Вчера президент РФ Владимир Путин в Ново-Огареве встретился с активом "Единой России" и обсудил подробности поправок к Кодексу об административных правонарушениях, которые ужесточают наказание за нарушения на митингах и по идее способны разорить их участников и организаторов. О том, как президент дал понять, что в качестве наказания необходимо применять самый жесткий передовой опыт западных стран и что он вряд ли наложит вето на законопроект, в котором будут именно такие поправки,— специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ из Ново-Огарева.
Советник президента Михаил Федотов, недовольный качеством смирительных поправок, заметно нервничал перед встречей с президентом. Он и за столом сидел не в одном ряду с активом "Единой России", а как будто бы перпендикулярно ему. Когда за дверью, откуда должен был войти президент, послышался шум, он помедлил встать — в отличие от остальных (за столом сидели еще кандидаты в губернаторы трех областей, на которых сделала ставку "Единая Россия" и теперь предстояло сделать ставку Владимиру Путину).
И правильно сделал: тревога оказалась ложной. Но зато независимая позиция господина Федотова оказалась обозначена даже в этом мелком на первый взгляд эпизоде.
Инициатором обсуждения проблемы поправок оказался, конечно, президент, который узнал про беспокойство Михаила Федотова из газет.
— Михаил Александрович, вы же советник президента! — сказал ему господин Путин.— Вы можете напрямую обращаться! Смотрю, и в правительстве уже некоторые начали к руководству страны через СМИ обращаться.
Видимо, уже есть необходимость.
— Нет такой необходимости,— заявил президент.— Можно напрямую обсуждать любую проблему!
Но только советникам, помощникам и министрам. Словом, тем, у кого остались мигалки.
Президент дал Михаилу Федотову высказаться. Между тем советник президента был уже смущен и начал оправдываться тем, что это не он решил высказаться, будучи не в силах достучаться до президента, а агентство "Интерфакс" само достучалось до него... В тот момент советника многое не устраивало в предлагаемом документе. Но после первого чтения в Госдуме законопроект для Михаила Федотова изменился, судя по всему, до узнаваемости, то есть стал таким, каким его сам Михаил Федотов предлагал сделать с самого начала.
— Если мы хотим эту уличную активность привести в русло дискуссии...— начал он.
Так вот в чем, оказывается, цель поправок, ужесточающих ответственность за нарушения на митингах до такой степени, чтобы любому человеку, дружащему со здравым смыслом, расхотелось ходить на митинги, чтобы не дай бог чего-нибудь не нарушить там или не оказаться на несанкционированном мероприятии и все равно пострадать своей месячной или полугодовой зарплатой.
— Если мы хотим перевести эту активность в русло диалога,— продолжил Михаил Федотов,— то тогда это русло нужно расширять! И на мой взгляд, очень важно сбалансировать усиление ответственности, с одной стороны, и демократизацию порядка. И тогда будет все нормально.
Выступление было, прямо скажем, туманным. Михаил Федотов недоговаривал, словно боялся спугнуть настроение депутатов, которые, по его мнению, видимо, помягчели и не стали, правда, снижать пока верхнюю планку наказания, зато согласились снизить нижнюю.
— Пресса все время кричала, что президент должен наложить вето на этот законопроект,— сказал Михаил Федотов.
Один из авторов либерального закона о СМИ, разработанного около 20 лет назад и эффективно действующего до сих пор, выразился насчет прессы так, что сразу захотелось услышать здравую, спокойную и уважительную по отношению к СМИ точку зрения актива "Единой России".
— Я им объяснил. Сказал: дорогие мои, президент Путин не может наложить вето на закон, который еще не прошел две палаты парламента. Это просто невозможно!..— закончил Михаил Федотов.— Когда он будет принят обеими палатами, мы скажем, что мы вполне удовлетворены.
Если это не произойдет, тогда совет (Совет по развитию гражданского общества и правам человека, который также возглавляет господин Федотов.— "Ъ") будет обращаться к вам с просьбой наложить вето на этот закон.
Озабоченность господина Федотова носила, таким образом, довольно условный характер, и эта условность объяснялась, может быть, тем, что господин Федотов уже договорился сотрудничать по поводу законопроекта с Владимиром Плигиным из "Единой России". Так что шанс, что Совет по правам человека не станет обращаться к президенту, сейчас высок, как, может быть, никогда.
— То есть коллеги в Думе услышали ваш призыв и в целом проявили готовность к совместной работе,— уточнил президент, демонстрируя, как он контролирует ситуацию.
