Отреформатировали

В субботу в московском Манеже прошел 13-й съезд "Единой России", на котором премьер Дмитрий Медведев в очередной раз повторил судьбу своего предшественника Владимира Путина и стал на этот раз председателем партии "Единая Россия". Специальному корреспонденту "Ъ" АНДРЕЮ КОЛЕСНИКОВУ осталось непонятным только одно: почему новый председатель партии не начал перестройку с себя?

Пространство Манежа в очередной раз было переформатировано под партийные нужды. Когда съезд проходил здесь в последний раз, зал со стульями был исполнен в виде арены цирка. Возможно, это и смутило организаторов. На этот раз стулья ровными рядами приближались к президиуму, который олицетворял только один человек — глава генсовета партии Сергей Неверов.

Многие удивились, что в зале нет главы высшего совета Бориса Грызлова, ведь именно он все последние годы вел заседания съезда, и нельзя сказать, чтобы он не справлялся со своими обязанностями. По поводу господина Грызлова мгновенно появилось множество конспирологических версий. Основная состояла в том, что это, конечно, знак: господин Грызлов больше не в состоянии нести знамя партии в ослабевающих руках.

На самом деле Борис Грызлов не смог прийти на съезд исключительно по обстоятельствам, которые принято называть семейными. И в его случае причина является уважительной. И хотя указом президента Борис Грызлов введен в состав Совета безопасности (об этом см. на стр. 3), это не означает, что он не может остаться лидером высшего совета "Единой России". То есть это, наоборот, означало: он им останется. За это в конце субботнего дня делегаты даже проголосовали.

"Медведеву придется сложнее, чем Гераклу: лошади говорить не умели"

Между тем и Сергею Неверову предстояло в этот день пройти через, так сказать, горнило альтернативных выборов с тайным голосованием, чтобы быть переутвержденным на должность главы генерального совета партии. Об этом сказал накануне (см. "Ъ" от 26 мая) вступивший в нее Дмитрий Медведев.

Вряд ли такие подробности волновали в прекрасный майский день подавляющее большинство граждан страны, пытавшихся укрыться от московской городской действительности на своих дачах. Но для тех, кто был в этот день в Манеже, более волнующих подробностей не существовало.

Минут за десять до начала работы съезда было такое впечатление, что гостей съезда больше, чем делегатов. Я спросил у председателя Федерации независимых профсоюзов России Михаила Шмакова, в каком качестве здесь, например, он.

— Вы же не член "Единой России",— неуверенно спросил я, так как настолько в последнее время все перемешалось в правящей партии и ее окрестностях, что уверенно на такой вопрос, мне кажется, не смог бы ответить сейчас и сам, например, господин Неверов.

— Конечно нет! — воскликнул господин Шмаков.— Я имею отношение к двум организациям, и обе они беспартийные: "Общероссийский народный фронт" и Федерация независимых профсоюзов России.

— Может, лучше сказать, не "беспартийные" организации, а "надпартийные"? — предположил я.

— Конечно,— сразу согласился Михаил Шмаков.— Именно так и есть. Кто-то ведь должен присматривать за всем, что тут происходит.

И он ушел в зал присматривать. Тем временем из зала доносился голос диктора, сообщающего, что подписывается договор о сотрудничестве "Единой России" и Коммунистической партии Китая. "Единая Россия", таким образом, беззастенчиво отнимала последний хлеб у КПРФ, чьи наблюдатели тоже были на съезде. Увы, им оставалось только наблюдать.

— А я еще четыре года назад предлагал разделить "Единую Россию" на четыре фракции,— поделился со мной министр культуры Владимир Мединский, который пришел сюда именно как делегат съезда, да не новичок, а как человек, предлагавший нечто целых четыре года назад.

— У нас было четыре неформальных дискуссионных клуба, и они реально не помещались в офисе "Единой России",— продолжил министр культуры.— Я тогда письмо написал по этому поводу, всем разослал... Поддержал только Шувалов (вероятно, имелся в виду замглавы генсовета партии Юрий Шувалов.— "Ъ").

Остальные, видимо, приняли это за попытку развалить партию изнутри.

— Эх,— вздохнул Владимир Мединский не по повестке работы съезда,— вы не представляете, как сейчас тяжело по утрам бывает, когда пресс-секретарь приносит публикации, в которых пишут, что новый министр культуры — русофоб, лжепатриот и даже еще хуже... Ведь это же совершенно не так.

Я хотел было сказать, что лучшее средство избежать такого рода расстройств — не читать по утрам российских газет, но потом подумал, что каждый чиновник, и тем более член "Единой России", должен пройти через это.

Еще один министр — Михаил Абызов оживленно сказал:

— Ну тут будет сегодня!

— Что будет? — переспросил я.

— Многие побледнеют после речи Дмитрия Анатольевича!

Я понял, что он имеет в виду тезисы про выборность и альтернативность на всех уровнях партийной власти, которые премьер неформально уже озвучил накануне. Но разве не побледнели те, кто хотел, уже вчера?

