В России 2 миллиона беспризорных детей. Это данные Международного Красного Креста. Цифры не точны. Армия беспризорников пополняется с каждым днем. Этому способствует отсутствие закона о защите детей. Корреспонденты "Ъ" СЕРГЕЙ Ъ-КАШИН и ИРИНА Ъ-ШКАРНИКОВА убедились в этом сами.
Москва — центр беспризорности. Дети бегут сюда сами, их уговаривают приехать друзья или подруги. Как только ребенок появляется в столице, его моментально вычисляет "вербовщик". И он сразу оказывается в притоне, где его заставят заниматься проституцией или попрошайничеством. Существует и своеобразный "оргнабор" в провинции. Гонцы из столицы, расписывая радости московской жизни, зазывают ребят сюда. Итог один: они попадают к сутенеру или владельцу "конюшни" попрошаек. Потом милицейские облавы, и их отвозят в приемники-распределители. Мы побывали в одном из них.
Казенное серое здание с решетками на окнах и длинными голыми коридорами. Сюда привозят детей от 3 до 16 лет. Здесь они пробудут не больше месяца, а потом их отправят к родителям, от которых они сбежали, или в детский дом.
Саша, 9 лет. Милиционерам, которые привезли его с автобусной остановки, сказал, что 6 часов он ждал там свою маму, которая куда-то уехала на такси. Сказал, что фамилия его Смирнов. Соврал. Когда расписывался за сданные вещи, написал фамилию Симонов. Говорит, что не помнит адреса, где жил. Через два дня уже говорит, что недавно переехали на новую квартиру. Где сейчас может быть мама, не знает. Ему предлагают поехать и найти на месте дом. Отказывается: "Не помню, какой дом". Почему не помнит? Говорит, что последние полтора года провел в санатории — лечил астматический синдром. Какой санаторий, конечно, опять же не помнит.
"Дети врут до последнего,— говорит директор приемника Юрий Лапшин,— боятся возвращаться обратно в семью".
Но даже если ребенка удалось вернуть домой, гарантий, что он снова не окажется на улице, нет никаких. И в Центре временной изоляции, и в приютах достаточно много "повторников" — детей, которые оказываются здесь не в первый раз, и "бегунков" — убежавших из детдома.
Иногда выясняется, что ребенок — бомж. Детские дома стараются от таких избавляться.
В детдоме детей распределяют "по прописке".
Саша К., 13 лет. После смерти отца жил с матерью в Сухуми. Мать постоянно ездила в Москву, торговала цветами. Потом вышла замуж за москвича, переехала в Москву и привезла с собой Сашу. Родила здесь второго ребенка. Начала пить. Новый муж лишил ее прав в отношении своего ребенка и выселил из квартиры. Мать к тому моменту была уже совершенно больна и почти не вставала с постели. Ее вместе с Сашей приютили соседи. Мальчик сбежал, начал бродяжничать. Попал в центр. Что с ним будет дальше, неизвестно,— у него нет российского гражданства, и московские детдома отказываются его принимать.
Пятнадцатилетнюю Вику из Запорожья уговорила переехать в Москву подружка-проститутка. Она расписала Вике, у которой и мать, и отчим не работают, пьют и скандалят, что в Москве можно жить. И даже билет купила. Но Вика через месяц попалась в милицию. Теперь ее отправят обратно. "Что будешь делать дальше?" — "Посмотрим..." — неопределенно ответила Вика. Скорее всего, через некоторое время она снова вернется в Москву — до следующей облавы. Так и будет тянуть до совершеннолетия. Потом государство с себя заботы о ее судьбе снимет и она сможет заниматься проституцией в Москве сколько угодно.
"В последнее время к нам стали попадать дети со СПИДом,— рассказывает Лапшин.— Восемь случаев заболевания в последние два года. С этими детьми мы даже не знаем, что делать. Одного больного мальчика 12 лет отправили обратно в его родное село. Так его оттуда выгнали односельчане. Он вернулся к нам и попросился в тюрьму. Все равно, говорит, мне недолго осталось, надо же где-то дожить".
Однажды в приют привел шестерых своих младших братьев и сестер молодой человек, объявивший, что завтра ему уходить в армию, а малышей оставить не на кого. На вопрос о "извергах из военкомата", обязанных "войти в положение", он ответил, что сам стремится попасть в армию, чтобы "не свихнуться". История его и в самом деле оказалась жуткой. Отец-пьяница повесился. Мать в это время была в роддоме с очередным малышом. Узнав о кончине мужа, задушила младенца и покончила с собой, приняв гигантскую дозу уксуса.
А шестилетний Федор Р. — самостоятельный мужичок. Привезли его в приют с одной из городских свалок, где, по его словам, у них с матерью была "фазенда". Жили они там два года, вопросы пропитания семьи лежали на Федоре. Решал он их, по его собственным рассказам, продавая "цветной металл". Его где-то подобрали, привезли в приют. И первые несколько дней он ходил к охраннику приюта и просил: "Будь другом, найди маму, только, пожалуйста, не бей". В первый вечер он изрядно повеселил сотрудников приюта, заглянув в их комнату: "Девчонки, там 'Санта-Барбара' началась, если хотите посмотреть, пошли",— на помойках, видимо, царят демократия и взаимопомощь. Федору повезло — его старший сводный брат увидел его по телевизору и сейчас забирает к себе.
Но истории со счастливым концом — большая редкость.