Между рублем и юанем

Завершившийся в Пекине саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) показал, что соперничество России и Китая за лидерство в этой структуре обостряется. На фоне приближения второй волны кризиса Москве становится все труднее остановить укрепление влияния Пекина в Центральной Азии и постепенное превращение ШОС в китайский аналог СНГ.

АЛЕКСАНДР ГАБУЕВ

Саммит ШОС, прошедший в Пекине 6-7 июня, завершился подписанием огромного количества документов. Почти все они касались основного профиля организации — вопросов безопасности, для решения которых шесть государств (Казахстан, Китай, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан) 11 лет назад собрались и учредили ШОС. Однако, по словам дипломатических источников "Власти", участвовавших в подготовке форума, подписанные в Пекине документы главами государств почти не обсуждались. К моменту встречи они и так были почти готовы. Гораздо более значимыми во внутренних дискуссиях были вопросы, по которым никаких документов в итоге подписать так и не удалось. Все они касались экономики и региональной интеграции на просторах ШОС.

Инициатором обсуждения стал председательствующий в этом году в ШОС Китай, который выдвинул к саммиту несколько масштабных объединительных инициатив. По словам собеседников "Власти", проблема, которую давно обсуждают члены ШОС, состоит в том, что организация имеет в основном военно-политическое измерение и не наполнена экономическим содержанием. Для этого пару лет назад чиновники начали искать интеграционные проекты. Сейчас конкретные проекты отобраны через Торгово-промышленные палаты стран--членов ШОС, а также деловой совет организации. В секретариате ШОС существует список почти из 100 проектов, в которых могли бы участвовать разные страны-члены. "Далеко не все страны горят желанием принимать участие в каждом из проектов. Поэтому мы разработали формулу "2+" — проект запускается, если в нем задействованы хотя бы два члена ШОС",— поясняет источник в секретариате организации. Главный вопрос — где взять деньги на реализацию проектов. Ответ на него как раз и сформулировали китайцы. Причем их предложения могут иметь для ШОС далекоидущие последствия.

Прежде всего китайцы предложили создать банк развития ШОС. Эту идею страны "шестерки" обсуждают не первый год. Все сходятся в том, что банк должен выступать в роли своеобразного аналога Всемирного банка — давать льготные кредиты на проекты развития. Но на сей раз Пекин предложил четкую и весьма конкретную программу создания банка.

По замыслу китайских товарищей, банк должен наполняться преимущественно китайскими деньгами. Соответственно, его штаб-квартира должна находиться где-нибудь в КНР, желательно — в Пекине, где уже располагается секретариат организации. Была у руководства КНР и своя кандидатура на должность главы нового органа — 67-летний глава Банка развития Китая Чэнь Юань. Источники "Власти" в банковских кругах нескольких стран Центральной Азии рассказывают, что первоначально идея банка появилась именно как вариант почетной пенсии для заслуженного товарища Чэня, однако затем Пекин осознал все выгоды, которые сулит реализация проекта, и принялся активно его лоббировать.

В дополнение к банку Пекин предлагал создать специальный счет ШОС. "Китайцы говорили, что средства с этого счета могли бы использоваться как инструмент бюджетной поддержки. Например, у кого-то из стран-членов вдруг возникнет дыра в бюджете, которую срочно надо закрывать. А деньги тут как тут",— рассказывал "Власти" высокопоставленный чиновник одной из стран ШОС. Разумеется, средства для наполнения счета китайцы предлагали внести из своей казны. "Еще в 2009 году на саммите ШОС в Екатеринбурге Ху Цзиньтао обещал выделить $10 млрд для льготного кредитования партнеров по ШОС. Этих денег до сих пор никто не увидел. Но еще тогда Минфин КНР выделил эту сумму и с тех пор пилит дипломатов, почему они до сих пор не договорились о создании спецсчета",— рассказывает источник "Власти", знакомый с ходом обсуждения.

