Вчера Москва прощалась с великой балериной: в Белом зале Большого театра прошла гражданская панихида по Галине Улановой. В тот же день она была похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с Юрием Никулиным.
Очередь к Большому тянулась сквозь милицейские кордоны от Театра оперетты. Тысячи людей, большинство из которых никогда не видели ее на сцене, пришли поклониться великой балерине.
Ее тело лежало в гробу на постаменте, усыпанном розами. Хрустальная люстра была задрапирована в черное. На почтительном расстоянии от гроба застыли государственные деятели — Виктор Черномырдин, который был лично знаком с Галиной Улановой, Олег Сысуев, Валентин Юмашев, Юрий Лужков, Юрий Яров, Геннадий Селезнев, Михаил Швыдкой, Наталья Дементьева — и коллеги-артисты — Владимир Коконин, Владимир Васильев, Раиса Стручкова, Николай Фадеечев, Махарбек Вазиев, Аскольд Макаров, Диана Вишнева, Ульяна Лопаткина, Никита Михалков, Владимир Этуш, Марк Захаров, Олег Ефремов, Дмитрий Брянцев.
Панихиду вел Владимир Васильев. Как артистический директор Большого, он взял слово первым и зачитал текст телеграммы от Бориса Ельцина о том, что "талант выдающейся балерины ХХ века Галины Улановой внес огромный вклад в русское искусство, в искусство современной хореографии". Ельцин назвал Уланову "символом совести, чести и достоинства в искусстве". Речь самого Васильева оказалась весьма официозной, но все же оратор сумел отметить артистическую и человеческую неповторимость ушедшей балерины.
Мэр Москвы Юрий Лужков напомнил, что усопшей был присвоен титул Почетного гражданина Москвы. В своей длинной, сбивчивой и скорбной речи он рассказал, что Уланова "глубоко проникала в существо того, что хотела передать со сцены, над которой она парила", и пообещал, что Уланова "останется в нашей памяти великой в той созидательной роли, которую она сыграла в российской культуре в целом".
Надгробная речь Натальи Дементьевой, по-министерски четкая, короткая, непафосная — о "потерях, постигших за последнее время российскую культуру",— была, в отличие от васильевской, отнюдь не протокольной. Как истинная петербуржка, Дементьева не удержалась от замечания, что остраненность и благородство Уланова привезла в Москву именно с берегов Невы. В воздухе совсем некстати повеяло извечным противостоянием двух столиц. Но финал выступления министра ("Мы постараемся быть достойны вашей памяти") вновь сплотил ряды собравшихся.
Педагог-репетитор Большого театра Раиса Стручкова обращалась к Улановой как к Джульетте, кланялась гробу за "благословение перед 'Золушкой'", а в заключение надрывно воскликнула: "Да святится имя твое, дорогая Галина Сергеевна!", чем повергла собравшихся в тягостное недоумение.
Петербургский балет прибыл на панихиду целой делегацией во главе с Аскольдом Макаровым, сообщившим, что "ленинградцы глубоко скорбят об этой тяжелейшей утрате". Молодые Диана Вишнева и Ульяна Лопаткина попросить слова не рискнули, видимо подавленные окружением мэтров.
Олег Ефремов, представленный Васильевым как близкий друг Улановой, говорил о том, что "она была определенным эталоном для искусства балета во всем мире" и о "традициях некоммерческого искусства", заложенных Улановой. Ефремов довольно неожиданно заметил, что "это еще не прощание", и призвал присутствующих: "Будем поминать. Увековечим. Будем человечнее в этот день".
Белый зал Большого заполнился до отказа. Было понятно, что все желающие сказать прощальное слово не успеют. Поэтому Владимир Васильев деликатно прервал поток речей: "Пропустите людей. Их много". Очередь от Театра оперетты начала двигаться.
ЕГОР Ъ-ГАНИН