— Да, процесс пошел,— подтвердил господин Федотов.
Вступила тяжелая артиллерия. Андрей Воробьев, глава фракции "Единой России" в Госдуме, считает:
— Что касается организации мероприятия, то здесь все очень просто и понятно. Подаешь заявку: если это пикет — трое суток тебе нужно, если это какая-то более массовая акция — семь или десять дней. Согласуешь, и, собственно говоря, проходит эта демонстрация или митинг.
Но все, конечно, не так просто.
— Между тем,— продолжил господин Воробьев,— у нас до сих пор отсутствовала внятная процедура по ответственности за проведение митинга. Что мы сделали? Мы изучили мировой опыт — Соединенных Штатов, Великобритании, Франции, Швеции, Швейцарии. В частности, вы помните, что происходило почти год назад, в августе, в Великобритании, когда погромы были. Там же огромное количество людей пострадало! Все это мы подробно изучили. Затем у нас был разговор на совете Госдумы. Мы договорились закон принимать абсолютно открыто, через обсуждение.
И господин Воробьев объявил: на следующий день будет обсуждение законопроекта, "куда доступ открыт всем желающим — экспертам, СМИ (вот оно, место, где СМИ не кричат, а слушают! — А. К.), всем, кто заинтересован в открытом обсуждении этого вопроса, соответственно, со средствами массовой информации"...
То есть даже Михаил Федотов может прийти.
После этих слов решающая роль господина Федотова в соблюдении демократических процедур немного все-таки померкла.
— На второе чтение,— продолжил Андрей Воробьев,— мы выходим в июне. И соответственно, принимаем его со всеми поправками, которые будут услышаны в процессе этого обсуждения.
И тут он вдруг не удержался:
— У нас сегодня до сих пор отсутствует регулирование ответственности организаторов, тех, кто участвует в акции!
— В других странах какая ответственность? — уточнил президент.
Он, конечно, знал какая, поэтому и спросил.
— Если во Франции, в Германии люди закрывают лицо шарфом, маскируют лицо, держат камень за пазухой, бутылки несут с собой, в состоянии опьянения находятся — это все подпадает под ответственность. Причем какая ответственность — достаточно строгая,— с удовольствием рассказал Андрей Воробьев.— Штраф вплоть до €10-15 тыс., в Швейцарии — до €100 тыс. за подобное нарушение. Соответственно, предусмотрено и заключение под стражу.
— Франков,— поправил его Владимир Путин.— Швейцарских.
Президент хорошо понимает разницу между между евро и швейцарским франком.
— Уголовная ответственность,— безжалостно сообщил один из руководителей "Единой России" Сергей Неверов.
— Соответственно, наш законопроект предусматривает в определенном смысле гуманизацию,— сообщил Андрей Воробьев.— То есть сейчас суд может принять решение, и ты будешь задержан на 10-15 суток, а общественными работами можешь сделать полезное дело, если нарушил.
Обсуждение проходило безупречно. Активисты "Единой России" выглядели святее папы (до тех пор, конечно, пока не выступил сам папа).
Неизбежность разорения в тюрьме для тех, кто позволил себе лишнее на митинге, казалась теперь уже ярчайшим благом для провинившихся, как и общественные работы для них же — надо же им будет потом с чего-то начинать.
— Хорошо,— резюмировал президент,— давайте договоримся, что, конечно, совершенствование законодательства необходимо, нужно и нужно ориентироваться на наилучшие мировые практики в этом смысле, безусловно (то есть, видимо, на 100 тыс. швейцарских франков.— А. К.)... И конечно, мы должны оградить людей от каких-то крайних, радикальных проявлений. Общество, государство вправе себя защищать от этих проявлений.
Так что, видимо, можно будет попытаться улучшить наилучшие мировые практики.
— Но в любом случае эти решения должны быть сбалансированы,— добавил президент.
Просто не мог не добавить.
— Владимир Владимирович,— напрямую, как и предлагал президент советнику, обратился господин Федотов,— может быть, тогда мы договоримся с представителями парламента о том, что сроки внесения поправок будут несколько отодвинуты? Там 29 мая. За это время мало что можно успеть...
— Знаете, я бы в парламентские процедуры влезать не хотел,— объяснил президент, теряя интерес к теме.— С коллегами договоритесь. На самом деле мне все равно — раньше, позже,— главное, чтобы это было качественно сделано.
Таким образом, счет, можно сказать, уже предъявлен. Вето не будет наложено. Ведь поправки будут лучше наилучших в мире.
В этом теперь можно не сомневаться.