Наконец, третья идея заключалась в создании зоны свободной торговли в рамках ШОС. "Китайцы не предлагали решить этот вопрос уже на нынешнем саммите, но хотели, чтобы вопрос был поставлен публично, а лучше всего — упомянут в каком-нибудь из итоговых документов",— поясняет дипломатический источник "Власти". Аргументация Пекина заключалась в том, что КНР и Киргизия являются членами ВТО, Россия должна окончательно присоединиться к организации в этом году, Казахстан ведет переговоры о вступлении, а Таджикистан тоже может их вскоре начать. В этих условиях Китай предлагал заранее упростить таможенные процедуры и снизить пошлины, "чтобы соответствовать мировым стандартам".

Масштабным планам Пекина на сей раз не удалось сбыться. Одна из главных причин — работа российских дипломатов, которые настойчиво отправляли идеи китайских коллег на доработку. "Китайская сторона считает, что целесообразно иметь свой банк ШОС. Идея хорошая, она заслуживает изучения, но чтобы эту идею осуществить, необходима мощная экспертная проработка. На рассмотрение лидеров нельзя выносить неготовые проекты",— объяснил суть российских возражений спецпредставитель президента РФ по ШОС Кирилл Барский. По его словам, первым делом необходимо создать специальный счет ШОС, чтобы финансировать технико-экономическое обоснование (ТЭО) проекта. "А дальше можно будет пользоваться услугами межбанковского объединения ШОС, брать кредиты в Евразийском банке развития, обращаться к национальным банкам, международным банковским структурам",— считает Барский.

По словам источников "Власти" в МИД РФ, Россия действительно высказала ряд технических замечаний к китайскому проекту спецсчета и банка ШОС.

Во-первых, Москва изначально предлагала создавать спецсчет не как региональный аналог МВФ, а именно как инструмент финансирования ТЭО для интеграционных проектов. Размер фонда должен был составлять несколько миллионов долларов США, причем расходоваться средства должны были только на предпроектные работы, а после выхода проекта на окупаемость потраченные деньги должны были возвращаться на спецсчет. Китайская же сторона, по словам российских дипломатов, готова была создавать фонд без обязательного условия возвратности средств.

Во-вторых, Россия была не против создания совместного банка развития ШОС. Но делать его Москва предлагала не с нуля, а на базе созданного в 2006 году Россией и Казахстаном Евразийского банка развития (ЕАБР) — главной финансовой организации в рамках ЕврАзЭС. Ключевую роль там сейчас играют Москва и Астана: из первоначального уставного капитала в $1,5 млрд Россия внесла две трети, а Казахстан — оставшиеся $500 млн. Присоединившиеся впоследствии Белоруссия, Таджикистан, а также Армения и Киргизия на расстановку сил существенно не повлияли. "Если создавать банк на базе ЕАБР, то Россия и Казахстан имеют шансы удержать рычаги влияния в организации,— поясняет "Власти" чиновник финансово-экономического блока одной из стран ШОС.— Если же банк будет создаваться заново, то доминировать будут китайцы".

Наконец, идею с созданием зоны свободной торговли в рамках ШОС российские дипломаты предложили отправить на проработку, объясняя это тем, что не все члены ШОС вступили в ВТО, а также тем, что необходимо изучить вопрос соотношения будущей зоны с Таможенным союзом.

Эти аргументы подействовали на остальных участников, и вопросы были отложены до следующего саммита. Таким образом, Россия одержала в ШОС тактическую победу, не позволив Китаю заполучить инструменты для начала масштабной финансовой экспансии на просторах организации.

Собеседники "Власти" в российском правительстве честно признаются: главной причиной, по которой Россия фактически заблокировала предметное обсуждение китайских инициатив в ШОС, стала боязнь потерять лидерские позиции в этой организации, которыми Москва очень дорожит.

"Главная проблема китайцев заключается в том, что им просто некуда девать деньги. У них золотовалютные резервы превышают $3 трлн, так что найти подходящий объект для инвестиций — настоящая головная боль",— объясняет российский чиновник. В России же принципиально другая ситуация: международные резервы ЦБ составляют около $510 млрд. И в случае снижения цен на нефть значительная их часть может уйти на спасение экономики, как уже происходило в 2008-2009 годах. "Мы просто не можем себе позволить так свободно относиться к деньгам",— сожалеет собеседник "Власти".

