Энтони Хегарти: если правительство начинает говорить о геях — значит, есть что-то по-настоящему важное, о чем оно не хочет говорить

Лидер группы Anthony and the Johnsons поговорил с Борисом Барабановым о манипуляциях общественным мнением, а также о Бьорк, Тютчеве и фестивале Meltdown

Как вы выбираете оркестры, с которыми поете в нынешнем турне?

Этот выбор не случаен, мы тратим довольно много времени на это, слушаем, что они делают. В Москве мы остановились на оркестре "Новая опера". Фантастический оркестр, работающий как с симфонической музыкой, так и с балетом.

Насколько я помню, даже в программах с оркестром вы не отказываете себе в удовольствии поболтать со зрителями. Сказывается клубное прошлое?

Знаете, бывает, что я вообще весь вечер держу рот на замке. А бывает, что меня не остановить. В последнее время я касаюсь в своих монологах такой темы, как наше место, наше предназначение в мире. Почему нам легче представить себе, что мир содрогнется в экологическом коллапсе, чем вообразить изменения в политическом устройстве мира? Или, например, меня волнуют разговоры о том, что феминизм опасен.

Вероятно, в России вы не обойдете вниманием такую тему, как новые законы, направленные против пропаганды гомосексуализма. Вот Мадонна уже заявила, что обязательно поднимет эту тему во время пребывания в России.

Ну, Мадонна — это все же нечто совсем иное... В США тема гомосексуальности и абортов традиционно является способом манипуляции мнением рабочего класса. В последние 25 лет сложилась такая ситуация: за полгода до выборов все начинают говорить о геях. Это еще при Рейгане началось. Так власти разобщают народ и отвлекают трудящихся от дискуссий об их собственных заботах. Когда в очередной раз раздувают эту тему, на газетных полосах уже не остается места для того, что происходит на самом деле. Коррупция в корпорациях, коррупция в армии, лоббисты в правительстве, войны, проблемы с окружающей средой — важнейшие вопросы, для которых не остается места. Секс-меньшинства — надуманная проблема. Все знают, что геи существуют и существовали всегда. Гей может родиться в любой семье. Это так же естественно, как то, что ваш ребенок может родиться с голубыми глазами, а может с карими. Геи обогащают культуру и общество своим специальным образом. Художники, танцоры, священнослужители... в любой области есть представители меньшинств. Если правительство начинает говорить о геях — можете быть уверены, это значит, что в этот момент есть что-то по-настоящему важное, о чем оно не хочет говорить.

Даже когда Барак Обама говорит, что неплохо бы разрешить однополые браки?

Однополые браки надо разрешить, с этим нет смысла спорить. Но лучше бы он занимался вопросами экологии и перенаселения. Через 50 лет половина сегодняшнего мира окажется под водой. Нам надо придумать, как управляться с планетой в новых условиях. Вот о чем надо говорить.

У вас на подходе новый альбом?

Это концертный альбом с симфоническим оркестром. Но там есть и одна новая песня, отличный номер для пения всем залом. А еще я записался с Cocorosie и готовлю новый трек с Гербертом Грюнемайером.

Одна из самых ярких ваших коллабораций - это песня "The Dull Flame of Desire" с альбома Бьорк "Volta". Вы знаете о том, что это стихи русского поэта?

Это был целиком ее выбор, ей очень понравилось это стихотворение — "Люблю глаза твои, мой друг". Она несколько лет носилась с ним. А вообще, быть в студии с Бьорк — это как определенный этап взросления. Я бы назвал ее тип отношений с музыкой олимпийской преданностью.

В этом году вы курируете лондонский ежегодный фестиваль Meltdown. Есть какие-то особые предметы гордости?

Конечно, в первую очередь это Лиз Фрейзер из Cocteau Twins. Она моя самая любимая певица во всем мире. Будет еще турецкая певица и революционерка Зелда, я сам ее никогда живьем не видел, так что для меня это тоже будет открытие. Диаманда Галас — один из героев всей моей жизни. Будут мои близкие друзья — Cocorosie, Лори Андерсон, Кембра Фалер. К сожалению, сам я не смогу появляться на сцене каждый вечер. Но как зритель с радостью загляну на каждый из концертов.