экранизаций Жоржа Сименона — не такая уж и впечатляющая цифра, если вспомнить, что из-под пера писателя, чей уникальный дар был обратно пропорционален его человеческим качествам, вышло порядка 530 книг. Когда Сименона осовременивают, как Бертран Тавернье в "Часовщике из Сен-Поля" (1974) или Седрик Кан в "Красных огнях" (2004), его диалоги, его коллизии без всякой натуги переходят из эпохи в эпоху. Его холодный, мрачный, развращенный взгляд на людей неизбывно актуален. Его персонажи — мечта любого актера. Лучшую свою роль — девки, обходящейся без нижнего белья и совращающей старого адвоката,— Брижит Бардо сыграла в фильме Клода Отан-Лара "В случае несчастья" (1958). Мелкий прохиндей Жан-Поля Бельмондо в "Старшем Фершо" (1963) Жан-Пьера Мельвиля — жестокая пародия на Мишеля Пуакара из "На последнем дыхании". Ален Делон держался долго, но и он очутился во вселенной Сименона: "Вдову Кудер", один из самых мизантропических романов, экранизировал Пьер Гранье-Дефер. Для угрюмой, "кулацкой", пропитанной ненавистью всех ко всем, а особенно — к родне, провинции (Шер — самая что ни на есть сердцевина Франции) 1930-х годов Делон был слишком красив: ему приклеили усы. Для Делона сюжет романа был слишком неромантичен. Беглый каторжник, убийца Жан находит пристанище в доме железной вдовы Тати Кудер (Симона Синьоре). Молчаливо и справно работает в поле и по дому. Так же молчаливо принимает приглашение годящейся ему в матери женщины разделить с ней постель. А связь с ее беспутной внучатой племянницей Фелиси (Оттавия Пикколо) объясняет безжалостно лаконично: "Она моложе". Обмен репликами между Жаном и Анри Кудером (Жан Тисье), сенильным и немощным свекром Тати, некогда изнасиловавшим ее,— формула фильма. "Почему ты ничего не говоришь?" — "Мне нечего сказать". Весь фильм построен на контрасте между широким, вольным взглядом камеры на сельские просторы, на проплывающие по каналу суда и жизнью людей, запертых или запершихся в застенках ненависти. Пространство вроде бы и распахнуто на все четыре стороны, но, по сути своей, это тюрьма. Одна из лучших сцен фильма — та, в которой Тати в числе прочих баб стирает белье на канале. Не произнесено ни слова, но их сполна заменяют завистливо ненавидящие взгляды, которые бросают на Тати, обзаведшуюся молодым мужиком, соседки. Если бы взгляды могли убивать... В романе все кончалось предсказуемо. При очередной ссоре Жан пробивал Тати голову молотком и, накачиваясь спиртным, ждал жандармов. Такую обыденную, а не декадентскую, не изощренную, мерзость Делон был не в силах сыграть. Поэтому ему даровали романтическое сражение в одиночку с целой армией жандармов и смерть в рапиде, будто он герой вестерна, а Тати — Бонни, обожающая своего Клайда, и вовсе они не герои Сименона. Это не назовешь "ретро": ретро предполагает, что стилизуемая эпоха знакома зрителям по старым движущимся картинкам, а такой деревни 1930-х в кино еще, кажется, не было. Но дух времени воссоздан пугающе убедительно. Танцульки, больше напоминающие толчею. Явления на подмогу жандармам гротескного полковника Люка де Мортемона (прототип — реальный полковник де Ла Рокк) и его траченных молью, но еще не напившихся кровушки ветеранов мировой войны, активистов ультраправой организации "Огненные кресты". Ведь этот каторжник, наверняка, откуда-то "понаехал" в милую Францию. Забавная режиссерская фига в кармане: сам-то Сименон как раз верил, что все зло от "понаехавших".

"Вдова Кудер" (La veuve Couderc, 1971)