Еще недавно такой подход разделяли многие партнеры Москвы по ШОС, также озабоченные экспансионизмом Пекина. Однако на сей раз многие остались не слишком довольны отправкой китайских предложений на доработку. Правда, во всеуслышание об этом заявил только президент Киргизии Алмазбек Атамбаев, публично поддержавший китайские проекты: "Мы в ШОС предлагаем делать упор на экономику, чтобы был банк развития ШОС, открытый кредитный счет, нам это важно. Нам надо за счет предоставляемой помощи как можно быстрее вставать на ноги".

Непублично центральноазиатские чиновники выражали еще большее недовольство. "Китайские кредиты — крайне нужная для региона вещь. И хорошо, если бы появился хоть один прозрачный механизм их выдачи и возврата",— отмечает высокопоставленный источник "Власти" в одной из делегаций.

Недовольство стран Центральной Азии вполне объяснимо: в условиях надвигающейся второй волны мирового кризиса Китай может превратиться в единственный источник инвестиций и займов, которые крайне нужны региону. За последние годы доля КНР в товарообороте большинства центральноазиатских стран увеличивалась, еще стремительнее нарастал объем инвестиций и льготных китайских кредитов. А в экономике ведущей державы региона — Казахстана — Китай уже играет большую роль, чем Россия, хотя Москва и Астана входят в Таможенный союз и Единое экономическое пространство (см. таблицу ниже).

Экономическая активность Пекина в Центральной Азии начала нарастать в середине 1990-х годов, после того, как экономический рост в Китае начал разгоняться и потребности страны в углеводородах превысили объемы добычи внутри КНР (в 1980-е годы Китай был экспортером нефти и получал от ее продажи до 20% своей экспортной выручки). Тогда же Китай начал впервые обсуждать со странами регионов доступ к их углеводородным ресурсам. Правда, в 1990-е центральноазиатские лидеры предпочитали договариваться с западными компаниями (как Казахстан), либо продолжали качать газ и нефть в Европу через территорию России, как во времена Советского Союза. Однако уже в 2000-е годы местные правительства задумались о диверсификации рынков сбыта. Особенно актуально это оказалось после газовых войн России с Белоруссией и Украиной, когда стало понятно, что Москва намерена превратиться в энергетическую сверхдержаву и может использовать транзит энергоносителей как политическое оружие.

Почин положил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Уже в 2006 году заработал нефтепровод Атасу--Алашанькоу, который начал транспортировать казахскую нефть в КНР. У трубы появилась и своя ресурсная база, контролируемая крупнейшей китайской нефтегазовой госкомпанией CNPC,— в 2005 году она купила компанию PetroKazakhstan за $4,18 млрд (33% были перепроданы "Казмунайгазу"). Кстати, именно в ходе переговоров по этому проекту, которые начались в конце 1990-х годов, Пекин стал продвигать создание региональной организации в сфере безопасности. Маршрут будущей трубы пролегал через неспокойный Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР, и Пекин был заинтересован в максимальном сотрудничестве соседей в борьбе против "трех зол": сепаратизма, экстремизма и терроризма. Так в 2001 году на свет появилась ШОС.

Следующим мегапроектом стала прокладка газопровода из Туркмении. В 2006 году Пекин и Ашхабад подписали первые документы, а уже в декабре 2009 года по трубе протяженностью свыше 1800 км (она идет через Узбекистан и Казахстан) был пущен первый газ. К концу 2012-го труба должна выйти на проектную мощность — 40 млрд кубометров газа в год, однако уже сейчас Пекин планирует увеличить пропускную способность до 60 млрд. К этому же трубопроводу будут подключены месторождения газа на шельфе Каспия, принадлежащие Казахстану.