Еще один гость — глава Центральной избирательной комиссии Владимир Чуров, поднимаясь по ступенькам в зал, сказал, что дальше все будет непросто, в том числе и по его ведомству:

— Ничего же не закончилось. Выборы губернаторов начнутся... Да и в Омске, например, скоро уже выборы мэра... Опять много шума будет...

Зал к этому времени был заполнен, и, когда сюда вошли президент России Владимир Путин и Дмитрий Медведев, в руках делегатов и гостей вдруг засияли взметнувшиеся ввысь iPad второго поколения. Я даже вздрогнул, решив сначала, что среди соратников Дмитрия Медведева в последнее время принято приветствовать его таким образом.

Но потом я осознал, что президента и премьера просто фотографируют. Собственно, поэтому я и понял, что планшеты — второго поколения: у первого не было фотоопции. А третье поколение разрешено было продавать в магазинах только с 25 мая.

Президент выступил первым. Речь не была длинной: он просто напомнил, что своими руками создавал партию, и теперь предложил передать ее в хорошие руки, то есть Дмитрию Медведеву.

Президент коротко перечислил механизмы внутрипартийной демократии, которые должен был после этого развернуть перед присутствующими Дмитрий Медведев:

— Состязательный механизм отбора, институт предварительного голосования, открытые дискуссии...

Высокопоставленный источник в администрации президента накануне рассказывал мне, что эти инициативы Владимир Путин хотел обнародовать примерно год назад, но потом, очевидно, решил великодушно приберечь их для своего преемника и на этом посту.

Голосовали открыто, против и воздержавшихся не было. Я, правда, обратил внимание, что далеко не все успели поднять карточки за, но это было уже не важно: если бы они были против, у них был бы шанс проявить себя. Но ни одна рука не поднялась.

В этом и состояла для меня главная загадка дня. Почему если и Владимир Путин, и Дмитрий Медведев так настойчиво говорили о том, что выборы должны быть альтернативными, а голосование — тайным, выборы председателя партии стали безальтернативными, а голосование — открытым?

Почему бы не начать перестройку с себя?

— Ну вот видите, побледнели все-таки некоторые в зале после речи нового председателя партии! — сказал мне потом, в перерыве, Михаил Абызов.

— А что же тогда самого Дмитрия Медведева выбрали безальтернативно? — спросил я.

— В следующий раз выберем уже альтернативно! — успокоил меня господин Абызов.

Дмитрий Медведев в своем выступлении тоже не стал акцентировать внимание на этой детали.

— Жизнь продолжается, она не стоит на месте,— произнес он.

С этим трудно было не согласиться.

Председатель партии заявил, что она должна стать более креативной. Будут ли для этого использованы ресурсы креативного класса, он не уточнил, хотя добавил, что "высшим приоритетом партийной работы должна стать — высшим приоритетом! — работа с молодежью!".

Впрочем, этот лозунг является высшим приоритетом и для Компартии Китая.

— Сегодня молодые люди проводят значительную часть времени в сети,— продолжил премьер.— Нравится это кому-то или не нравится (человек, которому это не то чтобы не нравится, а просто все равно, сидел сейчас прямо перед ним в зале.— А. К.), но это факт, это данность, с этим надо считаться, и игнорировать это было бы большой ошибкой.

Более того, господин Медведев употребил термин "электронная партия". Потом, после альтернативных и при этом единогласных выборов Сергея Неверова главой генсовета партии, председатель партии развил эту мысль, предположив, что каждому члену партии можно вживить электронный чип для объединения усилий всех. Имел ли он в виду и себя тоже?

Впрочем, судя по итогам субботних голосований в Манеже, процесс вживления чипов уже идет, причем в ускоренном режиме.

Закончил свое выступление Дмитрий Медведев тем, что "ни одна должность в партии не является синекурой, ни одна должность в партии не дается навечно и нужно быть готовым к тому, что будет серьезная конкуренция за посты, за должности в руководстве партии" и что "нужно выводить оппонентов на дискуссии" (до сих пор было наоборот).

Кроме того, снова прозвучала мысль о том, что будут "прямые и конкурентные выборы руководящих органов снизу доверху, четко прописанные и реализуемые на практике механизмы сменяемости высших партийных должностных лиц...": "Кандидатуры на должности глав регионов, мэров административных центров, выборных глав муниципальных образований должны рассматриваться и выдвигаться на региональных конференциях и местных собраниях партии по итогам предварительного голосования на альтернативной основе прямым и тайным голосованием..."

Еще одно революционное предложение состоит в том, чтобы в генсовете было не меньше 20% представителей первичек. Как это предложение соотносится с тем, что выборы должны быть тайными и альтернативными, председатель партии не пояснил. Ведь представителей первичек могут и не выбрать. И что же тогда будет?

Изменятся и сроки полномочий представителей руководства партии (то есть, видимо, и самого Дмитрия Медведева):

— Я считаю, что срок пять лет был бы абсолютно оптимальным,— заявил председатель партии.

А вот Ходорковскому больше дали.

Андрей Колесников