Дмитрий Бутрин, завотделом экономической политики
Если смотреть на правительство Дмитрия Медведева отвлеченно, как на вещь в себе, то обществу грех жаловаться. Вы хотели, чтобы в России было отдельное министерство здравоохранения во главе с профессиональным медиком? Знакомьтесь: во главе Минздрава Вероника Скворцова, выдающийся невролог из семьи, насчитывающей столько поколений врачей, сколько не всякий в своей родословной насчитает. Уберите министра образования? Пожалуйста. Энергетика? Профессионал-экономист из Минфина. Желаете либеральных реформ? Заместитель главы правительства Аркадий Дворкович, выше знамя институционального строительства. Электронное правительство? Николай Никифоров, и да, заметьте, министр на третьем десятке лет — это в России, не в Германии и не во Франции. И почему-то — и это впервые в истории России, так не было даже в 1999 году,— всех интересуют не биография и планы новых министров, а продолжение биографии тех, кто вчера потерял министерский пост.
Разумеется, совершенно логичное и даже напрашивающееся предположение о том, что правительство Владимира Путина возродится в виде консультативных структур при президенте, а правительство Дмитрия Медведева будет при нем органом исполнительной власти, это лишь предположение, и оно нуждается в фактических, а не в формальных подтверждениях. Я бы даже уточнил: если такие планы есть, то Владимиру Путину не так просто, как кажется, будет их реализовать. Бюрократическая форма во многом диктует содержание и логику происходящего: на стороне команды премьер-министра — законная, неоспоримая власть правительства РФ, и управлять им извне можно в существенно ограниченных масштабах. Дмитрий Медведев, роль которого в структуре нового правительства, кстати, совершенно непонятна — роль лидера команды в нем крайне сложна, функции "верховного контролера" нереальны, остаются лишь представительские функции,— отлично знает, что власть президента в России — это власть выбирать из готовых решений. Готовые же решения будут представлять премьер-министру с двух сторон: они есть и у будущих советников, помощников Владимира Путина, чиновников его администрации с белодомовским опытом, они есть по крайней мере у части новых министров.
Во всяком случае, я бы не говорил о том, что "решательная власть" в Кремле с легкостью будет переигрывать исполнительную власть в Белом доме по большинству ключевых вопросов. Мало того, в силу устройства власти в РФ, которое существованием "решательной власти" расшатывается последние 20 лет довольно успешно, у правительства Дмитрия Медведева есть одно преимущество перед коллегами из Кремля. Именно на Краснопресненской набережной формируется обычно текущая повестка дня: то, что в стране разоряются производители гречихи, в фармацевтике монополизируются целые сектора рынка, а в какой-нибудь области Черноземья губернское правление приводит к результатам, изумляющим даже спокойное население, обычно узнают и могут анализировать в Белом доме. Удел же Кремля обычно проекты и прожекты.
Главная проблема дизайна власти в мае 2012 года, впрочем, не в том, администрация президента (АП) или правительство РФ будут рулить какими-либо процессами. И даже не в том, что они будут управляться на закрытых совещаниях, но мы, разумеется, ждем, что по крайней мере заседания правительства России будут более открытыми, во всяком случае, это сильно добавит ему понимания в обществе, и это правительство явно в этом нуждается. Неофициальные совещания были, есть и будут. Проблема в другом. При ожидаемом огромном числе в Кремле членов правительства, привыкших работать именно как менеджеры исполнительной власти, и довольно большом числе в правительстве РФ людей без опыта работы в исполнительной власти на уровне министра ожидаемый результат назначений — это начало слияния Белого дома и Кремля в единую структуру.
Может показаться, что это маловажно,— нет, это в перспективе более важно, чем то, где в итоге перестановок окажется Игорь Сечин. За Игоря Ивановича, уверяю, беспокоиться не надо, а вот за размывание границ между президентской властью и правительством — очень даже. Среди различных аспектов происходящего — возникновение трений с региональной властью, уже сейчас именующей заглазно региональных сотрудников федеральных органов федералами не только на Северном Кавказе. Есть и другие, и вряд ли ожидаемые, в первую очередь в АП просто другой стиль работы. Было бы крайне опасно, если бы, например, правовой департамент АП во главе с Ларисой Брычевой перестал работать так, как он работает сейчас: это, на сторонний взгляд, крайне ценный цензор идей во власти, последний, по существу, ограничительный механизм на пути прожектов.
И наконец, отдельный вопрос: как предполагается решать вопрос о неизбежных конфликтах "решательной власти" и исполнительной власти? Предположим, Дмитрий Медведев в результате всех эволюций станет кем-то вроде вице-президента в объединенной АП и Белом доме и попробует этим заниматься. Но Владимира Путина, похоже, ждет двухпалубная галера: с верхней палубы на нижнюю не набегаешься.