Среди тех, кого сегодня называют политическими аутсайдерами, в результате известных решений президента нет одной фамилии, которая именно в этом списке представляется очевидной. Это — Борис Березовский. Кажется, парадокс, ведь именно с именем этого влиятельного бизнесмена связывают отставку и Виктора Черномырдина, и Анатолия Чубайса, и, как следствие двух предыдущих, отставку всего правительства. Однако в политике так часто бывает: оглушительные, казалось бы, победы приносят дивиденды другим. Для победителей же они оборачиваются началом конца.
В теории игр есть базисная конструкция, именуемая prisoners` dilemma — в дословном переводе "дилемма узников". Без долгих объяснений, суть ее в том, что если два конкурирующих на поле игрока не могут (не хотят или не имеют возможности) добиться компромисса, то во многих случаях проигрывают оба. Именно это, как представляется, и произошло в результате противостояния Анатолия Чубайса и Бориса Березовского.
Начиная войну еще первым вице-премьером, Борис Березовский должен был пройти по лезвию ножа. Известно, что могущество Березовского определяется не только размерами его состояния, которое, как он сам сказал в недавнем интервью немецкому FOCUS, составляет примерно $3 млрд, сколько — в не меньшей, если не в большей степени — его умением выстраивать сложные схемы и добиваться их реализации. То есть успехами в сфере политического лоббирования, которые обеспечивали ему тесные контакты с ближайшим окружением президента. Именно поэтому Березовский стал лидером той группы влиятельных бизнесменов, нацеленной на смещение первого вице-премьера. Неуспех в реализации поставленной задачи означал бы для Березовского не только большие ресурсные издержки, но и, что гораздо хуже в этой профессии, снижение рейтинга в верхушке делового сообщества, где подобных провалов не прощают: слишком дорого они обходятся.
Однако и победа над первым вице таила в себе опасность: Березовский становился слишком всесильным, слишком уходил вперед, в отрыв, что при его состоянии делало бы его опасным для всех абсолютно лидеров российского делового мира. От таких "удальцов" предпочитают избавляться. Специалист по теории игр Борис Березовский такого варианта не мог не предвидеть, однако предполагал, что рациональность (необходимая предпосылка этой теории) не является пока еще отличительной чертой российской политической культуры, которой традиционно куда более свойственен авантюризм.
Так или иначе, а в декабре--январе ситуация стала развиваться по наихудшему для Березовского варианту. Чубайс, хотя и крепко пощипанный, по-прежнему оставался на своем посту, президент публично обещал ему защиту до 2000 года, в прессе пошел вал компромата на Березовского. От мелочей типа девочек, подставляемых к политическим игрокам и поставляющим от них информацию Борису Березовскому, или покупки за сравнительно малые деньги дач в престижном Одинцовском районе до вещей куда более серьезных. Как, например, информация о том, что генеральный прокурор Скуратов на встрече с президентом якобы назвал фамилию Березовского в числе лиц, которые могли быть причастны к убийству Владислава Листьева. Зная нелюбовь правоохранительных органов к Чубайсу, несложно предположить, что утечка, скорее всего, произошла из Кремля. И, казалось, произошла не случайно. У внимательных наблюдателей складывалось впечатление, что близкое окружение президента, семья, вероятно обеспокоенная слишком частыми указаниями на связь с Березовским, старалась дистанцироваться от слишком уж могущественного бизнесмена. Березовский к тому времени совершил одну непростительную ошибку: из теневого поля, в котором он привык действовать, он вышел в менее комфортное поле публичной политики и тем "засветил" свои тесные отношения с президентским окружением.
Березовский к тому времени совершил одну непростительную ошибку: из теневого поля, в котором он привык действовать, он вышел в менее комфортное поле публичной политики и тем "засветил" свои тесные связи с президентским окружением.
Тем временем на кон, где уже был Чубайс, была поставлена еще и приватизация "Роснефти", за которой стояло имя Виктора Черномырдина. Премьер, еще два месяца назад активно раскручиваемый подконтрольными Березовскому и его союзникам СМИ как будущий президент России, вдруг оказался под уколами критики со стороны именно этих СМИ. Подписав решение о возвращении части счетов таможни в ОНЭКСИМбанк, взяв с собой в Америку Владимира Потанина (противника группы Березовского), приняв, наконец, невыгодную для ЮКСИ схему продажи Роснефти (75 плюс 1), Черномырдин стал второй, не менее важной, чем Чубайс, мишенью.
Дальше сошлось. Президент проявлял очевидное неудовольствие возрастающей самостоятельностью правительства (что проявилось еще в конце декабря, когда Черномырдин не счел нужным посоветоваться с президентом по поводу нового распределения обязанностей в правительстве) и премьера, к тому же вполне вошедшего в роль будущего президента (о чем после поездки Черномырдина в США откровенно оповестила газета Washington Post).
Березовский же, понимающий всю сложность своего положения, решил идти ва-банк. Говорят, в Кремле он выразился в том смысле, что президент и его семья рискуют потерять поддержку лидеров бизнеса и подконтрольных им СМИ не только в ближайшие два года, но и в 2000 году. Вероятно, облечено это было в пристойную форму типа фразы о "неизбираемости президента", сказанной им потом и в публичном интервью. Угрозу поняли, и не трудно предположить, что понимание было трансформировано в некую компрометирующую премьера информацию, предоставленную президенту. Исход был предопределен.
Однако для Березовского это была пиррова победа. Да, конечно, он расплатился по счетам со своими единомышленниками. Но и подставил себя под удар: он стал слишком силен, чтобы не попытаться его устранить.
Но гораздо серьезнее угроза другая. И эта угроза — президент. Известно, что в последние недели Ельцин внимательно просматривает все газеты, а не только те вырезки, которые ложатся ему на стол. СМИ же — и российские, и западные — логично связывают устранение Черномырдина и Чубайса с интересами (вполне, кстати, рациональными) Березовского. Именно эта версия получила и самую широкую огласку в общественном мнении. Таким образом, верховный арбитр оказывается игрушкой, куклой в руках манипулирующего им бизнесмена. Так это на самом деле или нет, не важно. Важно, что подобный образ не только не нужен — абсолютно неприемлем для президента.
Сочетание же опасений верхушки делового мира, в котором многие желали бы принять на себя роль и контакты Березовского (только не столь публично), и пусть даже гипотетического риска для президента потерять лицо для Березовского означает почти неизбежную политическую опалу.