Пик экономической экспансии Китая в Центральной Азии пришелся на время мирового экономического кризиса 2008-2009 годов, когда резко упали цены на нефть и металлы, а страны региона, жившие за счет бума на сырьевых рынках, оказались в крайне тяжелом положении. В апреле 2009 года Экспортно-импортный банк Китая выдал сильно потрепанному кризисом Казахстану кредит в $10 млрд. Разумеется, кредит был связанным: в обмен на него китайский нефтегазовый гигант CNPC получил доступ ко многим интересным нефтяным проектам, включая половину компании "Мангистаумунайгаз", контролирующей треть казахстанского розничного рынка нефтепродуктов. Вскоре кредит в $3 млрд взял "Казахмыс", а затем были созданы два инвестфонда с китайским CITIC (на $200 млн) и гонконгскими компаниями миллиардера Ли Цзячэна (на $400 млн). Для сравнения: до 2009 года Китай выдал Казахстану всего один кредит на $100 млн.

Похожим образом развивалась ситуация и в других странах Центральной Азии, в том числе в странах ШОС. По словам собеседников "Власти" в правительстве Киргизии, Бишкек сейчас обсуждает проект строительства железной дороги на Китай с возможностью передачи месторождений рудных ископаемых по маршруту трассы на освоение компаниям из КНР. Пекин изъявляет намерение стать одним из крупнейших инвесторов в гидроэнергетический потенциал Таджикистана и Киргизии.

Грядущие затруднения в связи с приближающейся второй волной кризиса накладываются на крайне непростую внутриполитическую ситуацию во всех странах региона. Казахстан пережил социальный взрыв в декабре, во время бунта нефтяников в Жанаозене, и до сих пор не преодолел его последствия. В Киргизии у власти находится новое правительство во главе с президентом Атамбаевым, которое, памятуя о судьбе сметенных революциями режимов Аскара Акаева и Курманбека Бакиева, должно как можно быстрее обеспечить стране экономический рост. Таджикистан живет в ожидании возобновления гражданского конфликта. Туркмения и Узбекистан крайне обеспокоены возможностью возникновения исламистского сопротивления. Все пять стран напуганы "арабской весной". В этих условиях всем потребуются деньги. Россия их дать не сможет — ведь падение нефтяных цен сильно ударит и по Москве, заставив ее заниматься своими проблемами. Так что единственным источником финансовых ресурсов остается КНР.

"Китайцам тоже придется непросто. Западные экспортные рынки в кризис схлопнутся, так что им придется обеспечивать занятость масштабными госинвестициями в инфраструктуру. А для этого нужны нефть, газ и металлы — все то, что мы производим. Так что в кризис у нас с китайцами будет симбиоз, друг без друга мы никак",— объясняет высокопоставленный чиновник в правительстве одной из стран Центральной Азии.

Еще недавно государства региона боялись китайской экспансии и старались диверсифицировать риски с помощью сближения с Россией. Однако в новых условиях доступ к китайским деньгам для стран и их элит — вопрос выживания. "Мы понимаем, что все китайские кредиты связанные и означают импорт технологий из КНР. Но ведь китайские технологии гораздо лучше и дешевле российских! Вы за последние 20 лет разучились что-либо производить, кроме турбин и оружия, а Китай — мастерская мира. И если они дают дешевые кредиты и технологии — мы возьмем и еще "спасибо" скажем",— говорит высокопоставленный собеседник "Власти" в правительстве одной из стран ШОС.

Таким образом, России будет все сложнее бороться с нарастающим влиянием Китая в ШОС. Тем более что Пекин всегда сможет давать кредиты странам-членам на двусторонней основе, а это гораздо опаснее для российских интересов, чем раздача денег через совместный шосовский механизм. В Москве это, похоже, уже осознали. "В будущем нам неизбежно придется искать какую-то формулу подключения Китая к интеграции в Евразии, некую форму взаимодействия, которая учитывала бы китайские интересы, но одновременно не угрожала бы экономической самостоятельности других участников",— резюмирует высокопоставленный российский дипломат.

Фактически этот процесс уже начался. По данным "Власти", еще 16 мая Китаю были переданы предложения начать переговоры о присоединении к ЕАБР и доле Пекина в уставном капитале банка. Китайских товарищей эта идея заинтересовала.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран